Антон Грановский - Жестокая Земля: Соло-Рекс
Призрак отпрянул. Его длинный, черный язык со свистом втянулся в рот.
— Сука! — прорычал Загайнов, с ненавистью глядя на Тори. — Я сожру твои внутренности!
Он бросился на нее, но привести свою угрозу в исполнение не успел. Вывернувший из-за угла Клов схватил его за плечи и отшвырнул от Тори.
— А вот и любовничек! — усмехнулся Загайнов. — Иди сюда, мозгоправ!
Мощным ударом Загайнов выбил из рук Клова автомат и пнул его ногой в живот. Клов отлетел к стене. Загайнов улыбнулся окровавленными губами и рявкнул:
— Клоака вернула меня! Она вернула меня, мозгоправ, и сделала сильнее!
Клов взглянул на Тори. Девушка стояла у стены и ошарашенно смотрела на свой голый живот и окровавленные бедра.
— Тори, беги! — крикнул ей капитан.
Но Тори оставалась стоять на месте, словно оцепенела от ужаса.
— Она уже моя! — прорычал Загайнов, ухмыляясь. — Ей некуда бежать!
— Ты — не человек, — сказал ему Клов презрительным, холодным голосом. — Ты всего лишь сгусток пыли.
Ухмылка исчезла с лица Загайнова, отвалилась от его губ, как насосавшийся крови клещ.
— Я выпью твою кровь, дерьмоправ! — завопил призрак и бросился в атаку.
Клов увернулся от его растопыренных рук и ударил Загайнова кулаком в живот, затем отскочил в сторону и, крутанувшись вокруг своей оси, нанес ему удар пяткой в позвоночник. В спине у Загайнова что-то хрустнуло. Клов сцепил руки замком и довершил дело, ударив Загайнова в горло. Противник рухнул лицом на заснеженный асфальт. Попытался подняться, но снова упал на пол и закашлялся, изрыгая изо рта серую пыль.
— Гад! — Он метнул в Клова злобный взгляд и отплюнул черную кровь. — Ты все равно сдохнешь здесь. И твоя сучка тоже сдохнет.
Клов поднял с земли автомат, шагнул к поверженному противнику, размахнулся и ударил его прикладом в голову. Потом еще раз и еще, разбивая голову Загайнова в кашу. После пятого удара он развернулся и взглянул на Тори. Она стояла у стены и с изумлением смотрела на свои руки, испачканные серой пылью. На губах у Тори тоже была пыль — по всей вероятности, за секунду до этого она пыталась вытереть руками рот.
— Тори! — окликнул Клов.
Она подняла на него взгляд и тихо сказала:
— Во мне теперь смерть. Ты знаешь об этом?
— Глупости, — хрипло проговорил капитан.
— Это правда, Клов. Во мне теперь смерть, и она никуда не исчезнет.
— В каждом из нас живет смерть, Тори! Мы носим ее в себе с самого рождения!
Клов подошел к девушке и дотронулся ладонью до ее щеки.
— Мы потеряли Уманского и командора Джека, — сказал он. — Мне бы не хотелось потерять и тебя. Нам нужно идти дальше.
— Думаешь, покончил со мной? — произнес насмешливый голос у Клова за спиной.
Он резко обернулся. Загайнов стоял на ногах и выглядел ужасно. Голова его была сплюснута, из разорванного рта сочилась кровь. Выставив перед собой страшные руки, Загайнов пошел на Клова, но тот поднял дуло автомата и короткой очередью выстрелил монстру в лицо.
Когда дымок рассеялся, Клов и Тори увидели, что там, где только что стоял Загайнов, по асфальту была размазана черная сажа.
* * *Положив сборщику руку на плечо, Клов развернул его к себе и резко спросил:
— Почему ты не пришел нам на помощь?
Тот чуть прищурил свои голубые глаза и спокойно ответил:
— Я не знал, что вы нуждаетесь в моей помощи.
Клов свирепо ухмыльнулся:
— Сейчас ты скажешь, что человек может выйти лишь в ту дверь, в которую вошел? Не трать слова понапрасну, сборщик. Прибереги их на тот момент, когда тебе придется разговаривать с собственной совестью.
Он убрал руку с плеча сборщика и повернулся к Тори. Девушка выглядела спокойной, но в глазах ее мерцал странный огонь.
«Она выглядит так, будто и впрямь что-то получила взамен за боль, отчаяние и ужас», — подумал Клов.
Самообладание окончательно вернулось к Тори, и она голосом, в котором не было ни истеричности, ни дрожи, проронила:
— Пора идти, Клов. Конец уже близок.
— Да. Конец уже близок.
Клов сверился с показаниями навигатора, повернул направо и хотел двинуться в глубину двора, но сборщик остановил его:
— Подожди!
— Что еще? — недовольно спросил Клов.
— Мы не знаем, что ждет нас в этом дворе. Сперва мы должны все проверить.
— И как ты это сделаешь?
— Не я, — сказал сборщик. — Это сделает Фарадей.
Он сунул руку за пазуху и достал серого, взъерошенного зверька.
— Ах да. Я совсем забыл, что у тебя есть ручная крыса, — с холодной усмешкой произнес Клов.
Сборщик наклонился и положил зверька на асфальт. Едва коснувшись лапками земли, зверек быстро побежал в сторону двора. Вскоре его маленькая фигурка скрылась во тьме.
Сборщик выждал несколько секунд, а затем сдвинул со лба очки и надел их на глаза.
— Ну? — спросил Клов после паузы. — Что ты видишь, сборщик?
Тот долго молчал, а потом разомкнул губы и хрипло произнес:
— Телеоники там. Фарадей видит их. — Выждав еще несколько секунд, сборщик сказал в микрофон, приделанный к очкам и болтающийся на стальной проволоке возле его рта: — Фарадей, ты слышишь меня? Возвращайся, друг.
Затем снова задрал очки на лоб и присел на корточки, вглядываясь в темноту. Прошло еще с полминуты. Наконец зверек, быстро перебирая лапками, выбежал из тьмы и запрыгнул в подставленные ладони сборщика.
— Молодец, Фарадей.
Сборщик ласково погладил зверька по встрепанной серой шкурке, а затем бережно убрал его за пазуху.
— Теперь мы можем идти, — тихо сказал он.
4
Около трех минут они шли молча, и Клову, который ежеминутно сверялся с показаниями навигатора, показалось, что время как бы растянулось, превратив последний отрезок их пути в отдельное странствие, долгое и изнурительное. Наконец, капитан остановился посреди двора, посмотрел на экран навигатора и сказал:
— Навигатор показывает, что телеоники здесь.
— Но я никого не вижу, — оглядываясь по сторонам, возразила Тори.
Клов тоже вгляделся в темноту двора.
— Вероятно, прибор сломан, — неуверенно проговорил он.
— И значит, мы зря проделали эту часть пути?
— Фарадей видел их, — сказал сборщик. — Телеоники здесь.
— Но…
«Но почему я их не вижу?» — хотел спросить Клов, но так и не сказал. Он услышал, что Тори тихо смеется. Повернувшись к девушке, капитан удивленно спросил:
— Что случилось, Тори?
— Ничего, — со смехом ответила она. — Просто я вспомнила, что меня чуть не изнасиловал призрак! Звучит нелепо, правда?
Клов молчал, мрачно и подозрительно разглядывая Тори. Девушка снова засмеялась, еще громче, чем прежде, и Клов с ужасом понял, что ему знаком этот смех. Он слышал его в самом начале пути, когда стоял под стеклянным колпаком таксофона и держал в руках телефонную трубку.
— Клов, это конец пути! — крикнула Тори странным голосом, в котором все еще звучал смех, но появилось что-то чужое и даже чуждое, что-то такое, от чего по спине капитана пробежали мурашки.
— Не думаю, что это повод для веселья, — сказал сборщик, мрачно глядя на Тори.
Девушка резко оборвала смех, повернула голову в его сторону и с ненавистью проговорила:
— Какого черта? Я хочу смеяться и буду смеяться. И никакая Клоака, никакие телеоники не смогут мне этого запретить.
— Клоака…
— Плевала я на Клоаку! — крикнула девушка таким пронзительным голосом, что Клов вздрогнул.
Теперь на лице ее не было и следа былой веселости. Глаза Тори пылали яростным огнем, побелевшее лицо исказила судорога, волосы встали дыбом и разметались. Клову пришло в голову, что в этот момент Тори могла бы служить натурой какому-нибудь древнему художнику, изображающему на холсте фурию, мегеру или другое исчадие ада в женском обличье.
— Что происходит, Тори? — громко спросил он. — Что с тобой?
— О, боже! — Тори вскинула руки к голове и стиснула виски ладонями. — Я это чувствую!
— Что чувствуешь? — не понял Клов.
— Мантию… Я вошла с ней в ментальный контакт.
Капитан пристально смотрел на Тори, пытаясь понять, не помутился ли ее разум от встречи с призраком Загайнова.
— Я стала телеоником! — воскликнула она, сверкая глазами. — Я получила дар, Клов!
— В конечном итоге за каждый дар всегда приходится чем-то расплачиваться, — осторожно проговорил сборщик.
Тори покосилась в его сторону, фыркнула и небрежно проговорила:
— Убирайся к черту, бродяга!
Она отняла ладони от головы. Затем вытянула перед собой правую руку и сосредоточенно сдвинула брови. Что-то задвигалось вокруг. Клов не сразу понял, что это была серая пыль, покрывавшая асфальт, скамейки, стол и припаркованные машины. Пыль, маслянисто перекатываясь, пришла в движение и стала складываться в призрачные, текучие фигуры.
