Майкл Флинн - Река Джима
Она представилась как Йвана Новски. Женщина выглядела как типичная алабастрианка из Западноземья — высокая и гибкая, с угольно-черной кожей, длинным тонким носом и светлыми волосами, но говорила без характерного удлинения гласных. Когда у нее поинтересовались насчет этого, Йвана объяснила, что дикторы с ее родного мира старались разговаривать на общем галактическом.
— Мы отлично понимаем, что люди из более старых секторов не воспринимают нас всерьез из-за этого акцента.
Дама с Англетара поинтересовалась, что привело на Отважный Ход две иномировые команды журналистов, и Йвана ответила, что им предстояло осветить судебный процесс над Дикарем по имени Теодорк Нагараян. Не устояв перед страстью к путешествиям, он на торговом корабле попал на Периферию и своими выходками заработал определенную репутацию во многих фронтирных мирах. Он, скорее всего на спор, спустился на Отважный Ход, где его и поймали.
— Таких мы зовем жеребцами, — сказала Йвана, подняв кулак.
— Но как мужчина мог спуститься с «Путевой станции»? — удивилась Мéарана. — Разве нас не сканируют перед посадкой?
Йвана кивнула на даму Теффну, будто говоря: «Кто знает, что скрывается под накидкой?» Впрочем, Мéарана сомневалась, что таможенные инспекторы настолько глупы, что не отличат мужчину от женщины.
— О, — протянула Йвана, — им взятку можно дать так же легко, как всем остальным. А если мужчина таки жеребец, они могут даже уговорить дать взятку, если ты понимаешь, о чем я.
Диктор из другой новостной команды рассмеялась:
— Если он вначале помоется!
Мéарана бросила взгляд на даму с Англетара, но глаза женщины едва виднелись через щель в борке, прикрытую к тому же белой сеточкой.
— К сути дела, — шелковистым контральто сказала дама, — я слыхала, его, ах, вигах, может закончиться долхим заключением.
Билли вернулся с заказанными напитками и сэндвичами.
— Что страпим мужчину спуститься?
Алабастрианка отодвинула стул от терранина.
— Я не понимаю, э-э… твой акцент.
Мéарана сказала:
— В «Справочнике» Фу-чанга говорится, что мужчинам запрещено спускаться на поверхность, но там не говорится, что случается, если они все же наведываются туда.
— О, что ж, — сказала дама Теффна, — Отважный Ход мало кто посещает. Так что несчастному Теодорку придется внести вклад в местный генофонд, так много, как он сможет, и так долго, как выдержит.
Билли Чинс рассмеялся.
— Тогда почему много мужчин не мчатся сюда гилди?
Йвана и диктор за другим столиком, бросавшая кости, ухмыльнулись.
— Потому, — сказала дама Теффна из-под вуали, — что, когда с ними заканчивают, им отрубают голову.
Журналистки и Билли разом перестали смеяться.
— Уверена, вы знали об этом, дорогие, — добавила дама. — Это придает ситуации пикантность.
— Вот, — сказала журналистка с Самдея, — это настоящий мужчина. Он прибыл в Пиш-Той, что в Южном Обрыве — это на Самдее, — и пытался спасти ту, кого принял за похищенную принцессу, и… Что ж, он попал во все новостные сводки, как и везде, где только успел побывать. Плохо, что его укоротят на голову.
Она протянула Йване планшет, а та передала его даме Теффне.
— Я видела его. Он был и на Алабастере.
Когда англетаранка вздохнула над картинкой, Йвана ухмыльнулась.
— Я же говорила, он тот еще жеребец.
Билли Чинс моргнул и бросил взгляд на Мéарану, прежде чем дать ей планшет.
— Билли Чинс не любить пикса-мужчин. Любить пикса-женщин. — Но его глаза, как заметила арфистка, сверкнули.
Мéарана взяла у него «пиксу». Это было обычное двумерное голо. На нем был изображен крупный мужчина с длинными, собранными в хвост волосами цвета воронова крыла. Торс обтягивала синяя майка, оба плеча покрывали сложные татуировки. Он ухмылялся со ступеней какого-то официального здания, полицейские снимали с него наручники.
А на его шее висел медальон в том же стиле, что у Мéараны.
— Билли, — сказала Мéарана, — изменение планов. Я хочу встретиться с ним.
Журналисты обменялись многозначительными взглядами, и Йвана опять сжала руку в кулак.
— Мне нравятся женщины, — сказала она, — которые знают, чего хотят.
Единственный материк Отважного Хода, известный просто как Главная земля, вырастал из Великого моря чуть севернее экватора. В других местах лишь разбросанные цепочки вулканических атоллов отмечали подводные разломы океанических плит. Согласно официальной истории, планету изначально заселили исключительно женщинами, но в других версиях можно найти упоминания о некой революции, а кое-где даже о болезни, поражавшей только мужчин. Выжившие, как говорилось, превратили свою нужду в добродетель.
Как бы там ни было, теперь каждый мужчина в секторе считал, будто матриархи на самом деле не имели в виду того, о чем говорили, и что вся планета просто ждала, когда на нее явится настоящий мужик. И каждый неизменно удивлялся, узнавая, что матриархи говорили всерьез, а если и ждали правильного мужчину, то он не подходит на эту роль.
Сами же матриархи содержали корпус амазонок, дабы отгонять «дурных» из пустыни от поселений и предупреждать сестер-матриархов. Альянсы между «гнездами» были скоротечными, искренними и нарушались при первом проявлении коварства. Сестры из корпуса охотно сражались друг с другом только из-за того, что одна матриарх оскорбила другую, но состояли в Объединенном амазонском флоте, который не знал себе равных во всей Лафронтере. К. П. Чаракорти, знаменитый «Пират Синего Солнца», понял это, когда его флот прибыл ради трофеев и славы, но едва унес ноги, не получив ни того ни другого. Нападение стоило Отважному Ходу одного города — Дж’лала на реке Парселл, а Чаракорти — целого флота.
Чарующая луна была небольших размеров небесным телом, но она взбалтывала Великое море, создавая необычные и непостоянные течения. Семенные корабли старого Содружества, которые удобряли этот регион Спирального Рукава, обнаружили, что местное море уже забеременело. В результате химических реакций появились аминокислоты и эукариоты, а также иные формы живой материи, но они не усложнялись, поэтому Отважный Ход был терраформирован и лишь ждал, когда его заселят переселенцы с Рамажа.
Мéарана не без опасений оставила Билли на Чарующей луне, успокаивая себя тем, что раз он выжил среди ’лунов, то продержится неделю в относительно уютной комнате для мужчин. Ему придется уплатить генетический тариф, но арфистка подозревала, что он едва ли станет возражать.
Она спустилась в Бодитаун, столицу гнезда Бодиции, где содержался под стражей Дикарь. Поскольку он был не только пленником, но и диковинкой, попасть к нему не составляло особого труда даже для туристов. Мéарана выведала, что он сидит в тюрьме Джосанг, связалась с ней и, воспользовавшись карточкой Своры, напрямую переговорила с главной тюремщицей, миновав нижестоящих чиновников. Во время визифонного разговора она заметила на полке рядом со столом тюремщицы хрустальные статуэтки зверей и, прежде чем навестить ее лично, приобрела в импортном магазине миловидную лошадку производства Воффорда и Бейла с Нового Эре-на. Официально это не считалось взяткой, но заметно упростило ей путь в комнату для посетителей.
Туда можно было войти через главный корпус по Джосанг-авеню — оживленной магистрали с автоматически управляемым наземным потоком транспорта. Мéарана раньше не видела тюрем изнутри, да и снаружи — только в вирте, но не ожидала яркой и со вкусом украшенной комнаты, с цветами в вазонах, креслами и столиками. Чаши с пачули и благоухающие розы с Соломенных гор перебивали тюремный запах. Кресла были удобными, никакие преграды не отделяли посетителей от заключенных.
Мéарана обратилась к сопровождающей:
— Отсюда несложно сбежать.
Сержант-амазонка рассмеялась:
— И где на Отважном Ходе он спрячется?
Спустя несколько минут привели пленника. Вживую Тео-дорк Нагараян оказался не менее впечатляющим, чем на голопластинке. Смолянисто-черные волосы, широкая белозубая улыбка, мускулистые грудь и руки — его звериная мощь едва не оглушала. Но чего арфистка не ожидала, так это низкого роста. В нем было всего пять футов и пять дюймов, на целую голову ниже Мéараны.
Нагараян, обнаженный выше пояса, шагал с грацией пантеры. На дельтовидных мышцах были вытатуированы человеческие головы с бородами, завитки которых скрывались за локтевыми суставами. На грудных мышцах красовались дракон и тигр. Когда мужчина обернулся — и Мéарана заподозрила, что обернулся он неспроста, — она заметила на лопатках пару огромных кошачьих глаз. Видимо, так он хотел показать, что бесстрашен в атаке и видит всех, кто подкрадывается сзади.
Тюремщики не отняли у него медальон, и тот висел на золотой цепочке между пылающим драконом и рычащим тигром. Когти дракона поддерживали диск, а лапа тигра защищала его.
