Наталья Бульба - Космический маршал. Очень грязная история
Командного у меня не было.
Обрезав ножом подол платья – теперь оно больше напоминало длинную кофту, закрепила фиксаторы. Сейчас бы что помощнее, но приходилось довольствоваться тем, что попало в руки. Оба парализатора перевела на средний уровень. Если что, мало не покажется.
Я уже собиралась продолжить путь в том же направлении, когда в голове мелькнула очередная «умная» мысль. От комнаты Санни, мимо которой мы прошли, меня отделяло всего метров двадцать…
Это был риск. Это был огромнейший риск! И для меня, и для Шаевского. Как только Тэдри узнает, что я сбежала…
Тут же возразила сама себе: «А, собственно, откуда он узнает?»
Оба комма у меня. Даже если на них контроль, максимум, на что будет грешить, так на парней, остановившихся, чтобы поразвлечься со своей пленницей. Вряд ли это сильно расходилось с внутренней подоплекой приказа «не трогать».
Комнату мальчишки обыскивала максимально быстро. Кроме существовавшей опасности, что Тэдри окажется не столь глуп, было еще и больно… Не физически, душевно. Умом понимала, что так, наверное, лучше – для самого Санни, для меня, для всех, но что делать с совестью, которая не стеснялась напомнить, что я обещала его спасти?! Не Ханри – себе.
В рабочую зону не полезла, помнила, какие коды выставлял мальчишка, работа для спецов. Единственное, что прихватила, – планшет, который прятался под кучей небрежно брошенных на дальнем столе рисунков.
Почти пропустила, остановилась, когда отметила, что женщин на них не было, только Грегори. Но каждое изображение – злой шарж. Не думаю, что надзирателю нравилось их рассматривать. Неплохое место спрятать что-нибудь именно от него.
Активировать, чтобы проверить догадку, тоже не стала. Все потом… Внутренний метроном стучал, отмеряя уходящие минуты. С того момента, как мы расстались с Тэдри, их прошло уже двадцать. Не сказать, что много, но это с какой стороны посмотреть.
Шум услышала, когда уже собралась уходить. Застыла на пороге коридора, не столько просчитывая возможные сюрпризы судьбы, сколько разбираясь в собственных ощущениях, возникающих на грани восприятия.
Опасности не чувствовала. Вопреки всему; опыту, оценке ситуации, убеждению, что рассчитывать стоило только на себя.
Шторм… волна… четкий ритм сильного сердца…
Ассоциации были странными, но такими понятными!
Сглотнув, по стене опустилась на пол, понимая, что встать уже не смогу. Предел!
Имела право! Уже имела…
Слеза скатилась по лицу. Вытерла ладонью, только теперь заметив обломанные ногти, сбитые костяшки пальцев, синяки на запястьях, царапины… На усмешку сил хватило; кто о чем…
Из тамбура, где находилась лестница, он появился первым. Не знаю, заметил ли трупы – на мой взгляд, экспозиция выглядело эффектно, – но меня увидел сразу. Бросив что-то Куиши, который шел следом, кинулся вперед.
Я даже вздохнуть не успела, как он оказался рядом.
– Как Виктор? – прошептала, чтобы разбить кажущуюся острой тишину.
Ровер действовал четко и без эмоций: диагност на руку, инъектор – к бедру, отшвырнув в сторону оба парализатора.
– Жив. – Шеф был немногословен.
Надеюсь, его не смущало присутствие четырех вояк, которые смотрели то на меня, то на парочку лежащих почти в обнимку вольных. Мое самолюбие было удовлетворено.
В их взглядах было заметно уважение.
– И это все? – приподняла я бровь, рассчитывая, что доля ехидства поможет мне не разреветься.
Не так я представляла себе свое спасение.
Впрочем, этот момент плана операции как-то не обсуждался.
– Горевски гарантировал, что недели через три снова сможет носить тебя на руках.
– Это вы сейчас о чем? – поднимаясь (и откуда только силы взялись!), поинтересовалась я.
Куиши, отреагировав на прозвучавшую в моем голосе угрозу, с любопытством уставился на нашу парочку.
Та четверка, посчитав, что мертвые – не самое приятное зрелище, теперь не сводила глаз с моих ног. Длина платья как раз позволяла.
– Про фонтан, – невозмутимо ответил тот, вытаскивая из аптечки еще один инъектор. Этот вогнал в шею. Неприятно, но я даже не поморщилась.
– Про мамочку тоже знаете? – вздохнула я. И ведь давно догадывалась, что если не я, то Виктор уж точно под полным контролем.
Ровер, вытащив из диагноста слот, вставил его в разъем комма.
Опять к медикам…
– И про то, с кем нагуляла таких отморозков, тоже. – Лазовски был поразительно спокоен, учитывая, о чем именно мы говорили.
Ну, Слава…
Этот вопрос я могла решить и позже.
Улыбнувшись – надеюсь, получилось не затравленно, – попросила чуть слышно:
– Поцелуй меня.
Я уже не пыталась хорохориться, признав, что страх, который не подпускала к себе все эти дни, все-таки сумел догнать меня, явив свое обезображенное предательствами и игрой обстоятельств лицо. Пришел вместе с Ровером, то ли прикрываясь им, то ли перекладывая на него ответственность за свое появление. Был липким, вонял опаленной плазмой плотью, душил вопросом, а что было бы, если бы…
Историю нельзя переписать, как невозможно воскресить тех, кто погиб… А избавиться от памяти, что мог, но… не сумел?!
– Поцелуй меня, – повторила я, мысленно умоляя его найти способ и вернуть мне самообладание, которого я лишилась. Дать мне поверить, что я – жива, и ничего не исчезнет, стоит мне хоть на мгновение закрыть глаза.
Все как в дамском романе. Но как еще можно растопить лед в душе, ту боль, от которой не убежать…
Зерхан подарил мне беспамятство, в котором утихла буря отчаяния, тоски и ярости. Маршея оставила один на один с чувством, что кто-то из нас двоих: я или мир, безвозвратно изменился.
А Ровер все медлил, открывая мне правду, что и этот бой был… моим.
Кто, если не я…
– Прости, – прошептал он неожиданно. – Прости…
Демоны вселенной! Как же стыдно…
Додумать уже не получилось, как и отступить… но тут виновата была стена, на которую я опиралась.
Губы Ровера осторожно коснулись моих, делая невозможное – заставляя забыть обо всем… О том, что на нас смотрят – тоже.
Он целовал, собирая мои слезы, мою боль, мою безнадежность. Позволял взглядом цепляться за себя, вытягивая из омута этих двух дней, в которых едва не сгорела вера во все, что было для меня свято.
Долг и… Каждый понимал его по-своему.
Идти самой он мне не дал, нес на руках. Да я и не сопротивлялась. Прижималась к нему, чувствовала тепло его тела, четкий ритм его сердца… о чем еще можно было мечтать. Если только о тех горах, которые он мне обещал.
Куиши шел впереди, вместе с парочкой мордоворотов, в которых моя маршальская сущность признала вездесущих эсбэшников. Как бы плохо мне ни было, это не могло избавить от привычки замечать и анализировать.
Вот ведь…
Обрывки фраз, за которыми легко угадывался смысл; квадрат один – четыре… биосканер… второй этаж… особый контроль… взломщик… алгоритм на записи…
Мы свою работу сделали, теперь дело было за местными розыскниками… Шейх добился своего, лаборатории «Ханри Сэвайвил» теперь принадлежали ему. Все, что осталось мне – рисунок, где я улыбалась Санни, а он держал меня за руку, да планшет, который прихватила в его комнате и успела пристегнуть к фиксатору на поясном ремне Ровера, до того, как это кто-нибудь заметил.
Машинально…
Думать об этом не хотелось. Мне нужна была передышка, я надеялась ее получить. Любым способом.
– Ты готова?
Сначала кивнула и лишь потом сообразила, о чем именно спрашивал Лазовски.
Кивнула снова, теперь уже Куиши, во взгляде которого не было ни тени сочувствия. Только признание того, что все мы справились.
Мою слабую попытку освободиться и продолжить путь самой Ровер пресек, еще крепче прижав меня к себе.
Не очень-то и хотелось!
Гул стихал медленно. Сначала замолкали те, кто был ближе, потом «доходило» и до тех, кто стоял дальше. Флотские, парни из СБ в штатском.
Кто-то заканчивал фразу, лишь затем обращая внимание на то, что его собеседник смотрит не на него, кто-то обрывал реплику на полуслове… И все смотрели, смотрели, смотрели… На выгоревшую кожу на моем виске, где был чип командного, на разбитые руки, едва прикрытые платьем ноги, на то, как мои пальцы стискивают ткань его кителя.
А потом отводили взгляды, признавая, что это именно я – женщина, сделала то, чего не смогли они – мужчины.
И только один не отвел, но вынужденно отступил в сторону, освобождая Роверу дорогу.
Лицевой щиток тактического костюма был поднят, глаза искали встречи с моими, в желании узнать то, что я поняла только теперь.
Это не была воля судьбы – Слава Шторм, который выстроил операцию так, что именно его друг, а не Марк первым добрался до меня.
Это не был выбор из двух – закономерность единственного из возможного.
Но это ничего не меняло, потому что один, заставив поверить в чудо, остался прошлым, а второй, помогая собрать себя заново, стал настоящим.
* * *В горы мне пришлось отправиться одной.
