Время жить (трилогия) (СИ) - Тарнавская Мила

Это был час триумфа, и Кир Калансис, наконец, позволил себе немного отдохнуть от изматывающей роли хозяина этого многолюдного сборища и председательствующего на многочасовых заседаниях. Пристроившись у стены и постаравшись, как ему казалось, сделаться максимально незаметным, он вел неторопливую беседу с премьер-министром Арахойна – государства, с которым Чинерта граничила на северо-западе.

Беседа шла без переводчика, на чинетском. Архойский премьер, в далеком прошлом армейский офицер, выучил язык за три года пребывания в чинетском плену во время войны и теперь с гордостью демонстрировал свои познания и превосходную память.

Сам факт такой беседы между первыми лицами Чинерты и Арахойна уже можно было рассматривать как некий символ перемен, пока не ясных, но отчетливо ощущаемых всеми участниками конференции. Чинерта и Арахойн всегда были врагами. Ни одна, ни другая страна не забывала, что именно постоянные архойские набеги заставили объединиться разрозненные степные чинетские племена кочевых земледельцев, которые затем разгромили Арахойн, оттеснив архойцев на северо-запад – в болота, леса и тундру, а на отвоеванных землях создали свое королевство.

С тех пор прошло больше семисот лет. Архойцы понемногу прижились на новой родине. Как оказалось, под их болотами плескалось целое море нефти, а в заснеженных горах на севере в изобилии встречались и золотые жилы, и пригодные для разработки месторождения практически всех применяемых в промышленности металлов. Но древнюю обиду время от времени доставали из старых сундуков и пыльных манускриптов, стряхивали с нее пыль, и очередная армия шла воевать Чинерту. Чинеты эту армию благополучно отбивали, между соседями снова воцарялся непрочный мир, а через несколько лет или десятилетий все опять начиналось сначала.

Во время последней войны Арахойн сражался на стороне Барганда и Картагонара, но опять потерпел поражение. На этот раз старая вражда не утихла вместе с боевыми действиями, и даже после подписания мирного договора Арахойн демонстративно ограничил отношения с Чинертой необходимым минимумом.

И тут эта дружеская беседа… Словно и не было тех семи с лишним столетий, когда чинеты и архойцы точили клинки друг против друга…

– …Все-таки скажите, это вы написали преамбулу к Декларации? – хитро улыбаясь, спросил архоец, старательно выговаривая чинетские слова. – Я с удовольствием читал вашу газету, когда вы были ее главным редактором. Я узнаю ваш стиль. Так?

Кир Калансис слегка улыбнулся и молча отпил из чашки с лакином.

– Нет-нет, не поймите это превратно. Просто мне действительно очень понравилось. Особенно тот абзац, который начинается со слов: "Среди нас больше нет врагов, соперников или потенциальных противников…" К сожалению, это слегка теряется при переводе.

Калансис снова улыбнулся.

– Мне всегда хотелось, чтобы Декларация была написана как можно более четким и ярким языком. Она должна запоминаться. Ее должны публиковать, читать, изучать. Как можно больше, как можно чаще. Всякая новая идея нуждается в пропаганде, особенно, такая новая, необычная и радикальная как наша.

– Насчет необычности вы правы. Признаться, еще год, да какой там год, еще месяц назад я и подумать бы не мог, что архойские войска может повести в бой чинетский маршал, а скажем, наш спор с Да-Джаннаем о полосе Арузу будет решаться в столице Солера. Вы чувствуете себя участником исторического события? Я чувствую. И думаю, пройдет совсем немного времени, и нашу Декларацию станут печатать в школьных учебниках, а историки именно с этого документа начнут отсчитывать начало эпохи чинетской гегемонии.

Кир Калансис еле слышно вздохнул.

– Нет, я решительно не понимаю, почему в последние двадцать лет все так упорно прочат нас на место баргандцев. Как официальное лицо, заявляю, Чинерта не собирается и не будет вмешиваться в дела стран Приморья. И она вовсе не претендует на роль какой-то глобальной силы, стоящей над миром. В конце концов, у нас столько территории, нуждающейся в освоении, что нашим потомкам хватит этого занятия еще на пару столетий.

– Нет, здесь вы не правы, – возразил архоец. – За последнее столетие Чинерта стала неотъемлемой частью Приморья. И причем, чертовски большой частью.

– Не стоит преувеличивать наши размеры. Больше половины наших земель приходится на непроходимые леса и тундру, где народу наберется едва столько же, сколько в одном отдельно взятом городе Самодонесе.

– Все равно. Поверьте мне, я занимаюсь политикой больше тридцати лет. А по образованию я историк. То, что мы называем цивилизацией Срединного моря, представляет собой соединение слишком большого числа слишком разнородных элементов. Двадцать государств, около полусотни народов, относящихся к четырем языковым группам, плюс вилкандцы и солерцы, которые вообще ни на кого не похожи. Плюс три из четырех мировых религий, каждая из которых делится еще на несколько течений, не всегда склонных с терпимостью относиться друг к другу. К тому же, с двух сторон мы ограничены океаном, с третьей – пустыней, а с востока нас, извините за выражение, как пробкой затыкает ваша Чинерта. Чтобы поддерживать мир в этом муравейнике, нужен кто-то достаточно сильный, чтобы в нужный момент треснуть кулаком по столу. Вспомните историю. Относительный порядок в Приморье существовал, пока сильны были баргандцы. А до них – Тогродская империя. А еще раньше – Да-Дзаннон. А в смутные времена междуцарствий весь регион погружался в анархию и кровавый хаос.

– Я думаю, не стоит сравнивать наше время с седой древностью. Сейчас очень сильно общественное мнение, всегда настроенное против войны. К тому же, современное оружие слишком разрушительно, чтобы кто-то решился применить его.

– То же самое говорили и после изобретения пулемета. Но что бы то ни было, мне кажется, вы убедились, каким авторитетом пользуется сейчас Чинерта. И по моему мнению, вам нужно было настоять, чтобы штаб-квартирой Межкома стал Самодонес, а не Ян-Кайлен. И если вы не согласны, давайте пригласим на роль арбитра самое заинтересованное лицо. Ваше Величество, извините, можно вас на минутку?…

Его Величество король Солера, невысокий и светловолосый, как и большинство его подданных, вежливо раскланявшись со своими собеседниками, повернулся к премьер-министру Арахойна и Киру Калансису.

Солер – страна, где он правил, была государством, примечательным со многих точек зрения. Солер был совсем невелик – двадцать четыре тысячи квадратных километров хребтов и долин в центре Арондакских гор, отделяющих Вилканд от Граниды. Но это был настоящий оазис мира и спокойствия среди вечно бурлящего Приморья.

История государства Солер насчитывала свыше трех тысяч лет, но за это время никто особенно и не пытался его завоевывать. Тогродцы, баргандцы и все прочие завоеватели калибром поменьше предпочитали использовать свои армии с большей пользой, чем бросать их на штурм отлично укрепленных узких ущелий и труднопроходимых перевалов, где десять воинов легко могли задержать тысячу, ради малоплодородных гор и долин, где к тому же сроду не водилось ни золота, ни драгоценных или даже полудрагоценных камней.

Богатство Солера заключалось не в золоте. В окружающих горах были огромные залежи угля, были железо и никель, что позволило солерским кузнецам первыми в мире раскрыть секрет производства нержавеющей стали и прославить качество солерского оружия по всему континенту.

Вооруженные этим оружием, многие солерские юноши, которым было скучно в родных горах, нанимались к правителям соседнего Вилканда, где составляли полки панцирной пехоты, славящейся своей дисциплиной и стойкостью. Эта традиция не умерла до сих пор, и в последнюю войну солерская отдельная дивизия сражалась с Баргандом в составе вилкандской армии.

Однако сам Солер, хотя отдельные его граждане и могли участвовать в войнах, с похвальным постоянством придерживался нейтралитета во всех конфликтах, потрясающих Приморье. Поэтому солерская столица Ян-Кайлен часто использовалась враждующими сторонами для мирных переговоров, а могущественные международные банки из "большой тридцатки" разместили там свои головные офисы.