Фреш Бриз - Космоглупости
Но это что? Он точно знал, что, пока предыдущий не возвращался, никого не отправляли, по крайней мере, не раньше, чем пройдут пять лет. Считалось, что этого достаточно, чтобы вернуться. Не успел – значит, мёртв. Не так уж много желающих было осилить такой марафон в одиночку. И только сыновей Правителей никто не спрашивал: они обязаны были идти только в силу того, что их отец через это прошёл.
За то, что это нечто дёргало его за волосы, прикасалось к нему грязными руками без спроса, и непонятно лепетало что-то, одновременно обдавая не самым свежим дыханием, хотелось, как минимум, обезглавить. Но в том и счастье этого нечто, что Аш – не вспыльчив, а то, что опасности ему это нечто не несёт, он понял за тот единственный миг, на который приоткрыл глаза. Успокоилось. Но не уходит. Подсказка? Возможно. Поэтому Ашмернот решил оставить это существо в живых. Изучить и обдумать, как оно связано с уроком.
***
Эмма
В то мгновение, когда инопланетянин приоткрыл глаза, я в них влюбилась. Шутка. Нет, глаза у него красивые, собственно, как и весь он. Проблема в том, что они необычные. Такие ночью приснятся, – останешься заикой на всю жизнь. Полностью чёрные и без зрачков. Сплошной мрак. У нас давно уже некоторые чудики заливают себе в белок глаз чернила, чтобы походить на героев общеизвестных фэнтези-историй. Только одно дело видеть их на экране телевизора в очередном шоу, и другое – на чужой планете, зная, что ты одна и на помощь тебе никто не придёт. Это, если он захочет съесть. Но, возможно, он вполне мирный вегетарианец? А что до глаз… кто знает, какой тюнинг у них тут нынче в моде?
Медитировал мой новый знакомец или, правильнее, незнакомец, довольно долго. За это время я устала сидеть без дела, а мысли, роившиеся в голове, были одна другой хуже. Успокаивало лишь то, что если бы он был каннибалом, уже бы растерзал.
Интересно, он бедуин, кочующий по пустыне? Тогда где его соплеменники? Или такой же неудачник, как и я?
– Дих сватарог манупуэр конбинитсомор.
– Э-э-э, я не поняла, это вопрос был?
Незнакомец сидел в той же позе, внешне абсолютно спокойный, значит, можно не вскакивать и не кидаться прочь. И смотрел на меня. Он смотрел на меня этими своими чёрными озёрами (умер во мне поэт), в ожидании ответа. Совершенно очевидно, что взаимопонимания между нами нет. Но я решила с честью выйти из довольно сложной ситуации, когда нужно не посрамить весь род человеческий перед лицом новой и, возможно, высокоразвитой, цивилизации.
– Эмма. Эм-ма. – с самым серьёзным видом произнесла я своё имя, дотронувшись до области сердца. Затем, как и полагается в таких случаях, указала рукой на него. Мол, Ваша очередь, сударь.
– Дих сватарог манупуэр конбинитсомор. – если это его имя, во что мне слабо верится, ибо кто ж так добровольно поиздевается над своим ребёнком, то дела наши плохи.
Я ещё раз повторила:
– Эмма.
– Ашмернот Кортовизурасиш Тимщалабейротугноц.
Оу, это что-то новенькое.
– Ажратбуловикаротдармоновосовиог? – ну, простите, как смогла!
Реакцией на его имя, произнесённое моими устами, была всё та же спокойная мина.
– Ашмернот Кортовизурасиш Тимщалабейротугноц. – незнакомец повторил свою фразу, и я точно теперь поняла, что именно так его и называют друзья. Потому что он дотронулся, подобно мне, рукой к своему сердцу, а затем протянул её по направлению ко мне и приподнял, выжидающе так, бровь.
– Э-э-э, Эмма Заустовская. Можно Эмма Валерьевна. Можно просто Эмма.
Да, ошибка: слишком много я сейчас произнесла слов. Он вряд ли поймёт, что моё имя гораздо короче. Так, начнём с начала.
– Эмма. – и жест, соответствующий ситуации.
– Ашмернот Кортовизурасиш Тимщалабейротугноц.
– Понятно, будешь просто Тим. Прости, если коверкаю, но это всё, что я запомнила. Итак: Эмма – и снова движение руки в направлении мужчины – Тим.
Небольшое отступление: я надеюсь, что это всё-таки мужчина. Ну, просто, поскольку он явно гуманоидного типа, то вполне соответствует гендерному типу самца. И вообще, рюкзак тяжёлый, переложить сию ношу на плечи женщины мне было бы неловко, а мужчинам – сам Бог велел облегчать нашу жизнь. К тому же, мужчинам проще охотиться – это у них в крови. Ну, и так далее по списку.
– Диштразерно пишварест Тим. Ашмернот Кортовизурасиш Тимщалабейротугноц.
– Послушай, – произнесла я, облизывая и покусывая нижнюю губу. Для моих сопланетян, т.е. землян, такое покусывание означало бы, что я раздумываю, как лучше ему что-то объяснить. Надеюсь, невербальное общение у них тут в ходу. – Мне сложно так вот с ходу выговорить правильно твоё имя. Поэтому пока будешь Тим. Смотри, как просто и удобно: Эмма – Тим. Заценил?
– Пишдиварест могопритцузса виахре питсмирап. – возможно, пробелы я поставила зря. Возможно, не в тех местах.
Я вдруг поняла, что нужно сменить тему. Т.е. переключить его с имён на что-нибудь другое. Посему, открыла свой рюкзак и начала хвастаться ему своими припасами.
– Так, Тим, смотри, что у меня тут есть: батончики! Их у нас сначала хотели изъять, мол, от них пить слишком сильно хочется, а где на пустынном Марсе воду брать. Но мы отвоевали. Вкуснятина! На, попробуй.
Я протянула Тиму «Сникерс». Он не взял. М-м-м, ладно, попробуем по-другому. Достала ещё один такой же, открыла упаковку, и с выражением абсолютного блаженства на лице принялась жевать. Снова протянула такой же Тиму. В этот раз взял, обсмотрел со всех сторон, но не раскрыл. Вернул его в мой рюкзак.
– Значит, не голоден. Правильно я тебя поняла? Тогда смотри, у меня ещё вода есть, – и я протянула ему флягу с водой. Правда, сначала я долила туда из бутылки, тоже выуженной из недр рюкзака.
Тим снял со своего пояса свою флягу, больше похожую на мягкий кожаный мешок, развязал, налил немного мутной водицы на ладонь, обтёр ею лицо, а затем отпил глоток из своей ёмкости. Гордый, значит.
– Тим, пойми, мне не жалко делиться с тобой своими запасами. Ты не поверишь, но я настолько рада тебя встретить, что, пожалуй, отдала бы тебе даже свой последний глоток. Просто понимаешь, так страшно умереть в одиночестве… – ой, что-то меня не туда повело.
О чём бы мне ещё с тобой поговорить? Особенно, если учесть, что ты ни фига не понимаешь. О, так может, оно и здорово? Можно говорить всё, что наболело, и при этом не прослыть невежливой.
– Тим, скажи мне, а что мы теперь с тобой будем делать, а? Мы же не можем всё время тут сидеть и любоваться друг другом. Когда-нибудь еда и вода у нас закончатся, ты знаешь, как тут добыть новые? Слушай, а может ты в курсе местной географии? – я пальцем на песке нарисовала круглую планету и поставила крестик, обозначив наше местоположение. Весьма условно, конечно, ибо чёрт знает, в какой именно точке планеты мы находимся, но, надеюсь, он меня поймёт.
– Э-э-э…
– Эмма, – поправила я его.
– Э-э-эйгороменадорм кофрипучавстрик.
– А, а я-то подумала, ты имя моё забыл. Так что скажешь, Тим, что дальше делать будем?
Мужчина резко поднялся на ноги и, (тут что, так принято?) даже не предложив мне знаками следовать за ним, пошёл в ту сторону, откуда я как раз пришла.
– Тим, – кричала я, бежа, нет, бегя, нет – на бегу, – Тим, ты выбрал неверное направление. Поверь мне, я знаю. Там только пустыня, песок, и ничего больше. Есть ещё мой модуль и труп Войнса, но Войнс уже очень глубоко, а модуль даже я не починю: там топливо вылилось на песок и теперь это просто обычная, хоть и большая, консервная банка.
Фух, наконец-то я с ним поравнялась.
– Тим, ты не мог бы идти помедленнее, я не успеваю за тобой.
Он лишь искоса взглянул на меня, при этом, скорее всего, подумал, что говорить мне что-либо бесполезно: всё равно ничего не пойму, и пошёл дальше. Я же, хрипя от жары, мало того, что еле двигалась сама в таком темпе, так ещё и тащила рюкзак. А и в самом деле, я ж не одна буду это всё есть! Сегодня он гордый, а завтра у него вода закончится, еды я у него не наблюдаю вообще никакой, так что пусть тоже тащит. С этими мыслями я схватила его за руку и, развернув к себе, всучила рюкзак. Сама же пошла в выбранном им направлении уже налегке. Но не долго я отдыхала, т.к. Тим снова опередил меня и, что хуже всего – без рюкзака. Я в это не верю! Как можно быть таким… таким… глупым? Там же то, без чего мы скоро умрём! Я развернулась – и в самом деле, мой рюкзак остался брошенным позади нас.
– Ти-ии-им! – закричала я в полную силу. Он остановился, обернулся, усмехнулся и ждёт. – Чего ждёшь? – спрашиваю я, плетясь к рюкзаку. Взяла, дотянула до всё ещё ожидающего Тима, и снова всучила ему.
– Неси! Нам без этого никак!
Он молча бросил его на песок. Даже не глянул вниз, всё также смотрит лишь мне в глаза.
– Ты издеваешься?
Молчит. Затем разворачивается, и идёт дальше. Я тоже гордостью не обделена, но здравый рассудок всё же взял верх. Конечно, хотелось сделать вид, что мне до лампочки его выбрыки, и пусть потом сам локти кусает, когда проголодается, только вот, я же тоже проголодаюсь, и тогда уже мне будет не до уязвлённого самолюбия. Всё также, еле поспевая за Тимом, я пыталась объяснить ему, что из нас двоих мужчина именно он, а значит, ему и полагается носить тяжести.
