Кэролайн Черри - Сайтин-1. Измена
— Боже!
— А почему бы и нет? В этом и заключается ее ценность. Теперь, когда Ари больше нет с нами, мы можем — если ее теория истинна, — выбирать между не представляющим для нас особого интереса химиком и Арианой, чей ум, не побоюсь громких слов, стоит в одном ряду с умами таких выдающихся людей, как Бок и Штелер, и чьи исследования оказали величайшее влияние на формирование всей системы национальной безопасности. И такая задача нам по силам.
— Вы серьезно?
— Абсолютно. Мы не видим причин отказываться от проекта. Есть необходимые условия его осуществления, и одно из них — Уоррик. Поймите правильно — чем больше подробностей из жизни Ари мы изучим, тем выше вероятность успеха.
— А как же с Рубиным?
— Можно было бы продолжать и эту затею. Хотя бы в качестве операции-дублера. И маскируя одним другое. Но проект «Рубин» в Ресионе мне не нужен. Не хочу, чтобы он влиял на нашу деятельность. Сами понимаете: смысл игры заключается в точном воспроизведении того, что уже было. Интенсивное руководство было в обычае Ари, однако ее преемница не должна находиться в прямом контакте с тем, кто проходит аналогичную процедуру. Пришлось бы выполнять обе части проекта «Рубин» на Фаргоне.
— То есть вы хотите сказать, будто собираетесь осуществить такое… Вне зависимости, получите официальную поддержку или нет, я правильно понял?
— Именно такой поддержки я и добиваюсь. Хочу спасти Уоррика. Я заинтересован в полноценном сотрудничестве с военными. Нам не обойтись без надежного прикрытия, которое вы в состоянии нам обеспечить — по крайней мере до тех пор, пока новая Ариана Эмори не появится на публике. Тогда возобладает мнение, будто это — чисто ресионский, типично гражданский проект. Что будет весьма полезно, не так ли?
— Боже мой. — Городин выпил сразу полчашки кофе. И протянул руку, чтобы ази подлил еще ароматного напитка.
— Аббан, — позвал Най. Ази подошел и заученным жестом налил кофе, а Городин воспользовался заминкой, дабы поспешно добавить еще кое-что.
— А какое отношение, — осторожно молвил он, — все это имеет к Уоррику?
— Он нужен нам. Мы хотим, чтобы Уоррик продолжал свою работу.
— Чтобы он восстанавливал Ариану? Работал с ее обучающими лентами?
— Нет, это было бы неразумно. Я толкую о Ресионе. Сами посудите — речь о событиях двадцати-, а то и пятидесятилетней давности. Уоррик еще молод. Только теперь показал, на что способен. Его исследования смыкаются с тем, чем занималась Ари. Буду откровенен: Ари оставила исключительно подробные записи. Она была гением. Ее записи не лишены логических пробелов — своеобразных лакун, которые она не считала нужным заполнять, ибо при необходимости без труда могла сделать это. Конечно, мы не можем гарантировать стопроцентный успех: ни одна обучающая лента такого рода не идеальна. Знаем только, что затея с Ари способна принести больший успех, чем мы до сих пор втайне подозревали, рассуждая о возможности осуществления чего-то подобного со сторонним объектом. Многое Ари просто зашифровала. Ее скачки от одного к другому, логические связи… В сфере, которую она основала едва ли не в одиночку… В общем, ее архив представляет собой настоящую загадку. Если от нас ускользнут основные принципы, по которым она жила, если мы не сможем восстановить вехи ее жизни, если нам не с кем окажется посоветоваться при случае, то придется констатировать, что шансы реализовать проект тают. В конечном итоге заметки Ари могли бы оказаться просто лишенными смысла. При утрате своего рода цементирующей среды, матрицы, когда невозможно воспроизвести социальное окружение… Но пока все это — в нашем распоряжении. Уверен, что мы справимся. Даже знаю — нас ожидает успех.
— Но, черт побери, в чем смысл вашей затеи — если не считать целью воскрешение самой Эмори? Сколько народу удастся вернуть в строй, если под рукой не окажется достаточно подробных записей? Как использовать ваши достижения на практике? Они не помогут нам вернуть Бок.
— Самой Эмори тоже не стоит пренебрегать. Она будет в состоянии возобновить прерванную работу — но не раньше, чем ей исполнится двадцать лет. Впрочем, возможно, склонность к работе она проявит даже раньше. Не знаю — но рано или поздно мы все выясним. Поймите: успешно осуществив этот замысел, мы узнаем, какое количество информации необходимо для осуществления аналогичных проектов. Например, с той же Бок. Однако нужна чрезвычайная осмотрительность. Каждая мера предосторожности необходима, любые обстоятельства становятся незаменимыми. Возвращение Ари — лишь первая стадия. Если возникнет необходимость расширения ее проекта по формированию личности — ключом к нему станет опять же Ари. Ариана — наш шанс. Мы знаем ее. И потому в состоянии восполнить пробелы, исправить то, что нуждается в исправлении. А вот Рубина мы не знаем так хорошо. В случае с Рубиным мы даже не представляем, с чего начать, понимаете? Рубин для нас — своего рода блажь. А возвращение Ари — насущная необходимость. Мы можем заняться проектом на свой страх и риск, но нам было бы куда легче работать при поддержке Комитета по обороне.
— То есть на наши деньги.
Най покачал головой:
— Речь о прикрытии. О возможности сохранить под контролем Уоррика. О том, чтобы прикрыть нашу деятельность от тех, кто не должен знать о ней. О способности защитить наши исследования — и главный объект исследований — от Комитета по внутренним делам.
— Так-так, — вздохнул Городин. — Но как же насчет денег — рано или поздно все заводят о них речь?
— Если вы профинансируете проект «Рубин», мы возьмем на себя остальные расходы. Но необходимость защитить объекты исследований играет куда более важную роль. От этого зависят как успех, так и неуспех задуманного.
Откинувшись на спинку стула, Городин закусил губу. И снова подумал о записывающих устройствах. А потом вдруг бросил:
— С Лу беседовали?
— Пока нет.
— Никому не рассказывали об этом за пределами Ресиона?
— Нет, и не собираюсь. Нам хватило одного нарушения режима секретности — с упомянутым ази. Мы все исправили, и такое больше не повторится.
Городин вновь обдумал предложения: гражданские трудятся под прикрытием военных. Одно нарушение — и Бог весть что случится. Слишком все непрофессионально.
Ресион желал наладить тесное сотрудничество, да еще по проекту, который, как прикинул Городин, должен был неминуемо изменить соотношение сил в пользу Союза…
Перспектива экспериментов Арианы Эмори с юнцом на Фаргоне, казалась куда более безопасной. А попытки Ресиона поднять из гроба мертвеца выглядели…
Черт, рисковать, так рисковать — по-крупному!
Тем более, что деньги, необходимые для финансирования проекта, были каплей в море бюджета Комитета по обороне.
— Думаю, проблем здесь возникнуть не должно, — наконец отозвался адмирал.
— В данном случае необходимо проинспектировать фаргонский комплекс. И распространить на него действие закона о военной тайне. Мы в состоянии спрятать под завесу секретности все, о чем вы попросите.
— Тогда нет проблем, — заверил Жиро. — Нет — пока все будет сохраняться в тайне.
— Это я гарантирую, — пообещал адмирал.
— В таком случае втиснем в эти рамки проект «Рубин», — решил Най. — Нам остается выстроить фаргонский комплекс, после чего в глубокой тайне начнем разработку проекта «Рубин», а в обстановке еще большей секретности будут вестись работы на Сайтине.
— Как — два по цене одного? — не выдержал военный, с опозданием сознавая, что вопрос грубоват, особенно если учесть, что только сегодня состоялись похороны Ари. С другой стороны, обсуждалось все-таки ее воскрешение. Конечно, по словам ресионца, — воспроизведение не ее личности, а ее способностей… Впрочем, от одного до другого — рукой подать…
Городин был твердо уверен, что собеседник намерен сохранить ресионский контроль над проектом. Над проектом — то есть над зародышем в эмбриофоне, зародышем, которому суждено превратиться в живущее в Ресионе дитя. И так на протяжении двадцати лет.
Внезапно адмирал машинально приплюсовал эти два десятка лет к своему возрасту. Сейчас ему было сто двадцать шесть — а тогда стукнет сто сорок шесть. И Най тоже немолод.
Адмирал впервые понял, что имел в виду Уоррик, твердя о факторе времени в Ресионе. Сам вояка привык к растяжимости времени — в космическом смысле: сто двадцать шесть земных лет пролетали куда быстрее для того, для кого месяцы иной раз проходили со скоростью дней. Но ресионское время означало целую жизнь.
— Нам хотелось бы запустить второй проект на полную мощность, — сказал Най. — Сравнительное исследование избавило бы нас от возможного кризиса, и к тому же нам некогда заниматься проверкой истинности теорий. Нужные ответы дадут сравнения. Это необходимость, а вовсе не излишество, как может показаться.
