Аластер Рейнольдс - Город бездны
Однако комната не только служила святилищем Хаусманна. В нишах, расположенных по периметру, располагались обычные игральные автоматы. Кроме того, в комнате стояло несколько столов, за которыми позже начнется игра; сейчас на них никто не обращал внимания. Я слышал лишь шорох крыс где-то в темноте.
Но главной достопримечательностью комнаты был полусферический купол, идеально черный, не менее пяти метров в диаметре. Его окружали кресла с мягкой обивкой, водруженные на сложные телескопические цоколи, которые поднимали их на три метра над полом. Один подлокотник каждого кресла был снабжен игровыми рычажками, на другом размещалась целая батарея устройств для внутривенных вливаний. Примерно половина кресел была занята какими-то субъектами. Они сидели неподвижно, как неживые, — неудивительно, что я их даже не заметил, входя в комнату. Безвольные позы, запрокинутые головы, вялые лица, закрытые глаза. Их окружала неуловимая аура аристократического блеска — аура богатства и высокомерия.
— А это что? — спросил я. — Забыл их выкинуть, когда закрывался утром?
— Нет. Они тут практически постоянно, Мирабель. Они играют в игру, которая длится месяцами, — делают ставки на долгосрочные результаты наземных операций. Сейчас здесь затишье из-за муссонов. Как будто войны и в помине нет. Но видел бы ты их, когда начнется заварушка.
Что-то в этой комнате мне не нравилось. И не только экспозиция истории Небесного Хаусманна, хотя она вносила в это ощущение основной вклад.
— Не пора ли нам идти, Васкес?
— И остаться без выпивки?
Не успел я решить, что ему ответить, как вошел повар, толкая перед собой маленькую тележку, нагруженную напитками. Он был все еще в пластиковой маске и тяжело пыхтел. Пожав плечами, я пригубил писко, потом кивнул на картины.
— Похоже, Небесного Хаусманна здесь уважают?
— И куда больше, чем тебе кажется, парень.
Васкес что-то сделал, и полусфера ожила. Она перестала быть слитком черноты и теперь являла подробнейшую панораму одного из полушарий Окраины Неба. Обрамленная черной кромкой, она напоминала торчащий из пола глаз ящерицы. Россыпь огней на западном побережье Полуострова, которая виднелась сквозь щель в облаках, была Нуэвой-Вальпараисо.
— Да неужели?
— Местные жители могут быть весьма религиозны. Будь поделикатнее и думай, что говоришь, парень… а то еще нарвешься ненароком.
— Я слышал, они сделали из Хаусманна предмет поклонения. А больше я ничего не знаю, — я снова огляделся и впервые заметил на одной из стен нечто странное — череп дельфина, но весь в странных выпуклостях и бороздках. — А это что? Выкупил эту хибару у какого-нибудь чокнутого почитателя Хаусманна?
— Не совсем так.
Дитерлинг кашлянул. Я не обратил на него внимания.
— А как? Отделал комнату по своему вкусу?
Васкес затушил сигарету и ущипнул себя за переносицу, наморщив крошечный лоб.
— В чем дело, Мирабель? Ты пытаешься завести меня — или ты просто тупой мудила?
— Не знаю. Мне казалось, я поддерживаю светскую беседу.
— Ага, верно. А до этого назвал меня Красным, будто ненароком.
— Кажется, мы это уже обговорили, — я глотнул писко. — Я не пытался задеть тебя, Васкес. Но сдается мне, ты уж слишком чувствителен.
Он что-то сделал — еле заметный жест одной рукой, будто пальцами щелкнул.
Далее произошло нечто не уловимое глазом: мелькнул металл, и по комнате закружил ласковый ветерок. Позже, восстанавливая в памяти события, я пришел к выводу, что по всей комнате разом раскрылись множество отверстий — в стенах, в полу и потолке — выпуская летающие машины.
Это были самоуправляемые шершни-часовые — летающие черные шары. Из каждого торчало по три-четыре ствола, расположенных по экватору, и все были нацелены на нас с Дитерлингом. Шершни медленно кружили вокруг нас и жужжали, словно их и вправду переполняла злоба.
Несколько долгих мгновений никто из нас не дышал. Потом Дитерлинг решился заговорить:
— Полагаю, мы были бы покойниками, разозлись ты на нас всерьез, Васкес.
— Ты прав, Змея, тонко подмечено. Безопасный режим! — он повысил голос и еще раз щелкнул пальцами. — Видишь, парень? Ведь ты не уловил разницу? Но комната ее уловила. Если бы я не отключил систему, она бы приняла это за приказ разделаться с каждым из присутствующим, кроме меня, включая этих жирных пердунов в креслах.
— Я рад, что ты ее отключил, — сказал я.
— Давай, смейся, Мирабель, — снова щелчок. — Похоже на прежнюю команду, верно? Но команда чуть-чуть другая. Это приказ трутням оторвать вам руки, по одной за раз. Эта комната запрограммирована на распознание еще как минимум двенадцати жестов — и поверьте мне, после некоторых развлекушек я действительно могу разориться, оплачивая уборку помещения, — он пожал плечами. — Могу я считать, что довел до тебя свою мысль?
— Пожалуй, ты ее прояснил.
— Хорошо. Включить безопасный режим! Часовым возвратиться на место!
То же мельтешащее движение, тот же ветерок. Машины как будто растворились в воздухе.
— Классная система, правда? — спросил у меня Васкес.
— Не скажи, — ответил я, ощущая на лбу едкий пот. — Будь твоя система безопасности понадежней, ты профильтровал бы любого прежде, чем он сюда доберется. Но думаю, эти зверушки оживляют атмосферу на вечеринках.
— Ага, вот именно, — Васкес посмотрел на меня с любопытством. Он был явно доволен произведенным эффектом.
— Но это заставляет меня гадать о причинах твоей обидчивости.
— На моем месте ты был бы хрен знает во сколько раз обидчивее.
То, что он сделал, меня удивило. Он просто вынул из кармана руку — достаточно медленно, чтобы я увидел, что в ней нет оружия.
— Видишь это, Мирабель?
Не знаю, чего именно я ожидал, но стиснутый кулак, который он мне показал, выглядел достаточно заурядно. Он не показался мне не то что деформированным, но и сколь-нибудь необычным.
— Рука как рука, Васкес.
Он сжал кулак посильнее, и тут произошло нечто странное. Из стиснутых пальцев начала сочиться кровь — вначале медленно, затем струйка стала гуще. Я смотрел, как она течет на пол — алое на зеленом.
— Вот почему меня так называют. Потому что у меня кровоточит правая рука. Чертовски оригинально, да? — он разжал кулак, приоткрывая истекающую кровью небольшую дырку примерно посредине ладони. — Вот так-то. Это стигмат наподобие знака Христа, — здоровой рукой он полез в другой карман, вынул платок, скомкал его и прижал к ране, чтобы остановить кровотечение. — Иногда я способен вызвать это просто усилием воли.
— Значит, до тебя добрались сектанты Хаусманна, — заметил Дитерлинг. — Небесного тоже распяли. И гвоздь ему вбили в правую ладонь.
— Не понимаю, — признался я.
— Сказать ему?
— Сделай одолжение, Змея. Парня явно стоит просветить.
Дитерлинг повернулся ко мне.
— За последнее столетие поклонники Хаусманна разделились на ряд разных сект. Некоторые из них прониклись идеями кающихся монахов и пытались причинить себе хоть немного той боли, которую испытал Небесный. Одни запираются и сидят в темноте до тех пор, пока у них не поедет крыша и не начнутся видения. Другие отсекают себе левую руку, некоторые даже распинают себя. Иногда они при этом умирают, — он сделал паузу и покосился на Васкеса, словно просил разрешения продолжать. — Но есть одна экстремистская секта, которая зашла еще дальше. Ее адепты распространяют послание не словесно и не письменно, а при помощи вирусов.
— Продолжай, — сказал я.
— Скорее всего, вирус разработали Ультра. Может, кому-то из сектантов довелось побывать у Трюкачей, а те, как ты знаешь, балуются нейрохимией. Это не важно. Важно лишь, что этот вирус весьма липучий, передается по воздуху и заражает почти всех.
— Превращая их в сектантов?
— Нет, — заговорил Васкес, отыскав себе новую сигарету. — Вирус действует на тебя, но не превращает в одного из них, понял? У тебя появляются видения и сны, а иногда тебе хочется… — Он помедлил и кивнул на торчащего из стены дельфина. — Видишь тот рыбий череп? Он стоил мне ноги и руки, будь они неладны. Это череп Слика — знаешь, был такой на корабле. Стоит иметь под рукой такого рода хрень — знаешь, нервы успокаивает. Но не более того.
— А рука?
— Некоторые вирусы вызывают физические изменения, — продолжал Васкес. — Мне в некотором роде повезло. Есть вирус, который тебя ослепляет, другой заставляет бояться темноты, а третий заставляет твою левую руку отсохнуть и отвалиться. В общем, капля крови время от времени — это еще мелочи. Вначале, пока об этом вирусе знали немногие, это было круто. С помощью этой фигни получалось неплохо дурачить народ. Представь, заявляешься на переговоры и у всех на глазах начинаешь истекать кровью. Потом, правда, разобрались, что к чему — просекли, что меня заразили сектанты.
