Альфред Ван Вогт - Двойники
Он остановился, и Гарсен решился вставить свое слово:
— У нас тоже были попытки создать общество, государственное устройство, организованное в соответствии с определенными теориями, но все они заканчивались неудачей, так как нельзя изменить человеческую природу. Похоже, что это произошло и у вас.
Гарсен не подумал о том, что его слова могут быть расценены как еще один довод, подтверждающий необходимость его обезвреживания. Эта мысль пришла ему в голову, только когда он увидел, что худощавое, красивое лицо доктора Лелла застыло, как мрамор. Резко, отрывисто он сказал:
— Не смейте сравнивать своих нацистов или коммунистов с нами! Мы повелители всего будущего, и кто когда-либо мог противостоять нам, если мы решали подчинить их своему влиянию? Мы победим в этой войне, хотя временно и стоим на грани поражения. Как раз сейчас мы сооружаем самый грандиозный временной энергетический барьер, который когда-либо существовал. С его помощью мы обеспечим себе победу — или не победит никто! Мы отучим этих моралистов-Планетарианцев болтать о правах человека и свободе духа!
Он говорил страстно и с гордостью, было видно, что он весь во власти этих эмоций. Но Гарсен не сдавался. У него было свое мнение по этому вопросу, и так как ему было ясно, что этого не удастся скрыть ни от доктора Лелла, ни от Наблюдателя, он сказал:
— Я вижу, что у вас есть аристократическая верхушка и огромное количество рабов, звероподобных людей. Как они вписываются в общую картину? И как насчет тех ресурсов, которые необходимы им? Их в одном только этом городе, похоже, сотни тысяч.
Доктор смотрел на него злым и враждебным взглядом. Гарсен почувствовал, что у него похолодели руки. Он не ожидал, что разумное замечание может быть расценено не в его пользу. Доктор Лелл проговорил с подчеркнутым спокойствием:
— Они, собственно, никаких ресурсов не используют. Они живут в городах из камня и питаются тем, что дает неистощимая почва.
В голосе его внезапно зазвенела сталь:
— А теперь, профессор Гарсен, я должен вам сказать, что вы сами решили свою судьбу Наблюдатель находится в том металлическом здании на другой стороне улицы, так как воздействие энергетического поля главной машины времени могло бы нанести ущерб его чувствительным элементам, если бы он был расположен ближе. Я не считаю нужным более давать вам какие бы то ни было объяснения и, естественно, не имею никакого желания оставаться в обществе человека, который через полчаса превратится в робота.
Гарсен не стал возражать. Он еще раз посмотрел на этот уродливый город и подумал, что это все та же старая история, когда аристократы ищут оправдания своим черным преступлениям против себе подобных, своих же сограждан. В начале, конечно, необходимо было призвать на помощь психологию. Даже само имя, которым они себя называют, — Славные! — говорит о том, что им приходилось прилагать огромные усилия, чтобы обрабатывать массы в духе поклонения героям.
Доктор Лелл продолжал сухо:
— Ваше неодобрение существования рабов разделяют Планетарианцы. Они также возражают и против того, что мы лишаем наших добровольцев человеческой индивидуальности. Легко увидеть, что у вас с ними много общего, и если бы вы только могли попасть к ним…
Гарсен понял, что его провоцируют, причем довольно откровенно. Теперь ему стало ясно, что все, что говорит доктор Лелл, имеет целью заставить его выдать себя, свои настоящие чувства и мысли.
— Я не понимаю, чего вы хотите, — сказал он. — Я — продукт своей среды. Вы знаете, что это за среда и какой тип людей такая среда обычно создает. Как я уже говорил, моя единственная надежда состоит в сотрудничестве с вами, и я готов к этому.
Внимание его внезапно привлекло что-то необычное в небе далеко впереди, в конце улицы. Там появился какой-то неестественный свет, алая закатная дымка, хотя до заката солнца было еще далеко. Он ощутил внутреннее беспокойство, непонятную, необъяснимую тревогу и спросил напряженным голосом:
— Что это?
— Это, — холодно и насмешливо ответил доктор Лелл, — война.
Гарсен рассмеялся, не в силах сдержаться. В течение долгого времени размышления об этой грандиозной войне будущего заполняли его мысли вместе с растущей тревогой за Норму. А теперь — эта красная дымка над абсолютно нетронутым городом и есть война?
Доктор Лелл, против ожидания, не возмутился, а спокойно продолжал, подождав, пока Гарсен отсмеется:
— Это не так забавно, как вам представляется, профессор. Большая часть Дельпы нетронута, потому что защищена временным энергетическим барьером местного значения. На самом деле Дельпа находится на осадном положении, она расположена на пятьдесят миль в глубь территории, контролируемой нашим противником. — Он, очевидно, прочел мысли Гарсена и сказал почти доброжелательно: — Вы правы. Все, что вам нужно, — это найти способ убежать из Дельпы, и вы будете в безопасности.
Гарсен ответил со злостью:
— Это естественная мысль, которая в подобных обстоятельствах пришла бы в голову любому здравомыслящему человеку. Не забывайте, что у вас мисс Матерсон.
Доктор Лелл продолжал, как будто бы он не слышал оправданий Джека:
— Красный туман, который вы видите, — это то место, где противник нейтрализовал наш энергетический барьер. Именно там они беспрерывно, ночью и днем, атакуют нас бесчисленной армией роботов. Мы, к сожалению, здесь, в Дельпе, не обладаем возможностями наладить производство роботов для этих целей, поэтому мы применяем аналогичное оружие с использованием людей, запрограммированных как роботы, лишенных сознания и индивидуальности. Что еще вызывает сожаление — потери в живой силе очень велики, погибают все сто процентов добровольцев. Каждый день мы также теряем около сорока футов территории города, и, конечно, в конце концов Дельпа падет. — Он улыбнулся, почти ласково. Гарсена поразило то, что доктор, казалось, полон надежды, несмотря на горькие слова, которые произносит.
Доктор продолжал:
— Вы видите, насколько эффективен даже энергетический барьер местного значения. Когда через два года мы закончим сооружение большого барьера, вся наша линия фронта будет абсолютно неуязвимой. А что касается ваших уверений в готовности сотрудничества, они ничего не стоят. Люди на самом деле храбрее, чем они сами думают, даже вопреки здравому смыслу. Но довольно рассуждений. Через минуту машина вынесет свой вердикт.
Глава 7
На первый взгляд машина-Наблюдатель казалась скопищем огромного количества мерцающих огней, которые загорелись ровным светом, когда он появился в их поле зрения. Гарсен застыл перед этими многофасеточными глазами, едва дыша. Он подумал, что эта стена черного металла и огней не производит большого впечатления.
Он стал думать, чего же в ней не хватает, и пришел к выводу, что она слишком велика и неподвижна. Если бы она была маленькой и имела какую-нибудь форму, пусть даже и уродливую, и если бы в ней было хоть какое-нибудь движение, можно было бы предположить наличие какой-то индивидуальности. А здесь не за что было зацепиться глазу — только море огней. Пока он разглядывал машину, огоньки снова начали мерцать и внезапно погасли, все, кроме небольшой группы цветных лампочек в нижнем правом углу.
Сзади открылась дверь, и в комнату вошел доктор Лелл.
— Я рад, — сказал он, — что результат был таким, какой он есть. Нам очень нужны хорошие помощники. Вот, например, я, — продолжал он, когда они снова вышли на ту же неприятную улицу, — руковожу известным вам вербовочным пунктом в двадцатом столетии, но я нахожусь там только тогда, когда меня вызывают по межвременной системе тревоги. В другое время я занят научными делами второй степени важности; работа первой степени важности, по самому определению, — это та, которая должна продолжаться непрерывно.
Они снова подошли к тому же высокому зданию, из которого выходили, и снова перед ними простирался тот же знакомый, серо-голубой коридор, только на этот раз доктор Лелл открыл самую первую из нескольких дверей. Он вежливо склонил голову:
— После вас, профессор!
На долю секунды опоздав, кулак Гарсена рассек воздух там, где только что было это темное, красивое лицо. Они пристально посмотрели друг на друга. Гарсен сжал губы, пытаясь взять себя в руки. Доктор тихо заговорил:
— Вы всегда будете отставать на эту долю секунды, профессор. С этим ничего нельзя поделать. Вы, конечно, поняли, что все то, что я вам только что говорил, было нужно для того, чтобы вы сохраняли спокойствие на обратном пути сюда, и что на самом деле тест вы не прошли. Причем вы продемонстрировали уникальные результаты: уровень непокорности — шесть, самый худший показатель, и уровень развития интеллекта — АА+, практически самый высокий из всех возможных. Жаль, потому что нам действительно нужны способные люди. Я сожалею.
