Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)
Денис рядом со мной судорожно вздохнул.
— Нам не страшна смерть, — сказала Ванесса. — И улететь вы вряд ли сможете, повреждения твоего корабля слишком серьезны, ты будешь чиниться не один день.
— Знаешь, Ванесса, — с внезапным негодованием сказал я. — Вы украли у целой планеты жизнь, но вы можете попробовать искупить свою вину…
— Поясни, — женщина напряглась, словно я задел ее за живое.
— Мы летели в галактику Нуарто искать защиты у Союза. Андеанцы заявили свои права на мою планету, и моей расе не спастись без посторонней помощи. Мало кто может поспорить с мощью андеанцев! А вы, напав и выведя мой корабль из строя, лишили людей последней надежды…
Несколько минут в рубке царило молчание, и я все вглядывался в экран, пытаясь понять, что происходит с Ванессой, но она внезапно заговорила надломившимся голосом:
— Ты слышал что-нибудь о планете Купала Алиан?
— Кое-что, — согласился я и отстраненно подумал, что ничего не происходит просто так. Вовсе ничего. Не спроста я несколько часов назад вспоминал об этой несчастной планете. Вот и довелось мне встретиться с одной из уцелевших ее жителей. Или с целым кораблем…
— Прилетай один на Чистильщик через час, — сказала Ванесса Вени резко, — привези с собой тело командующего штурмовым отрядом, и предложи нам выход. Можешь воспользоваться любым из наших челноков, они запрограммированы на возврат.
Экран погас, и Денис закашлялся, а потом испуганно сказал:
— Ты собственными руками убил мужика, который был ей дорог. Когда ты говорил об этом, я подумал, эта инопланетянка начнет грызть край монитора от бешенства. Возможно, это был ее муж или любовник. Или родственник. Ты не полетишь.
— Полечу, — спокойно возразил я. — Но сначала мне нужен врач.
Ответственность еще не отпустила, но ее поддержку я уже утерял. Идя по ставшим вдруг удивительно длинными коридорам безответного Ворона, я думал о том, что, скорее всего, не дойду до медицинского отсека сам.
На пути нам повстречался Агатон, довольный, разгоряченный победой, опьяненный сомнительным успехом. Пилот еще не думал о том, в какое положение попали мы сами, он еще не оценил в полной мере повреждения, которые получил Ворон, еще не задумался о печальной участи Земли, которая потеряла нашу поддержку.
Теперь чиниться мы будем очень долго. Биологические двигатели Ворона, поврежденные при ракетном ударе, представляли для нас нешуточную опасность. Внутри корабля, как во внутренностях любого существа, жили странные организмы, помогающие ему организовывать свои собственные процессы жизнедеятельности. В этом плане он действительно был живым кораблем. И эти микроорганизмы могли переварить нас и получить из нас энергию так же, как они получали энергию из воды или из древесины. Ворон ел, кажется, практически все. В последние полеты мы предпочитали использовать в качестве топлива сладкую воду — сахара и водород с кислородом нравились биологическим жителям корабля, а для нас это было самым доступным сырьем.
Но теперь все изменилось, двигатели разрушены, кто знает, может быть, последний взрыв нарушил герметичность отрезанных Вороном отсеков, и над нами уже нависла страшная опасность. Может быть, и нет.
Может быть, все хорошо и системы корабля функционируют хотя бы на десять процентов, Ворон незаметно для наших глаз же чинит нанесенные в бою повреждения. Тогда уцелевшие механики, облачившись в защитные комбинезоны, вскоре подключатся к починке. Тогда все вовсе не так страшно.
— Мы победили! — радуется Агатон, а я устало прислоняюсь к переборке. Из-под торчащего из плеча широкого обломка меча сочится горячая кровь и мне очень хочется зажать налившуюся адской болью рану.
Теперь мне не понять, как возможно было одним лишь прикосновением сломать эту железку. А мне еще лететь на Чистильщик, я не могу позволить себе отдохнуть! Только чтобы Мари привела мое плечо в порядок, перевязала. И умыться.
— Ты ранен? — спохватился Агатон. — Помочь?
Я покачал головой:
— Что ты знаешь о команде?
— Все хорошо, — немного посерьезнев, сообщил пилот. — Механики приступили к починке, клянутся, что двигатели удастся восстановить, но пока не называют сроков. Наши потери во время боя — один человек, ранения получили…
Агатон покосился на Дениса:
— …трое. У остальных — порезы, ссадины и ушибы. Штурмовая группа хотела присоединиться к механикам, но те отослали их отдыхать — справятся сами.
Вот и на что им капитан? — подумал я тоскливо. — Так, формальная должность. Они и сами все организовали, я им не нужен. Погиб бы — ничего бы не изменилось.
— Иди в рубку, — твердо приказал я. — Протестируй бортовые системы, подготовь отчет о повреждениях. Следи за кораблем противника, в случае восстановления его двигателей, стреляй на поражение всеми оставшимися ракетами.
— У нас есть ракеты?
— Нас развернуло носом к кораблю врага. Иди.
— Есть!
Алекс отсалютовал мне и бодро зашагал в рубку. Он и думать забыл о том, что его капитан серьезно ранен. И ведь верно, он победил, он остался жив. Что может быть важнее?
— Давай, может, обопрешься на меня? — спросил осторожно Сизов, когда шаги пилота затихли в отдалении. Он, как бывалый военный, прекрасно понимал, на каких силах я сейчас держусь.
Вымучено улыбнувшись, я кивнул:
— От дружеской руки не откажусь, а то у меня такое чувство, что я сейчас в обморок грохнусь.
Денис взял меня за пояс и повел вперед. Я старался идти твердо, но мне так хотелось просто лечь и умереть. Перед глазами все по-прежнему плыло, хотя еще десять минут назад я, казалось, видел четче. Может быть, это боль. От нее на глаза наворачиваются слезы; на пальцах левой руки висят щекочущие теплые капли. Они падают на пол, оставляя причудливую неверную дорожку красных следов.
Я не сразу понял, что мы пришли. Денис помог мне лечь, и я облегченно вздохнул.
— Сейчас, сейчас, — бормотала Мари, но движения ее были хаотичны. Она что-то искала и не находила, уронила какой-то инструмент, неприятно звякнувший при падении. Женщина была близка к истерике. С чего бы это?
— Ты как? — Денис сжал мое запястье.
— Все нормально, — кивнул я. И вправду лежать было лучше, чем стоять. Голова прояснилась, боль даже как-то утихла, перейдя из резкой в разряд тревожащей. — Мне вкололи обезболивающее?
— Нет, еще ниче…
Дверь отъехала в сторону, и Денис замолчал, так и не договорив. Я тоже повернулся, приподнявшись, но тут же опустился обратно, потому что у меня закружилась голова.
В дверях, бледный как бумага, с перевязанной головой возник Змей. Постояв на пороге, он твердо шагнул в медицинский отсек.
— Как? — ахнула Мари, поворачиваясь. — Я же вколола тебе снотворное!
— На меня никакая дурь не действует, — хрипловато отмахнулся Стас. — Ты свободна. Иди и отдыхай.
— Но Лора, — слабо сказала Мари. — И капитан… и вы…
— Вот и иди к Лоре, с капитаном я разберусь сам. Он предпочитает, чтобы его осматривал мужчина.
— Э-э, — протянул я, — а ты на ногах твердо держишься?
— А это не твоего ума дела, — грубо отрезал дядя. — Мари, ты еще здесь?
Под пристальным взглядом Змея, Мари быстро собралась, но в дверях застыла:
— Денис, в вас тоже потрепало?
— Нога, — слабо улыбнулся навигатор, — так, порез.
— Да Мари, — согласился Змей, и, подойдя к шкафам, безошибочно вытащил откуда-то упаковку ампул и высокий флакон с узким длинным горлышком. — Займись сначала Денисом во второй палате, а я разберусь с нашим капитаном.
Я заметил, как Денис переглянулся со Змеем и тот многозначительно и с благодарностью кивнул.
— Я рад, что ты снова в строю, — сказал Сизов, проходя мимо.
— Не дождешься, — скривился Стас. Ему было нехорошо.
Мари собрала все, что было нужно, и вышла, Денис последовал за ней. Мы остались вдвоем.
— Что произошло, почему из тебя торчит эта железка?!
— С каких это пор на тебя не действует снотворное? — в свою очередь спросил я.
— С тех пор, как сны стали страшнее жизни, — туманно ответил дядя. — Ну так?
— Ты что-то успел принять?
— Какая теперь разница, Антон? Я должен понимать, что происходит на корабле, ну, хотя бы то, что касается моей работы. Мари думала, я сплю, но как можно спать, если нас штурмуют?! Вы вообще о чем? Умереть во сне, как паршивая овца? Если бы вы там не справились, я бы заблокировал медицинский отсек. У меня тут, прости, две девки. Ну и защищал бы их до последнего.
— И чем занимался, пока все думали, что ты спал?
— Смотрел отчеты о происходящем. Антон, куда ты опять влез?!
— Пришлось подраться, — с неохотой ответил я, — не знаю, как получилось, что меч переломился.
— Вечно никто не знает, как с тобой происходят идиотские случаи, вроде этого или, скажем, того, у торианцев! — раздраженно передразнил меня Змей, доставая из герметичных отсеков медикаменты. — У нас три трупа и мелкие сопутствующие травмы, но ты у нас как обычно отличился на славу, — он запнулся и внезапно спросил: — Что с глазами? Ты вообще что-нибудь видишь?
