Сады Дьявола (СИ) - Гагарин Павел Александрович

Картье выслушала его с профессиональным терпением, и уточнила, что Сикорский отнюдь не первооткрыватель, и что существую специальные технические стетоскопы, и называются они именно «стетоскопами». Видимо, механик, который первым додумался использовать этот благородный прибор в своих горюче-смазочных целях, был не такой буквоед, как Сикорский, и умел слушать умных медицинских людей.

Сикорский распахнул рот и неизвестно, каких бы высот достигло это пиршество духа, если бы не пришел Пульхр и не разогнал нас по отсекам. Так что теперь Сикорский и Картье ходят с абсолютно одинаковыми приборами — на одном складе получали — и гордо называют их каждый по своему…

Сикорский взял себе пасты и солянки, сел на свое место, но есть не начал, а вместо этого уставился на меня тоскливыми, как у запертой в пустом доме собаки, глазами. Я уже знаю, что он сейчас скажет.

— Как ты думаешь, это все надолго?

Я пожимаю плечами. Я не знаю. Но я понимаю, почему Сикорский спрашивает. Корпускулярно-волновой двигатель и котел (как они называют Главную Энергетическую установку) заглушены, и механикам заняться особо нечем. Поэтому Сикорскому не терпится учинить какие-нибудь профилактические работы, любая из которых в полевых условиях займет минимум пятеро суток. Моим-то сейчас работы хватает: как встали на орбиту, двое суток ушло на наружный осмотр корпуса корабля и проверку несущих конструкций. А это все делается человеческими ручками и ножками. Потом освобождали склады в шлюзовом отсеке. Теперь мои оборудуют в восьмом отсеке карантинные помещения. Да, капитан этого не приказывал, ему и в голову не приходило, что по окончании своего задания он приволочет на мой корабль сорок человек потенциально зараженных опасным патогеном.

— Не вздумай ничего разбирать, — предупреждаю я Сикорского. — Кэп сказал: боевая вахта. Если твоим занятся нечем, отдай их мне. Я-то им работы найду…

— Это понятно. Но хотелось бы знать, как это надолго…

Сикорский, как и я, дважды в день докладывается капитану, поэтому я предлагаю:

— Спроси у него сам.

Сикорский вздыхает: капитан бывает неприятен, если попасться ему под горячую руку.

— Как ты думаешь, что они там ищут?

Я по опыту знаю, что стармех способен ныть любое обозримое время, если не пресечь его стоны самым решительным образом. И я задал ему вопрос, который давно берег специально на такой вот случай.

— Слушай, а откуда ты их берешь?

— Кого?

— Халаты. Ты же механик, тебе халат не положен. За свой счет, что ли, покупаешь? А название корабля на груди кто вышивает? Неужели тоже сам? На пяльцах? А-ааа! Ты что, воруешь халаты Картье со склада?

Сикорский меня, если честно, удивил. Он не стал унижаться до объяснений, что на нем мужской халат, да и телосложением они с Картье, мягко говоря, отличаются. Вместо этого он сунул руку в левый боковой карман халата, извлек из него лупу, подышал на линзу и протер ее полой. Я терпеливо ждал. Сикорский навел на меня лупу, посмотрел огромным немигающим карим глазом и произнес одно слово:

— Азиатки.

Я немедленно поднялся из-за стола.

— Так, что-то мы заговорились. А тем временем мне пора на дежурство, а тебе — отдыхать. Спокойной ночи. Приятных заведений… то есть, я хотел сказать, сновидений…

Уел, стармех, уел. Понятно, что его ответ так же ждал своего часа, как и мой вопрос про халаты. Если он знает про азиаток, то и про остальное знает… Интересно, откуда? Хотя и так понятно: трюмные крысы нашептали своему королю.

Покинув кают-компанию, я прошел в Центральный пост, для утреннего совещания с командирами боевых групп. Обычно это обязанность капитана, но сейчас я за него.

До сеанса связи с капитаном оставался еще час. Поэтому, расправившись с текучкой, я решил отправиться в шлюзовой отсек и лично проверить, как там идут дела с карантином.

Вниз я отправился на лифте, размышляя, что неплохо бы, пока есть свободное время, провести учебные стрельбы. Вопрос, насколько масштабные. Выбор у нас большой.

В носовом и кормовом отсеках находятся крупнокалиберные артиллерийские батареи по шесть орудий. По бокам корабля имеются две ракетные установки, в каждой — по три ракеты-камикадзе малого интеллекта, мечтающие погибнуть в пламени славы, забрав с собой как можно больше врагов. Да еще несколько бортовых турелей с малокалиберными автоматическими пушками, которые прикрывают недоступные для основной артиллерии секторы.

Ракеты отпадают сразу: учебных ракет у нас не осталось, а стрелять на учениях боевыми и дорого, и не безопасно. Пожалуй я сделаю вот что: проведу учебные стрельбы кормовой батареей. У нас дефицит личного состава, из расчета бортовой батареи у нас осталось всего два человека, включая командира. Поэтому загоню-ка я расчет носовой батареи на корму, посмотрим, как они справятся.

Остаток пути я размышлял о том, как не просто быть старпомом на такой махине как «Неуловимый». Особенно с таким капитаном, как наш Пульхр. Потому что капитан у нас — скажешь кому, не поверят, — из абордажников. Это, чтоб вы понимали… Ну как бы… Не знаю даже, с чем сравнить… Как главврач больницы — бывший палач.

Капитаном на корабле может стать либо штурман, либо артиллерист, либо механик, но никак не абордажник. Я таких примеров, кроме нашего кэпа, не знаю. И вот почему.

Иерархия корабельного народонаселения выглядит следующим образом: самый главный, естественно, капитан. Следом за ним — старпом. Именно он настоящий хозяин корабля. У капитана другие функции. Довольно часто, когда капитан уходит на повышение или на пенсию, его место занимает именно старпом. Старпому равен, но считается немного ниже, старший механик.

По этой линии остальной экипаж делится на носовых и кормовых. Носовые подчиняются старпому, кормовые — стармеху. Эти термины остались с тех давних времен, когда механики со своим корпускулярно-волновым реально находились на корме, а штурманы, артиллерийсты, пилоты и прочая элита — на носу. В наше время все по-другому, например вахтенный механик сидит в Центральном, а кормовая артиллерийская батарея расположена, понятное дело, на корме. Тем не менее механиков по старой памяти продолжают называть кормовыми, а артиллерийстов — носовыми. Вместе они образуют общий экипаж, что не мешает им относиться друг к другу немного свысока и со снисходительным юмором. Носовые кормовых иначе как «гномами» и «механоидами» не называют, а те своих коллег считают «пассажирами» и «балластом».

Далее в корабельной иерархии идут «пиджаки», то есть офицеры гражданских специальностей: медики, ученые, снабженцы. Официально они могут даже не считаться космофлотчиками. У Картье вон даже звание сухопутное, она — майор медицинской службы. Форма, правда, космофлотовская, но с некоторыми отличиями. Просветы на погонах, например, не черные, а красные, и красный крест на абордажном скафандре, чтобы сразу было видно, что она — некомботант.

К пиджакам отношение бывает самое разное. Врачи в почете. Если Картье что-то нужно, то любой нижний чин без всякого приказа пешком пройдет восемь отсеков, чтобы оказать госпоже доктору услугу. Потому что на войне выживешь ты или умрешь часто зависит от того, каким по счету ты лежал в очереди в медицинский модуль.

К научикам отношение иное. Этих считают шутами гороховыми и аппендицитными наростами на здоровом теле команды. Хотя у них множество обязанностей, как-то традиционно считается, что научник сидит в своей лаборатории, гоняет чаи, в лучшем случае ничего не делает, а в худшем даже немного вредительствует. Среди прочего он заведует воздушной смесью, которая на космическом корабле содержит пониженное содержание кислорода, и как-то устоялось винить в этом не противопожарную безопасность, а лично научника. Научники являются популярным объектом шуток и розыгрышей команды.

Следующая ступень вниз — космическая пехота. Отдельный мир, пехотные звания, своя форма, подчиняются напрямую капитану. На них, само собой, все наземные операции. Они же охраняют команду во время работ на берегу, например, во время погрузки-разгрузки. Для нанесения максимально разнообразного вреда противнику у космопехоты есть свои боевые инженеры, операторы, техники, химики, программисты, да и мало ли кто еще. Поэтому у них и на борту немало работы. Например, именно они должны после марша совершать наружный осмотр корпуса корабля, чем у нас на корабле, из-за дефицита людей, приходится заниматься моим боцманам.