Александр Зорич - Консул Содружества
– А если я соглашусь? – спросил я. На самом деле в глубине души я уже согласился. А спрашивал все больше для проформы. – Что меня ждет хорошего?
– Хорошего? Стандартное жалованье капрала пехоты плюс надбавки. Между прочим, одни только надбавки помогут покрыть ваши гигантские марсианские штрафы. – Вальдо подмигнул мне, дескать, он в курсе. – Так что я бы на вашем месте соглашался.
– Ну а что делать-то?
– Да что всегда. Убивать плохих и защищать хороших, – усмехнулся Эверт.
– Это нам еще в учебке рассказывали. На первом занятии курса «Этика военнослужащего». А поконкретнее можно?
– Можно. Охранять меня от разумных гуманоидов и негуманоидов – в частности, кровернов. И от неразумных тварей – тоже охранять. Во время моей исследовательской деятельности.
– Не служба, а курорт. А что запрещено?
– Запрещено нарушать приказы. Мои или комвзвода ворэнта Свечникова. А еще – запрещено быть тупым и бесчувственным. И это не шутка.
В крайней задумчивости я прикурил новую сигарету от подаренной Ченом зажигалки, выполненной в форме обнаженной женщины с тремя грудями – символ плодородия у хурманчей, да? И задумался…
Положим, с чувствами у меня порядок. Но кто поручится, что этот самый мегаинтеллигентный капитан не сочтет меня тупым до бесчувствия после второго же разговора?
– Скажите, господин Вальдо, а почему вы вообще выбрали меня? Ведь много же солдат кругом…
– Хотите я совру, что по результатам психометрии выяснилось, будто вы, Серж ван Гримм, – то, что доктор прописал? И швец, и жнец, и на дуде игрец? Или что вы – сигом нового поколения, который сам не подозревает о том, что он не человек?
– Честно говоря, нет.
– В таком случае наберитесь терпения. Когда-нибудь я расскажу вам правду.
Ясно и ежу, что с такими вводными я просто не мог отказаться. Эверт Вальдо был обаятелен, словно профессиональный актер, воспитан и сдержан, словно центаврианский нобиль, и вдобавок как бес умен. Я уже заметил: встретив в человеке сочетание этих качеств, я готов идти за ним на край света. Так что прощай, зануда Чен! Пока, простофиля Заг! Выздоравливайте, сержант Гусак! Мы обязательно встретимся снова!
Если выживем, конечно.
Рейдер дальней разведки «Юнгер» – место что надо.
Кормят неплохо, да и команда нескучная: Эверту Вальдо хватило смелости (и, главное, влияния) набрать «гендерно-смешанный» экипаж.
После завтрака мы занимаемся на тренажерах, в том числе и на «паззловых»[9] – чтобы не терять интеллектуальной формы. Потом – с расстановкой обедаем. Далее следует свободный час, который я, как какой-нибудь безмозглый хурманч, провожу за видеокубом.
Большинство моих новых боевых товарищей предпочитают личную жизнь (удивляюсь, когда все они успели, так сказать, «перезнакомиться»). Следующие полтора часа мы балуемся с командой «Юнгера» метаболом. А там, после ужина и трепа за бутылочкой безалкогольного пива, пора и на бочок.
Комвзвода Свечников, невысокий коренастый русский, очень старательно изображает из себя постороннего. А Эверта я вообще видел два раза, да и то мельком.
Одна тошнота: прыжки. «Юнгер» запускает маршевые двигатели. Нас загоняют в капсулы. Мы совершаем оперативный переход. Мы вылезаем из капсул и идем доедать завтрак. Через восемь часов нас снова загоняют в капсулы. Один прыжок, другой, третий…
На восьмом я сбился со счета.
Что за планеты видят астрогаторы корабля после этих прыжков? Почему мы так часто входим в подпространство? Отчего «Юнгеру» сразу не войти в сектор АН-9007? Не хватает дальности прямого прыжка? Так какая же Тмутаракань, должно быть, этот таинственный сектор, если рейдер дальней разведки не может достичь его одним махом!
Или мы просто путаем следы? Сбиваем с толку неведомых соглядатаев противника? Ни Эверт Вальдо, ни старшие офицеры «Юнгера» не считают своим долгом ставить нас в известность. Сколько дней, а может быть, недель мы проведем в Пространстве – даже этого нам не выведать.
Наш взвод предоставлен самому себе. Может быть, про нас просто забыли?
В таком режиме мы прожили пять дней, пока не наступил шестой.
После очередного прыжка мы отправились в зал для метабола, размять наши бездельные мускулы.
На каждом из нас, помимо противоударного комбинезона, был надет гравипояс, что позволяло нам парить и плавать в воздухе, бросаться наперерез игроку вражеской команды не хуже ястребов и зависать под потолком не хуже скатов.
Правила метабола были простыми, как раз по мне. Беги, лети, хватай, лягайся и рвись к цели с прижатым к груди сокровищем – уведенным мячом!
Желательно только не выбить кому-нибудь из «гномов» глаз локтем. Нельзя также устраивать большие свалки с битьем по лицу. А жаль, между прочим.
Фактически метабол представляет собой нечто среднее между традиционным американским футболом, волейболом и регби. Соответственно имеются две пары ворот и три типа игроков – «высотники», «гномы» и «отбиралы».
«Гномы» отвечают за нижние, «футбольные», ворота, которые, правда, расположены на высоте в два метра. А «высотники» – за «волейбольную» корзину (семь с половиной метров). «Отбиралы» профессионально отбирают мяч. Остальным «отбирать» (но не «хапать»!) запрещается.
Чтобы допрыгнуть до «волейбольной» корзины с мячом, нужно проявить большую ловкость, поскольку искусственно ограниченная линия максимальной высоты, на которую могут затащить гравипояса, оканчивается на два с половиной метра ниже корзины, а опереться в воздухе не на что – только на плечи своих «гномов» и «отбирал».
Слава богу, в тот день по жребию мне досталась роль «высотника».
– Ну давай, давай! Ну давай же! Ну что ты за мудила?! Сунь же ему как следует! – это наш специалист-подрывник Эстер Карлскрона в запале игры подбадривала рядового Файзама Рахими, «отбиралу».
Мгновение назад, дерзко профланировав почти под самым потолком, Файзам спикировал вниз и попытался завладеть свободно летящим мячом на вражеской территории.
Через секунду двое плечистых «высотников» из палубной команды «Юнгера», чьих имен я еще выучить не успел, уже держали его за ноги, а третий, «отбирала», пытался выдрать мяч у свернувшегося ежом над добычей Файзама.
– Да лягни его как следует! Нечего миндальничать! Правильно, Эстер?! – кричала сержант Медицинской Службы Беата Даль. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы заметить, что Беата и Эстер спят друг с другом. Я лично понял это в первый же день.
– Чем орать, так лучше полетели поможем. А, ч-черт! Я же сегодня «гном»! – взвыла рядовая первого класса Тайша Вассерфаль, в отчаянии треснув себя кулаком по бедру.
Она была прелесть как хороша – коротко остриженные кудрявые волосы, ясные зеленые глаза, дивные формы… Но увы: меня, кажется, опередил рядовой Джо Топак, землянин из Мюррейской автономии австралийских аборигенов.
Топак прорвался на помощь Файзаму. Спустя секунду доблестный абориген профессионально раскидал свалку (недаром же он был тренером по греко-римской борьбе!) и отдал мне пас.
– Мне! Серж! Давай мне! – верещала Тайша, взмывая на недопустимую для «гномов» высоту.
– Не слушай ее! Ей же «нарушение» вкатают! – возражал центаврианец Кизи Кен Аман, очень рассудительный молодой человек.
Пока я соображал, кому же дать пас, а длилось это доли секунды, на спину мне бросился водитель-пилот Абубве.
– Там еще один! Серж! Я сейчас! – кричал мне Файзам, что было мочи выгребая в мою сторону.
Я и не заметил, как «высотник» команды супостата, которым оказался не кто иной, как флаг-лейтенант Иштван Радуль, между прочим, первый комендор «Юнгера», уже подобрался ко мне снизу и – о ужас! – схватил меня за ноги, чтобы облегчить работу своим «отбиралам»…
– Не сдавайся, Серж! Держись! – советовала мне Тайша, оживленно жестикулируя.
– Я уже иду! – заверил меня Лесь-Николай Гайдамака…
Тем временем добытый с такими трудами мяч у меня все-таки вырвали. И в два паса пилот посадочного катера Дюваль вае Литта, с огромными, как у гориллы, лапами, вбросил его в волейбольную корзину прямо над моей головой, в нашу родную корзинку…
– Мудила!
– Наша взяла!
– Маздай!
– Козел!
– Победа!
– Дегенерат!
– Ура-а!
В общем, как и на всех матчах по всем видам спорта, кричали разное… В зависимости от принадлежности к той или иной команде.
Гвалт стоял такой, что никто из нас не заметил, как в зал для метабола вошел ворэнт Свечников.
Он никогда не играл с нами, говорил, не умеет. Не знаю, кто как, но я лично понимал: не играет Свечников потому, что боится потерять авторитет во вверенном ему взводе. Попробуй его сбереги, этот авторитет, когда каждые десять минут двое молодчиков раздирают тебя напополам, как жареного краба в ресторане, на глазах у твоих подчиненных…
Что же до «умений», то никаких особых навыков для игры в метабол не требуется. Кроме владения техникой перемещений в гравипоясах. Ну да этому всех учат в первую же неделю в учебке…
