Уильям Квик - Заложник вчерашнего дня
— Кажется. Та эпоха была эрой бурного развития техники. И борьба против такого развития — большой шаг назад в деле прогресса общества.
— Но если живые матрицы и не существовали вовсе, потенциально они могли быть созданы именно на Земле. Почему же этого не произошло?
Гарри не был уверен, сможет ли он ответить на этот вопрос.
— Ну, вероятно, проблемы их создания оказались гораздо более сложными, чем первоначально предполагалось. Так или иначе, в силу вступил Запрет. Живые матрицы — вне закона в каждом из миров Земной Конфедерации.
— Да. Но всегда находятся бунтовщики. Ты не полагаешь, что кто-то мог попытаться построить такой компьютер?
— Не знаю, — покачал головой Гарри. — Если только имеется какая-то огромная, посторонняя сила, способная провести в жизнь Запрет и сама же нарушить его.
Джек заулыбался.
— Ну вот. Ты начинаешь схватывать суть…
— Хотите сказать, что именно вы установили закон о биоэлектронных вычислительных машинах? Но почему?
Джек встал, подошел к окну и задумчиво посмотрел на залитый неоновым светом город внизу. Он стоял, сложив руки на груди. Голос его зазвучал приглушенно.
— Я, конечно же, сразу понял смысл прохода по «норе». В сущности, это и не прохождение вовсе. Просто метод защиты, позволяющий обычной материи входить в «нору» и выходить из нее без опасности быть разрушенной. «Нора» — одновременно и проход, и Машина Времени. Она отбрасывает нас назад, а Лента Времени — тоже своего рода Машина Времени — перемещает нас вперед, в настоящее. Поначалу я не видел необходимости в Ленте Времени. Использование «норы» дает возможность достигнуть других звездных систем, и, даже если они существуют в прошлом, они все же существуют и могут быть использованы. Если не принимать во внимание наличие других разумных рас. Он умолк и повернулся к остальным. — Зачем применяется именно Лента Времени? Да затем, чтобы защитить себя. Ящеры, как любая раса с болезненным чувством собственного достоинства, не желали, чтобы кто-нибудь копался в их прошлом. Но они оставили за собой право копаться в нашем. И я не смог с этим смириться.
Гарри попытался представить себе те бурные времена. Ящеры появились буквально ниоткуда и сразу же наложили жесткие ограничения на возможности человечества осваивать космос, подкрепляя эти ограничения угрозой непреодолимой силы. Подчинитесь нам, иначе мы разрушим ваше прошлое. Человечество, получившее вместе с пряником сверхсветовых путешествий кнут полного разрушения в случае неповиновения, немедленно капитулировало.
— И что вы сделали?
— Оставил Земную Конфедерацию. Я прибыл на Ариус, затаился и продолжил свои исследования.
— Я все же не пойму, почему живые матрицы были запрещены.
— Ящеры — не самые величайшие компьютерных дел мастера в Галактике. Я не хотел, чтобы они разобрались в сути дела, и скрыл еще кое-что. От всех — и от рептилий, и от людей. Обладая живыми матрицами, кто-то, в конце концов, обязательно наткнулся бы на то, с чем столкнулся я. Поэтому я запретил их. И провел закон в жизнь.
От голоса этого маленького человека повеяло холодом, и Гарри вздрогнул. Он попытался представить себе средства достижения Запрета и решил, что лучше ему не знать.
Он налил себе кофе. Теперь вкус его показался горьким и неприятным. Гарри поморщился и поставил чашку.
— Ну и что? Что теперь? Вы утверждаете, что являетесь обладателем единственного существующего суперкомпьютера и скрываете его. Чего вы добились?
— Кое-чего, — уклончиво ответил Джек. — И я не намерен ничего сейчас обсуждать.
— Может, ящеры сумели что-то понять? Не послали же они сюда свой флот лишь для того, чтобы передать свой привет?
— Ну, это не самая главная проблема. Посмотрим, что можно предпринять.
— Уж очень вы спокойны, на мой взгляд.
— Пусть тебя не беспокоит флот, Гарри. Нас должно волновать, кто привел его сюда.
— И кто же?
— Эрл Томас. Ящеры не смогли бы сами найти причину, чтобы прибыть сюда. Им нужна была помощь. Это работа Томаса — узнаю его руку. Все это очень дурно пахнет. Он наконец сделал свой ход против меня, и я должен ответить, у меня нет выхода. Иначе он уничтожит все человечество.
Из кухни донесся звон колокольчика.
— Завтрак готов, — объявила Глория.
Напряжение понемногу начинало спадать. Лицо Джека приобрело выражение вежливого безразличия. Он вернулся к дивану и сел, уставившись на кофейный сервиз.
Глория исчезла в кухне и вернулась с двумя большими пиццами. От пузырящегося на их поверхности сыра поднимался пар, и Гарри вдруг ощутил волчий аппетит. Он взял ломоть пиццы обеими руками, не обращая внимания на жар, и жадно откусил огромный кусок.
— Пива бы сейчас, — проговорил он с полным ртом через секунду, и Джек рассмеялся:
— Отличный завтрак!
Гарри молча кивнул, продолжая поглощать пиццу.
— Почему Томас пытается сейчас вставить вам палки в колеса? — спросил Гарри, откинувшись на спинку дивана. Сидеть прямо после такого плотного завтрака он был просто не в состоянии.
Лисье личико Джека прояснилось. Было видно, что вопрос ему понравился.
— Не знаю. Может быть, дело в его происхождении.
— Из черной дыры. Он пришел с вашим вернувшимся зондом.
— Можно и так сказать, — согласился Джек. — Мой зонд, имевший дело с огромными гравитационными силами, был оборудован сенсорами для измерения изменений общей массы, какими бы мельчайшими они не оказались. Посмотрев отчеты, я обнаружил нечто неординарное. После того, как зонд вошел в «нору» в отдаленном прошлом, появились некоторые незначительные изменения. Но где-то на пути к настоящему возник куб, что было сразу же зарегистрировано, конечно. Масса зонда не изменилась сразу же после входа в «нору». Это случилось позже. — Он вздохнул. — По правде говоря, я даже не уверен, что «нора» имела к этому отношение. Принимая во внимание особенности свойств самого куба, можно предположить, что никакая черная дыра здесь ни при чем.
— Что вы имеете в виду?
— Куб. Он изготовлен из нейтрино.
У Гарри от неожиданности отвалилась челюсть.
— Но ведь это же абсолютно невозможно.
— Почему же? Ты уже столкнулся с двумя невозможными вещами — Эрлом Томасом и кубом. Придется тебе поверить и в третью.
Чазм, все это время сидевший молча, не притронулся ни к кофе, ни к пицце. Юноша уже почти забыл о его существовании, пока вдруг вновь не услышал органные тона голоса, наполнившие комнату.
— Я ничего не знал об этом.
Джек удивленно взглянул на него, а глаза Глории понимающе сверкнули, словно она ожидала чего-то подобного.
— Чазм, — начал Джек. В его чистом голосе звучало предостережение, но коротышка упрямо покачал головой.
— Ты никогда не рассказывал мне этой… истории. А я ведь беспрекословно подчинялся тебе. — Он выговаривал слова медленно, с достоинством. — Я ведь всецело тебе доверял, осознавал твою особую роль в пределах человечества. Но эти… эти бесконечные тайны. И Эрл Томас! Он же страшная угроза. Ты никогда не ставил меня в известность. Ты даже контролировал мои собственные информационные досье. То появление Томаса в земном космопорте тогда, двести лет назад, не было первым. Он даже не человек!
— Было необходимо…
— В задницу!
— Достаточно, Чазм!
Черный маленький человек горько махнул рукой.
— Мог бы довериться мне.
Глория вздохнула. Наклонившись, она тронула Чазма за плечо, и он поднял на нее глаза.
— Не обвиняй Джека, Чазм. Он правда не может всем доверять. И он прав. В данном случае, по крайней мере.
Джек искоса взглянул на нее и надул щеки, став похожим на рассерженную белку.
— И на том спасибо.
— Не стоит благодарности, старина, — Глория мило улыбнулась. — Должен же кто-то объяснять людям особенности твоей сволочной натуры.
— Сука, — бросил он.
— Есть немного, — с улыбкой согласилась она.
— Послушай, — Джек повернулся к Чазму. — Я не посвящал тебя в суть только потому, что само знание об этом чрезвычайно опасно. Настолько опасно, что я впервые в жизни попытался проигнорировать проблему, сделать вид, что она может пройти мимо. Не вышло. Теперь дело движется к развязке, а я не готов. Секретность — мое единственное оружие. И я не уверен, что его будет достаточно.
— Ты расскажешь мне. Ты должен мне все рассказать, — настаивал Чазм.
— Да, расскажу. Но позже. Сейчас не время.
— Я подожду, — кивнул Чазм.
Гарри старался не пропустить ни одного слова, ни единого жеста. Он не понимал всех обертонов спора, но смутно чувствовал, что все это имеет к нему прямое отношение.
— Так что же происходит? — потребовал он объяснений. — Как насчет Эрла Томаса, флота рептилий и артефакта?
Джек безмолвно смотрел на него, и Гарри впервые увидел этого человека без маски язвительного цинизма. В серебристом свете таинственного утра Джек больше не выглядел самоуверенным божеством, а лишь бесконечно усталым стариком.
