Аластер Рейнольдс - Город бездны
— Хаусманн действительно погиб здесь? — спросил я Дитерлинга. Мы пересекали огромный гулкий вестибюль.
— Где-то неподалеку, — отозвался он. — Где именно — никто никогда не узнает, потому что в те времена не было точных карт. Но это случилось примерно в радиусе нескольких километров отсюда и наверняка в окрестностях Нуэва-Вальпараисо. Вначале тело собирались сжечь, но позже решили забальзамировать, чтобы легче было его выставлять — в качестве наглядного примера.
— Но культа тогда еще не было?
— Конечно, не было. Несколько чокнутых поклонников — но никакого религиозного психоза. Это началось позже. Экипаж «Сантьяго» состоял по большей части из людей светских, но психику человека не так-то просто избавить от религиозности. Они взяли деяния Небесного и соединили их с тем, что предпочли вынести из прежней жизни — сохраняя одно и выбрасывая другое по своему вкусу. Сменилось несколько поколений, пока они не продумали схему до мелочей, после чего остановить процесс стало невозможно.
— А когда был построен мост?
— К тому времени одна из сект поклонников Хаусманна завладела его мумией. Эти фанатики назвали себя «Церковью Небесного». И решили — исключительно удобства ради, — что он должен был умереть не просто у моста, а под ним. И что мост, по сути, надо считать не космическим подъемником — это его побочная функция, — а усыпальницей Господней, символом преступления и славы Хаусманна.
— Но мост спроектировали и построили люди.
— По воле Божьей. Разве ты не понимаешь? Спорить бесполезно, Таннер. Сдавайся и не пытайся оказать сопротивление.
Навстречу нам шли сектанты — двое мужчин и женщина. Не могу отделаться от ощущения, что где-то уже видел эту троицу — причем тогда они еще были «непосвященными». Все трое были одеты в просторные пепельные блузы. Независимо от пола, они предпочитали носить длинные волосы. На голове одного из мужчин красовался венец — судя по всему, какое-то устройство, причиняющее боль. У другого левый рукав был пустым и приколот к боку. На лбу у женщины можно было разглядеть татуировку в виде крошечного дельфина. Мне вспомнилось, что Небесный Хаусманн подружился с дельфинами на борту «Сантьяго» и коротал время в обществе этих созданий, которых чурался прочий экипаж.
Странно, что я вспомнил эти подробности. Может быть, мне кто-то об этом рассказывал?
— Пистолет у тебя наготове? — спросил Дитерлинг. — На всякий случай. Может, завернем за угол и обнаружим, как наш ублюдок стоит и завязывает шнурки.
Я похлопал по пистолету, дабы убедиться в его наличии.
— Не думаю, что сегодня нам повезет, Мигуэль.
Мы прошли в дверь, устроенную во внутренней стене вестибюля, и отчетливо услышали голоса монахов, тянущих в унисон какое-то песнопение — надо сказать, немного фальшиво.
Впервые с тех пор, как мы очутились на причале терминала, нашим взглядам предстала спираль. Посадочная площадка, на которую мы шагнули, являла собой огромное круглое помещение, окруженное балконом, на который мы вышли. Дно находилось в сотнях метров под нами, а спираль, исходя из потолка через дверь-диафрагму, спускалась вниз, к «причалу», где прятались обслуживающие механизмы, готовые обновлять и ремонтировать подъемники. Откуда-то снизу и доносилось молитвенное пение, и причуды местной акустики увлекали его звуки к самому потолку.
Мост — это хрупкая на вид цельная «жила» из структурированного алмаза, которая тянется от поверхности планеты до самой синхронной орбиты. Ее диаметр не превышает пяти метров — не считая последнего километра, где она накрывает терминал. Здесь ширина трубки составлят тридцать метров. Уходя наверх, она постепенно сужается. Этот излишек выполняет чисто психологическую функцию: слишком многие могли отказаться от путешествия на орбиту, увидев, насколько узка на самом деле нить, по которой они отправятся. Поэтому владельцы моста сделали видимую часть терминала значительно более широкой, чем диктовала необходимость.
Подъемники прибывали и отправлялись каждые несколько минут, двигаясь с одного конца колонны на другой. Подъемник представляет собой гладкий цилиндр с выпуклым основанием, и удерживается внутри трубки при помощи магнитов. Каждый разделен на уровни для питания, отдыха и сна. Большинство подъемников скользили вверх и вниз порожняком, с неосвещенными пассажирскими отсеками. Лишь в каждом пятом или шестом подъемнике можно было заметить маленькие группы людей. Несомненно, это не говорило о том, что владельцы моста процветают, но серьезных проблем, кажется, пока не намечалось. Расходы на прогон пустых подъемников были ничтожны в сравнении со стоимостью моста и не влияли на график движения «населенных» подъемников. Издали их было не различить, и это порождало иллюзию оживления и благополучия — надежду на то, что такое однажды наступит, владельцы моста оставили с тех пор, как его арендовала Церковь. И хотя в сезон муссонов можно было подумать, что война прекратилась, кто-то продолжал составлять планы кампаний на новый сезон, а на компьютерах-симуляторах полководцев уже разыгрывались военные игры, отрабатывались направления ударов и тактики вторжения.
Хрупкий до головокружения прозрачный «язык» тянулся от балкона почти до самой спирали, оставляя достаточно места для прибывающего подъемника. Там уже собирались в ожидании посадки пассажиры с багажом. Среди них я заметил группу аристократов — они выделялись благодаря роскошной одежде. Но Рейвича среди них не было, равно как и людей, похожих на кого-нибудь из его помощников. Пассажиры болтали между собой или смотрели новости на экранах, которые плавали в пространстве помещения подобно плоским квадратным тропическим рыбам и мигали рыночными отчетами и интервью знаменитостей.
У основания языка находилась будка, где продавали билеты на подъемник; в ней за столом сидела скучающая женщина.
— Подожди здесь, — сказал я Дитерлингу.
Когда я подошел к столу, женщина подняла на меня глаза. На ней была мятая униформа Администрации моста, под налитыми кровью, опухшими глазами — лиловые полумесяцы.
— Да?
— Я друг Арджента Рейвича. Мне нужно срочно с ним связаться.
— К сожалению, это невозможно.
На большее я не рассчитывал.
— Когда он отправился?
Она говорила в нос, произнося согласные неразборчиво.
— К сожалению, я не могу сообщить вам подобную информацию.
Я кивнул с понимающим видом.
— К сожалению, я…
— Не беспокойтесь, хорошо? — перебил я, смягчая замечание любезной — надеюсь — улыбкой. — Извините, я не хотел бы показаться навязчивым, но дело очень срочное. У меня для него кое-что есть — ценная семейная реликвия Рейвичей. Могу я поговорить с ним, пока он поднимается? Или мне подождать, пока он достигнет орбиты?
Женщина заколебалась. Какую бы информацию она не сообщила в данных обстоятельствах, это будет нарушением протокола. Но я выглядел таким честным, так искренне переживающим из-за отсутствия моего друга… И таким богатым.
Она опустила глаза на дисплей.
— Вы сможете отправить ему сообщение и попросить связаться с вами по прибытии на орбитальную станцию.
Подразумевалось, что он еще не прибыл, что он был где-то надо мной, поднимался по нити.
— Пожалуй, я лучше последую за ним, — сказал я. — Тогда отсрочка получится минимальной. Мы встретимся на орбите. Я просто передам ему эту вещь и вернусь.
— Полагаю, в этом есть смысл… да, — она посмотрела на меня. Возможно, в моем поведении она уловила нечто странное, однако не настолько доверяла собственным инстинктам, чтобы остановить меня. — Но вам придется поспешить. Посадка вот-вот начнется.
Я бросив взгляд туда, где «язык» тянулся к спирали. Снизу, из технической зоны, уже скользил пустой подъемник.
— Тогда вам стоит продать мне билет.
— Полагаю, обратный билет вам тоже понадобится? — женщина потерла глаза. — Всего будет пятьсот пятьдесят астралов.
Я раскрыл бумажник и отсчитал деньги хрустящими купюрами южан.
— Безобразие, — заметил я. — Судя по количеству энергии, которая необходима для доставки меня на орбиту, цена должна быть в десять раз меньше. Но, наверное, часть денег прикарманивает Церковь Небесного.
— Не скажу, что это не так, но вам не следует отзываться плохо о Церкви, сэр. Хотя бы здесь.
— Я уже где-то об этом слышал. Но ведь вы — не одна из них?
— Нет, — ответила она, подавая мне сдачу мелкими купюрами. — Я просто здесь работаю.
Сектанты захватили мост лет десять назад, после того как убедили себя, что именно здесь был распят Небесный. Однажды вечером терминал оказался заполонен последователями Хаусманна прежде, чем кто-либо осознал, что происходит. Они заявили, что заминировали весь мост контейнерами-сюрпризами, содержащими вирус их разработки, и угрожали взорвать все разом при первой же попытке очистить терминал. Вирус должно было разнести ветром, и половина Полуострова оказалась бы заражена — если эта дрянь действительно присутствовала на мосту в том объеме, о каком говорили сектанты. Возможно, они блефовали, но рисковать тем, что влияние секты распространится на миллионы людей, никому не хотелось. Поэтому мост оставили сектантам. Они позволили Администрации по-прежнему контролировать работу подъемников, хотя это и означало, что персоналу необходимы регулярные прививки. Учитывая, что антивирусная терапия давала побочные эффекты, это было не самое популярное место работы на Полуострове — тем более, что служащим приходилось постоянно слушать песнопения сектантов.
