Александр Зорич - Звездопроходцы
Но четыре это тоже, хм…
— Внимание, наведение!.. — Я развернул «Звезду» так, чтобы центр прицела совпал с центром тяжести группы целей. Таким образом все они попали в красное кольцо зоны сплошного поражения.
— Внимание, Закрытый Режим!.. Внимание… Импульс!
Есть такое мнение, что выстрел любой мощности или, скажем, пуск двигателей в космосе — дело бесшумное, ведь отсутствует среда, передающая акустические колебания.
Верно, в космосе она отсутствует.
Но на борту корабля с передающей средой всё в порядке. Там есть воздух, и там есть конструкции, подверженные колебаниям. А еще на корабле есть множество агрегатов, которые обеспечивают пуск двигателей и производство выстрелов. Они работают подчас очень, очень шумно.
Четыре специальных инжектора вбросили в выносной фокус отражателя солидную порцию осмиевого порошка. Много порошка.
Тут же — с задержкой, выверенной до сотых долей пикосекунды — шестью маршевыми инжекторами в основной фокус были отправлены позитроны и электроны. Много.
А из шести других маршевых инжекторов почти в тот же фокус, но с крошечным смещением, полетели нейтроны и антинейтроны. Много.
Между позитронами и электронами произошла реакция аннигиляции.
Между нейтронами и антинейтронами — тоже.
Но это были разные реакции.
Каждая из них породила поток фотонов, но вместе с ними также ударили и попутные материалы реакции — пионы.
Поток увлек с собой атомы осмия.
Атомы осмия развалились на субатомные частицы.
Всеиспепеляющим, миллионоградусным потоком импульс Закрытого Режима обрушился на боеголовки.
И боеголовки исчезли.
С их атомами произошло то же самое, что ранее — с атомами нашего оружейного осмия.
Они распались на нейтроны, на протоны, на электроны.
И унеслись прочь.
«Бам-м-м-м…» — гудел наш корабль огромным колоколом.
А потом «Звезду» затопил восторженный рев экипажа.
* * *До этой секунды мы не видели боевой станции, которая применяет по нам термоядерное оружие.
В деле космической маскировки сильванцы оказались большими мастерами. В ту пору я еще не знал, что этому немало способствовали технологии, подсмотренные у цивилизации «Т».
Так что когда мы наконец увидели их дредноут…
Для меня космические аппараты всегда были венцом развития техники. Самыми красивыми, самыми совершенными, самыми невероятными машинами из всех, построенных людьми.
А тут… Это был именно дредноут… или какой-то ужасающий летучий голландец эпохи глобальной атомной войны… или что там у них на Сильване случалось?
Исполинский стальной утюг, латаный-перелатаный, с надстройками, более всего напоминающими готические соборы — вот что показали камеры зондов, развернутых широкой цепью впереди по курсу «Звезды».
На обращенном к нам борту прекрасно просматривались распахнутые люки шахт, из которых стартовали ракеты нам на перехват.
Судя по количеству шахтных люков, которые пока оставались закрыты, дредноут мог угостить нас еще десятками боеголовок! Или уже не мог?.. Ничего не работало? Люки приржавели? Израсходовал, приветствуя термоядерными салютами других гостей?
Когда я говорю «люки приржавели» — я ничего не приукрашиваю. Корабль был покрыт потеками ржавчины. Протяженными, огромными. Складывалось ощущение, что он провел немало времени в воде или под водой.
Сколько? Годы? Десятилетия?
И тут зонды передали, что люки открываются…
Где-то около дюжины ближе к носовой части и столько же в корме…
Нам оставалось только надеяться на то, что Закрытый Режим разложит дредноут на субатомные частицы так же уверенно, как боеголовки. Бить придется практически в упор…
— Девять новых целей справа по курсу! — Доложил Коробко. Его голос звучал по-прежнему бодро, но мой опытный слух уже слышал, что и в этой стали появились микротрещины.
В самом деле: теперь точно конец. Термоядерного удара с двух направлений мы отразить не сможем. Просто не успеем. Выжжем дредноут — девять боеголовок взорвутся сбоку. Развернемся отражателем на боеголовки — получим термоядерный град от дредноута.
«Всё, допрыгались, — подумал я. — Впрочем, чему удивляться? Вышли в одиночку против целой планеты! Предупреждали же они нас, можно сказать, по хорошему, чтобы мы не совались… Кто их знает? Может, карантин какой-нибудь. А может, религиозный праздник сейчас…»
Но пилот-оператор Коробко продолжал изучение новых целей и… забрезжила надежда!
— Отличаются от прежних НЛО! Крупнее на порядок. Материал интересный… Серебрятся, будто ртутью облиты! Форма веретонообразная… Точнее, ножевидная… Виден выхлоп двигателей… Это очень хорошие, чистые двигатели, чище наших газофазных. Термояд! Летят на чистом термояде! Да у них носы разрисованы, поглядите!
То-то радости, что они на порядок больше! Ну значит это торпеды какие-нибудь особенного могущества, каждая вообще на гигатонну…
И некогда мне было глядеть, чем там они разрисованы! Что он как ребенок, честное слово? Не видит, что ли: дредноут нас сейчас отправит в сторону Земли! Домой! Частями! Характеристическим размером в ангстрем!
Впрочем, от Коробко в отношении дредноута в ту секунду ничего не зависело — либо Закрытый Режим сработает, либо нет.
— Внимание, Закрытый Режим!.. Внимание… Импульс!
Осмий… Легкий поджиг… Тяжелый поджиг…
«Бам-м-м-м…»
Слишком крупная цель. Слишком много металла, дополнительной абляционной защиты, черт знает чего еще!
Меч, сотканный из ослепительного света, отрубил дредноуту нос с полутора десятками почти готовых к пуску ядерных ракет. Но средняя часть и корма уцелели и, кто знает, быть может обладали достаточной автономностью, чтобы…
Но в этот момент вступила в бой девятка серебристых ножей длиной в семьдесят метров каждый.
И вступила она в бой… на нашей стороне!
По крайней мере, дредноут вдруг весь как-то искривился, пополз, подернулся рябью… А потом металл лопнул, разошелся сразу тысячами, миллионами трещин, точно его перенапрягли нагрузками в миллиарды тонн, потащили в стороны тракторами с тягой в миллиарды лошадиных сил…
Но вот только как?..
В тот же миг, когда дредноут распался, «Звезду» тряхнуло. Наскочили на кочку мирового вакуума?
Ну да, ну да…
А с технологиями у них, кажется, всё сложилось получше, чем у нас… Хотя если они такие умные, то почему планета в сиротах ходит?
Коробко наконец добился от меня, чтобы я посмотрел на один из контрольных мониторов.
Да, правда, разрисованы. И даже манера рисования близка к нашей… Китайская такая, я бы сказал.
Носы серебристых космических кораблей были точно облиты языками пламени. Стилизованными. Самого обычного красного цвета.
* * *«Внимание! Внимание! Внимание!
Говорит Пламя. Говорит Пламя. Говорит Пламя.
Обращаюсь к двум кораблям, идущим с той стороны Галактики.
Сближение хорошо. Сближение ноль. Сближение хорошо.
Даю мир. Даю ноль. Даю мир.
Оценка ваших действий позитивная. Дважды два четыре.»
* * *Обычный человек, перед которым взорвали ядерную боеголовку и пытались взорвать еще девять, наверняка подумает, что капитан Надежин рехнулся, если только после всего происшедшего не повернул «Звезду» прочь от Сильваны, к Беллоне.
В этом заключена разница между обычным человеком и капитаном Надежиным.
В этом заключена разница между обычным человеком и каждым космонавтом на борту «Звезды».
Мы вместе прошли сквозь термоядерное пламя.
Мы не отступили перед неизвестным врагом. Которого не знали по имени, которого не видели в лицо.
Мы встретили союзников. Мы встретили Девятку. Их неведомый повелитель в лице Абонента-1 прислал нам сообщение, по смыслу полностью противоположное предыдущему. После гибели ядерного дредноута нам был «дан мир» и позволено сближение с Сильваной.
Это могло быть ловушкой? Могло.
Это могло быть ошибкой? Могло.
Но мы верили в лучшее.
Дороги назад — не было.
Мы восстановили курс, восстановили скорость.
До рандеву с Сильваной оставалось четыре дня.
Глава 3. Надежин. Накануне
Апрель, 2161 г.
Флагман Четвертой Межзвездной Экспедиции МКК-5 «Звезда»
Орбита планеты Сильвана, система звезды Вольф 359
На орбиту Сильваны мы выскочили — ну просто песня! Фотонный двигатель от критических температур светился ярко-малиновым, расплавленные дюзы яростно отплевывались сгустками кипящих металлов, прочих текущих проблем — по горло.
Но зато мы все-таки сбросили чертову скорость и стали на орбиту!
И хотя корабль испытывал серьезные проблемы с «Харибдой», щитами, носовой группой дюз, ремонт гарантировал пока что «Звезде» способность летать по системе Вольф 359. И даже, в оптимистических прогнозах, сохранялась возможность отправиться домой, к родной Земле, в кильватере «Восхода».
