Кэролайн Черри - Сайтин-1. Измена
Адмирал впервые понял, что имел в виду Уоррик, твердя о факторе времени в Ресионе. Сам вояка привык к растяжимости времени — в космическом смысле: сто двадцать шесть земных лет пролетали куда быстрее для того, для кого месяцы иной раз проходили со скоростью дней. Но ресионское время означало целую жизнь.
— Нам хотелось бы запустить второй проект на полную мощность, — сказал Най. — Сравнительное исследование избавило бы нас от возможного кризиса, и к тому же нам некогда заниматься проверкой истинности теорий. Нужные ответы дадут сравнения. Это необходимость, а вовсе не излишество, как может показаться.
Частичное осуществление проекта «Рубин» на Фаргоне означало частичный доступ к важнейшей информации. И гарантировало защиту от подвохов. Городин всю жизнь верил в вероятность полной защиты от сбоев — в работе оборудования ли, в планировании ли. Такими категориями мыслят все астронавты. Максимальная безопасность никогда не кажется чрезмерной.
— Валяйте, — бросил адмирал. — Прикрытие обеспечить куда проще. — При этом Леонид Городин подумал, что предстоит еще все прояснить с Лу и начальниками отделов, однако никто из них, без сомнения, не станет чинить препятствий проекту, который к тому же даст военным возможность приобщиться к достижениям Эмори.
Военные любили брать под свое крыло многие научные проекты. Некоторые, правда, себя не оправдали и пробили довольно чувствительные бреши в бюджете. Но те, что прошли удачно, окупили все затраты.
9
За дверью постоянно слышались шаги. Что было необычно. Раздавались чьи-то голоса — некоторые казались Джастину знакомыми; в какой-то момент неподалеку от двери остановилась группка людей.
«Пожалуйста, — мысленно умолял заключенный, — прошу, остановись хоть кто-нибудь!» Надежда жила только миг; потом Джастину стало страшно. Уоррик-младший то и дело прислушивался к доносившимся снаружи звукам, усевшись на матраце — кстати, единственном предмете обстановки в камере. Скрестив ноги, юноша оперся между ними сцепленными пальцами рук.
«Свяжитесь с Ари, — просил он всякого, вступавшего с ним в контакт. — Передайте, что мне нужно срочно переговорить с нею».
Но все это были обычные ази — и потому они не имели права действовать без разрешения Старших. И сколько ни упрашивал Джастин, ни один из Старших так и не появился.
Его посадили в камеру для потенциальных самоубийц — стены и пол здесь были выложены мягкими матами. Из обстановки — только матрац, если не считать унитаза и раковины. Свет горел постоянно. Еда прибывала, завернутая в растворимый в воде материал чуть толще туалетной бумаги и, конечно, без столовых приборов. Одежду у него забрали, выдав взамен белую больничную пижаму. А допросы прекратились. Никто уже не разговаривал с ним Джастин не представлял, сколько времени прошло с момента задержания; тревожный сон перемежался с депрессиями и гнетущей тишиной снаружи, когда за дверью даже не горел свет. И, разумеется, напоминала о себе проклятая обучающая лента — усмиряющая и разрушительная, она уверенно делала свое дело. Джастин боролся со вспышками, не давая им полностью завладеть собой в условиях полной изоляции от окружающего мира. Боролся даже тогда, когда вспышки казались ему утешением.
«Только не я, — думал он, пытаясь не уснуть и не увидеть очередной сон, — я не хочу. Я не принадлежу ей. И не стану думать так, как она».
Ари держит его в заложниках, рассудил Уоррик-младший. Она держит его и, возможно, Гранта, дабы лишить отца возможности обратиться в Комитет с компрометирующими материалами на нее. Возможно, она велела арестовать и отца. Возможно, отец не в состоянии ему помочь. Но в любом случае — полиция явится. Его больше не подвергали психодопросу; а подвергнуть такой процедуре отца они и вовсе не вправе.
Уязвимым был Грант. Ари ничего не стоило использовать против Джордана Гранта — а заодно и его, Джастина. В этом у него не было ни малейших сомнений.
Ему очень хотелось надеяться, что полиция рано или поздно прибудет в Ресион. Может, вмешается Комитет по внутренним делам. Комитет по науке. Или кто-нибудь еще.
В какой-то миг Джастину почудился шум за дверью.
Эта надежда время от времени не давала ему покоя.
Грант, возможно, ожидал его возвращения, а вместо него явилась служба безопасности — первым делом они наверняка потащили Гранта на допрос.
И вдруг электронный замок загудел. Дверь отворилась.
— С вами желает побеседовать господин Най, — сообщил один из двух появившихся на пороге ази, одетых в форму службы безопасности. — Пожалуйста, пройдемте.
Юноша поднялся. Колени беспрестанно подгибались. Джастин вышел из камеры, и яркий свет ослепил его. Уоррик-младший был уверен, что его ждет очередной психодопрос; но по крайней мере, рассудил он, появилась возможность высказать Жиро хоть что-нибудь, успеть произнести хоть полдюжины слов прежде, чем его снова накачают наркотиками.
То, что охранники позволили ему идти самостоятельно, явилось для пленника огромной неожиданностью — этого он ожидал менее всего. Голова кружилась, колени дрожали, и ориентировался юноша с трудом.
Снова вспышки изображений из обучающей ленты. И Флориан…
Пленника провели по коридору к крохотной комнатке для допросов, где он уже успел побывать. Дойдя до порога, юноша остановился в удивлении, ибо за столиком сидел отнюдь не Жиро Най. Допрос собирался вести дюжий круглолицый мужчина — потрясенный Джастин некоторое время даже протирал глаза, все-таки пытаясь увидеть за столиком сухощавого Жиро.
Но это был не Жиро.
Из-за стола поднялся Деннис Най. Его обеспокоенный взгляд упал на Джастина.
— Где Грант? — бросил задержанный. — Где отец? Что происходит? — Голос выдал волнение пленника, и он, доковыляв до стола, оперся о него и взглянул Деннису в лицо: — Черт, я имею право говорить с родными. Я несовершеннолетний, забыли?
— Присаживайся, — махнул рукой Деннис. — Садись, пожалуйста. Эй, принесите чего-нибудь выпить!
— Мне ничего не нужно. Скажите только…
— Пожалуйста, — повторил Деннис своим обычным бесстрастным тоном, снова делая приглашающий жест, — пожалуйста, присядь. Эй, да принесите ему что-нибудь! Прошу, садись.
Джастин плюхнулся на стул, чувствуя, что его начинают душить слезы. Стиснув зубы, юноша затаил дыхание и наконец поборол соблазн расплакаться; Деннис тоже сел и, сложив руки на столешнице перед гостем, дождался, пока тот придет в себя и дежурный ази поставит на стол стакан прохладительного напитка.
— Это еще что?
— Ничего. Ровным счетом ничего. Бедный парень. Будь оно все проклято. Тебе уже рассказали об Ари?
Джастин вздрогнул — Деннис начал необычно. Даже странно. Чувствуя, как по спине прокатился холодок, он с замиранием сердца поинтересовался:
— А что насчет Ари? Где мой отец?
— Джастин, Ари умерла.
Джастину показалось, будто его ударили по голове чем-то тяжелым. На мгновение у него перед глазами все померкло. Потом свет вспыхнул неожиданно ярко. Выходит, вот почему они так суетились, пока он сидел взаперти…
Умерла. Возможно, не своей смертью. Возможно…
Самолет разбился?
Или какой-нибудь псих в Новгороде?..
— Джордан разузнал, что она с тобой вытворяла, — молвил Деннис так тихо, как на памяти Джастина не говорил еще никогда. — Узнал и убил ее. Запер в хладолаборатории и убил…
Джастин качнулся. «Не может быть, — первым делом подумал он, — не может быть. Джордан не мог узнать о проделках Ари — все было шито-крыто. Ари не умерла. Она просто не могла умереть».
— Джордан во всем признался, — своим обычным ровным тоном сообщил Най. — Сам знаешь, с ним ничего нельзя сделать — во всяком случае, по закону. Закон не позволяет даже допрашивать его. Тем более проводить психодопросы. И уж конечно мы не вправе очистить ему разум. Так что с Джорди все в порядке, жив-здоров. Клянусь.
Джастина трясло. Подхватив стакан, он понес его ко рту, однако на полпути рука предательски задрожала. Вторая попытка закончилась так же. Ледяная жидкость потекла по колену арестованного, однако он ничего не почувствовал. Ибо не мог заставить свой истерзанный ум заработать. А потом вдруг вскинулся:
— А Грант? Я же пообещал ему, что вернусь. И не вернулся…
— Грант все еще в госпитале. С ним все в порядке. Джордан недавно его роведал. Сегодня днем Джордан летит в Новгород — рассматривается вопрос о его переводе из Ресиона.
— Вы лжете! — вскричал Джастин, решив, что начинается психодопрос. Ибо предвидел такую возможность с самого начала. Вскочив, он очутился лицом к лицу с двумя ази, которые явно собирались преградить ему путь. Юноша замер; замерли и охранники.
— Мальчик мой, прошу, остынь. Сядь и послушай меня.
