Александр Зорич - Консул Содружества
Кокамель и Вок снова переглянулись и, глядя друг на друга, застыли, словно две ящерицы перед ничейным куском падали. Не иначе как брали совместным мозговым штурмом значение слова «метрополия».
Пока они страдали своей телепатией (а я подозревал, что эти их переглядки – как раз и есть простейшая телепатия), я рассматривал две фотографии в дорогих гравирамках, которые художественно висели в воздухе над рабочей панелью каюты капитана Вальдо.
На одной из фоток во все зубы улыбался атлетически сложенный молодой человек в купальных шортах. Подловатый прищур прекрасных глаз довершал лицо преуспевающего ловеласа.
На другой – повышенной смазливости девушка в так называемом условном платье (как и положено, сшитом из совершенно прозрачного стелс-шелка по последней моде) прижимала к щеке откормленного ротвейлера.
Кем эта полуголая соблазнительная парочка приходилась капитану Вальдо – вот что меня в тот момент заинтересовало. Я лично был готов побиться об заклад: детьми Эверта Вальдо двое этих демонов соблазна не были. Бог знает, до чего я там додумался, если бы моя сообразительность не удружила мне и в этот раз.
«А ведь есть шансы увидеть полуголыми и Вока и, главное, Кокамеля!»
На самом деле никакого особого желания смотреть на щуплые телеса наших звезданутых братьев по расе Т у меня не было. Но со стратегической точки зрения это было бы ой как выгодно! И что особенно хорошо, все, что нужно для осуществления моей задумки, – это не выключать раздухарившийся кондиционер!
Наконец безмолвный военный совет окончился. И Вок снова переключил свое внимание с Кокамеля на меня.
– Нам нужно, чтобы ты помог нам найти Вукуб-Цикин, Серж-ачи, – сказал Хозяин Намерений. И его поза, и его лицо выражали стопудовую серьезность. – Потому что она нам необходима.
– Необходима? Почему она вам «необходима»? Зачем вам маленькая девочка, которая единственное, что умеет – это говорить «мама» и «дай»?
– Если у тебя есть интерес, у меня есть слова, – степенно кивнул Вок. – Вы, люди Хищного Тулана, враждуете с кровернами. Вы думаете, что кроверны не любят вас…
– Не хочешь ли ты сказать, что кроверны убивают нас потому, что любят до охренения?! Как Отелло Дездемону! – не удержался я.
– Дездемону не знаю, – не понял юмора Вок. – Но я скажу тебе, Серж-ачи, что они не видят в вас, людях Хищного Тулана, врагов. Они просто убивают вас.
– Но ведь «враг» – это и есть тот, кого убивают!
– Не всегда. Не всегда, Серж-ачи, – покачал головой Кокамель. По щеке Хозяина Страха стекала струйка пота.
– Правильно, не всегда. Когда тля поедает дерево, а садовник брызгает на дерево серной водой, считает ли садовник тлю своим врагом?
– Ну… Это смотря какой садовник… – замялся я. – Но «врагом» все-таки вряд ли.
– Правильно. Не считает, – подытожил Вок.
– Потому что тля не умеет говорить, – подсказал Кокамель.
– Не пойму, при чем тут садовники и эта ваша тля… Ты что, Вок, хочешь сказать, что садовник – это кроверны, а мы – это тля?
– Это я и говорю.
– Но мы-то умеем говорить! – нашелся я.
– Это вы так думаете. А кроверны думают иное. Они думают, что вы, люди Хищного Тулана, как тля налетаете на планету и съедаете ее. Портите. Превращаете в испражнения. Планета становится уродливой и начинает болеть. Ее части умирают… И тогда Мастер Мысли, тот, кто главный по мыслям у кровернов, решает прийти на помощь больной планете. Прилетают кроверны, уничтожают вас, как тлю. А ты говоришь «враги»…
У меня даже дыхание перехватило от скотской болтовни этого самоуверенного Вока!
Это ж надо, назвать нас, цивилизованных граждан Содружества, «тлей»! Сравнить наши героические подвиги на Глокке с сопротивлением мерзопакостных насекомых, на которых брызгают из распылителя купоросом!
Но потом перед моими глазами встал Эсквемелин. Долина Камоэнса…
Иногда мне приходилось бывать там по работе. Когда-то долина Камоэнса была одним огромным заливным лугом, заросшим цветами наподобие наших маргариток. Только величиной эти маргаритки были каждая с колесо трака. А стебли у них были короткие, мясистые и напоминали слоновью ногу.
«Ежики» обожали надгрызать эти стебли у самого венчика цветка и нацеживать себе в ладошки сок – лакомились, стало быть. Когда я только прибыл на Эсквемелин, в долине Камоэнса кое-что еще росло. Не маргаритки, нет – они остались только на фотографиях.
Вместо маргариток там тогда уже росли бурые папоротники с хищными коготками вдоль стебля. Эти папоротники косили, измельчали и отдавали на нашу свиноферму в качестве корма. А потом и папоротники перестали расти – даже «ежикам» было ясно, что виноват в этом наш суперэкологичный перерабатывающий завод. Наш завод сцеживал слишком много «экологически нейтральной» жидкости в воды местной речки-вонючки.
А потом, уже после того, как от экологически чистого папоротникового комбикорма передохли одна за одной все наши свиньи и мы перешли на консервы, долина Камоэнса стала похожа на воистину адский уголок.
Полгода она была озером зловонной бурой грязи, в которой копошились рогатые двухвостные черви. Полгода – равниной, покрытой огромными зловещими трещинами. В зависимости от того, жарило солнце или просто светило… Как-то мой скутер сломался прямо на границе равнины Камоэнса. Я думал – сдохну. Моя кислородная маска накрылась, запасной не было, пришлось дышать атмосферой. Невыносимо вонючий ветер дул мне прямо в харю, от него так и жгло легкие…
Короче говоря, вспомнил я эту равнину и подумал: а вдруг то, что говорит мне Вок, не такая уж безумная ерунда? В принципе ведь и безумцы иногда способны говорить правильные вещи? Может, и правда наше издевательство над землей Эсквемелина и нападение кровернов на Эсквемелин как-то между собой связаны?
Впрочем, тут же нашелся и аргумент против. И как я сразу о нем не подумал?!
– Послушай, Вок, ты говоришь форменную чушь! Допустим, мы, земляне, дураки и сволочи. Допустим, я согласен: мы превращаем планеты в куски дерьма. Но не все, конечно. А только некоторые, периферийные. Из Марса-то мы, наоборот, конфетку сделали! Но, допустим, я с тобой согласен: мы испортили Глокк. Но скажи, разве кроверны его облагородили? Ты-то сам видел, что они сделали с Глокком? А с Эсквемелином? А-а, молчишь! И ты, Кокамель, не видел? То-то! А я вот видел! Я сам видел эту самую «климатизацию»! Извержения вулканов, цунами, землетрясения, миллионы молний, дождь из бурой грязи четверо суток. Да несчастный Эсквемелин от благородной помощи твоих любимых кровернов трясло так, что по нему ходили волны восемьдесят метров высотой! Одних только «ежиков» там погибло тысяч десять, в первые же минуты климатизации. Скажи, Вок, ты когда-нибудь видел садовника, который сначала аккуратненько истребляет всю тлю на дереве, а потом вытаскивает это дерево из земли вместе с корнями и сажает его ветками вниз, а корнями вверх? Нашел спасителей планет! Ты бы еще водородную бомбу в качестве особо действенной пилюли кровернам посоветовал!
Никогда не думал, что мне удастся толкнуть такую длинную и прочувствованную речь. А вот же – удалось. Наверное, тема оказалась, что называется, «наболевшей».
Однако Кокамель и Вок не особо прониклись моими аргументами. Они даже переглядываться не стали.
– Говоришь ненужное, Серж-ачи. Неправильно видишь жизнь, – резюмировал Вок. – Кроверны никогда не делают плохо планете. До «ежиков», до людей, до хурманчей дела им нет. Но планете они помогают. Знаешь ли ты, Серж-ачи, что для того, чтобы гнойник зажил, нужно разрезать его и дать гною выйти?
– Ну, допустим, знаю, – нехотя сказал я.
– Так делают и кроверны. Они вскрывают все гнойники больной планеты. И вся грязь, все ненужное, все лишнее выходит на поверхность. И как это сказать… Превращается в безвредное! Так нужно, чтобы планета выздоровела. Зачем удивляться, что поначалу ей приходится трудно? Вы делаете планету грязной. Вы стараетесь десятилетиями. Как же могут кроверны вылечить ее за один час?
– Можно подумать, они в принципе в состоянии ее вылечить, – фыркнул я.
– Теперь они могут вылечить любую планету, – убежденно сказал Вок.
– Что значит «теперь»? А раньше что – не могли?
– Раньше могли не всякую. А теперь могут – всякую.
– Это еще почему? Добрее стали, да?
– Потому что в этом бактуне их Мастер Мысли родился великим Властелином Погоды…
– Я очень рад за него – за этого Мастера Мысли. Только не видел еще ни одной планеты, которая стала красивее после того, как на ней побывали кроверны.
– Потому что ты не захотел увидеть.
– Что это значит, Вок?
– Если бы у тебя был настоящий интерес, ты вернулся бы на Эсквемелин. И посмотрел бы своими глазами, как там теперь.
– И как? Там город кровернов?
– Нет. Кроверны не живут там. Только иногда бывают. Им не нужен Эсквемелин. У них много планет для жизни. Где суша – там растут цветы. Цветы величиной с мельничные жернова. Красивые! Где море – там плавают шаровые кашалоты и морские кабаны. Очень красивые! На островах кувыркаются «ежики». Они выжили. Не все выжили. Но ты должен знать – они хорошо размножаются. И ни одного человека там больше нет.
