Хроники Бескрайности. Книга 1 (СИ) - Полоз Вера

– А теперь, – Ксенарис окинул взглядом растерянную Лиру, в глазах которой плескался ужас и непонимание, – у нас есть дела поважнее.

Ксенарис повернулся к Джерри, который всё это время стоял в оцепенении, наблюдая за разворачивающимся кошмаром. Его лицо было серым от страха.

– Техник, ты откроешь остальные камеры. Освободишь моих союзников.

Джерри отчаянно покачал головой.

– Я не могу этого сделать, – пробормотал он. – У меня нет доступа. Это невозможно.

Ксенарис нахмурился, испепеляя землянина взглядом. Не говоря ни слова, он приблизился к технику, словно хищник к своей жертве. Схватив его за грудки, он с силой ударил лицом о стену. Раздался хруст костей, Джерри застонал от боли и попытался вырваться, но Ксенарис был чудовищно силён. Он нанёс ещё несколько ударов, пока лицо техника не превратилось в кровавое месиво.

– Я спрашиваю ещё раз, – прорычал арканец, его дыхание обжигало лицо Джерри, – ты откроешь камеры?

Джерри сплюнул кровь и упрямо покачал головой, сквозь боль и страх прошептав:

– Нет.

Ксенарис молчал несколько секунд, сверля Джерри взглядом, от которого кровь стыла в жилах. Алые зрачки его глаз сияли зловещим огнём, и техник чувствовал, словно мужчина роется в его мозгах, вытаскивая на поверхность самые сокровенные воспоминания и страхи. В его глазах читалось нескрываемое презрение к слабости и трусости.

– Хорошо, – наконец произнёс он, в его голосе сквозила ледяная решимость. – Тогда, видимо, придётся действовать по-другому. Более… убедительно.

Ксенарис выхватил коммуникатор из рук Джерри, словно вырывая у него часть души.

– Ксания, – произнёс он в микрофон, его голос был полон угрозы. – Спускайся.

Последовала короткая пауза, напряжённая до предела, а затем раздался встревоженный голос морбуланки:

– Ты что ещё за фрукть? Дать мне Джерри.

– Джерри немного занят, – усмехнулся старейшина. – Спускайся. Нужна твоя помощь.

Джерри закричал, захлёбываясь в отчаянии, пытаясь вырвать коммуникатор из рук арканца, но тот уже сбросил вызов.

– Не трогай её! Пожалуйста, не делай этого! - вновь закричала Лира.

Ксенарис проигнорировал её крики.

– У тебя есть минута, Джерри, – произнёс он в коммуникатор. – Минута, чтобы передумать. Иначе Ксания умрёт. Мучительной смертью. Ну что, техник? Твоя любовь… или свобода моего народа? Выбирай. Время пошло.

Джерри схватился дрожащими руками за голову. Этот монстр ставил его перед невыносимым выбором. Освободить этих чудовищ, или обречь Ксанию на верную гибель. Минута тянулась невыносимо долго, словно резиновая. Каждая секунда отдавалась ударом в висках, разрывая сознание на части.

Неожиданно, с лязгом открылись двери лифта. В помещение ворвалась Ксания, в ярости сжимая свой фазер. Она моментально оценила ситуацию: окровавленный Джерри, Ксенарис, сжимающий коммуникатор, и заплаканная Лира, осевшая рядом с бессознательным Зэйном. Без раздумий, она вскинула оружие, целясь в арканца.

– Ксания, нет! – Завопила Лира и бросилась к подруге.

Ксенарис лишь презрительно усмехнулся. Он был быстрее. В мгновение ока он оказался перед Ксанией, перехватил её руку с фазером и скрутил за спиной. Морбуланка закричала от боли, но старейшина не обратил на это внимания. Он приставил оружие к ее подбородку.

– Джерри, так что ты решил? - прошипел он, надавливая на вывихнутую руку Ксании.

Сквозь слезы и кровь, заливавшую его лицо, Джерри прохрипел:

– Хорошо… хорошо! Я сделаю это. Только… только не трогайте ее, пожалуйста…

Арканец отпустил Ксанию, и она, обессиленная, рухнула на пол, корчась от боли. Джерри подполз к датападу, который был подключён к пульту управления, с трудом различая символы.

– Мне нужно время... – дрожащим голосом попросил техник.

Ксенарис, нетерпеливо кивнул. Лира, сдерживая рвущиеся наружу рыдания, подползла к Ксании, чья рука неестественно вывернулась, и принялась шептать слова утешения. Морбуланка, стиснув зубы, стонала приглушенно.

Казалось, тишина утомляла арканца, и он, обернувшись к Лире, начал свой рассказ. В его голосе, ровном и спокойном, клокотала затаённая ярость, а в каждом слове сквозила многолетняя боль.

– Долгие годы, дитя, – начал он, и его взгляд стал тяжёлым, как камень, – долгие годы мы гнили здесь, в этой проклятой яме. Они мучили нас, уродовали саму нашу суть, копались в генах, словно мы – презренные подопытные крысы. Скрещивали с другими расами, в безумной погоне за идеальным оружием, непобедимым солдатом. А затем проверяли на прочность, подвергая испытаниям, от которых содрогается сама память.

Он указал на валявшийся на полу металлический ошейник, блеснувший тусклым отблеском света.

– Эта вещь, – продолжил он, и в голосе прорезался металл, – не просто кусок железа. Это – клетка для разума, внутри иньекторы с мощным блокатором, глушащим наши способности, не дающим расцвести потенциалу. Нас держали, сродни диким зверям, морили голодом, чтобы лишить воли к сопротивлению.

Ксенарис замолчал, словно перебирая памяти особенно страшные моменты. Тень промелькнула на его лице.

– Но однажды, – его голос стал тише, почти шёпотом, – они допустили ошибку. Забыли обновить дозу. Глупая, роковая оплошность, стоившая жизни всем этим… учёным. Меня вывели для очередного эксперимента, и в тот самый миг я понял – это мой шанс. Я убил их. Всех до единого. Никто не ушёл.

Ужас вспыхнул в глазах Лиры, но она, заворожённая, не перебила его.

– С тех пор я ждал возможности вырваться отсюда. Отправлял отчёты от имени Эмили Картер, чтобы усыпить бдительность тех, кто мог ещё следить за станцией. У нас были припасы, которых хватало, чтобы поддерживать жизнь мне и моим союзникам. Я передавал им еду через специальный отсек, словно жалкий тюремщик, по расписанию, чтобы хватило надолго.

Он тяжело вздохнул, будто скидывая с плеч непосильную ношу.

– Но взломать камеры, как и главный выход, оказалось невозможным. Перед смертью Эмили Картер успела запустить протокол консервации. Лаборатория замерла в стазисе, все двери были заблокированы. Мы оказались в ловушке.

Ксенарис перевёл взгляд на Лиру, и в его глубине плескалось странное, чуждое выражение.

– Спустя пять лет я почувствовал тебя, девочка. Твою наивность, твою жалость… Я стал показывать тебе то, что могло вызвать сочувствие, то, что могло заставить помочь нам. Создавал иллюзии отчаяния. Одна из старейшин, Велария, чьи гены скрещивали с генами эферналов, приобрела способностью влиять на организмы на расстоянии. Она смогла повредить твои органы. Это была необходимость, чтобы ты поверила нам. Ради нашего спасения.

Лира, оглушённая услышанным, не могла поверить своим ушам. Она чувствовала себя марионеткой, дёрганной за нитки чужой волей. Но один вопрос, словно осколок льда, застрял в горле.

– Что было бы, если бы я умерла? – спросила она, глядя Ксенарису прямо в глаза, пытаясь разглядеть хоть искру правды.

Арканец нахмурился, словно вопрос причинил ему физическую боль.

– Подобного мы бы не допустили, дитя, – ответил он, и в его голосе прозвучала сталь. – Ты была нашей единственной надеждой. Мы бы нашли способ стабилизировать твоё состояние, хотя бы временно, чтобы ты смогла открыть нам двери. Твоя жизнь была слишком важна для нас, чтобы мы позволили ей оборваться.

Вдруг Лира почувствовала, как Ксания завела руку за её спину и несколько раз легонько дёрнула за прядки серебристых волос . Понимание этого жеста пришло мгновенно. Лира упёрла взгляд в техника, и встретившись с ним взглядом, ненавязчиво потянула себя за ухо, тут же спрашивая у старейшины:

- И как же никто не заметил, что лаборатория не функционирует? Я поняла про отчёты, но кто-то же должен был доставлять еду учёным?

- Лаборатория планировалась, как объект абсолютно засекреченный. Ни учёные, ни охрана не покидали его. Вся еда синтетическая, её запасов хватит ещё лет на десять. Как говорится, просто добавь воды.

- А если бы меня не приняли в академию, еда бы кончилась, что бы вы делали тогда? - Не унималась Лира.