Владислав Никитин - СТРЕЛА БОДИМУРА
— Еще! — запальчиво предложил бородач в надежде отыграться.
Но удача отвернулась от купца и во второй раз, избрав поводом для насмешек предельно скромный результат — три очка! Горшечник же снова выбросил двенадцать и заслуженно победил.
Расставаясь с деньгами, торговец побагровел и учащенно задышал.
— Еще! — прохрипел он. — Давай еще!
Однако все последующие розыгрыши окончились так же, как и первые два, — в них неизменно побеждал ошалевший от небывалого везения горшечник, набирая каждый раз по дюжине очков. И погонщики верблюдов, и люди торгового сословия наблюдали за этими невероятными событиями, от удивления раскрыв рты.
Наконец костер потух, и игра закончилась.
— Не может такого быть, правоверные! — в сердцах воскликнул сидонский купец, отбрасывая в сторону пустой кошель. — Готов поклясться на Коране, этому проходимцу из Тира помогает сам шайтан! Горе тому, кто сядет играть с ним!
Тут же со стороны Мешхетской гряды раздался низкий утробный гул.
Страх мгновенно сковал руки и ноги бодрствующих, заставил их сердца трепетать от неведомой угрозы. Обвал? Землетрясение? Вой самого дьявола?
Редкие волоски под чалмами и тюрбанами караванщиков встали дыбом.
Вскоре забеспокоились мулы и верблюды. Они вытянули шеи, напряженно вглядываясь в ночную тьму и фыркая. Пробудились все, даже заснувший крепким сном Зофар.
— Проклятое место! Что это?! — крикнул торговец и попытался закрыть уши руками.
Его примеру последовали все остальные, но звук по-прежнему продолжал вибрировать и давить на перепонки. Проникая в голову, он выжигал мозги и мутил разум. От него нельзя было убежать или скрыться — приходилось только терпеть и читать про себя молитвы.
Зубейда, тихо постанывая, сжалась в комок. Закрыв глаза, она словно в бреду запричитала:
— Зофар, мне больно… Мне больно и страшно… Где ты, любимый?
Зофар сжал в объятиях молодую жену и приник челом к ее лицу.
Неужели пришел их последний час? Но разве Аллах допустит их гибель? Они же слишком молоды! Им еще надлежит построить на чужбине новый дом, родить сына, взрастить сад. Какой прок Всевышнему от их смерти?
Вокруг творилось невообразимое — истошный рев верблюдов и мулов, завывания людей, крики о помощи.
И наперекор обрушившимся на всех чарам мешхетских темных сил Зофар, превозмогая отупляющую боль в висках, вместо строк Корана стал тихо шептать своей супруге газели достопочтенного каирского поэта Омара ибн Аль-Фарида, так полюбившиеся его сердцу:
Глаза поили душу красотой…
О, мирозданья кубок золотой!
Любимая, я лишь тобою пьян,
Весь мир расплылся, спрятался в туман,
Я сам исчез, и только ты одна
Моим глазам, глядящим внутрь, видна,
Я жажду жажды, хочет страсти страсть,
Но лишь у смерти есть над смертью власть.
Любовь жива без губ, без рук, без тел,
И дышит дух, хотя бы прах истлел,
Нет, я не жалуюсь на боль мою,
Я только боли этой не таю…
* * *
Из учебно-лабораторного корпуса Института Экспериментальной Истории и Параллельных Миров закадычные приятели Аскольд и Владислав вышли вместе. Улыбнулись ласковому солнышку, вдохнули в себя ароматы луговых трав и цветов. Господи, хорошо-то как! После бессонной ночи за пультом ТМП (трансвременного модулятора поля) мир казался особенно ярким и обворожительным. Сейчас бы на пляж, ощутить всем телом прохладную свежесть воды, выбросить из головы все заботы и учебные планы. Но время поджимает, ведь уже конец сессии. Надо сдавать работу.
До жилсекции они добрались пешком, по пути отбиваясь от призывных взглядов сокурсниц своим неприступным видом.
Аскольд сразу же вскрыл пластиковую упаковку томатного сока и с соломинкой во рту уселся за терминал Информатория. Владислав устало пристроился рядом, наблюдая, как на экран выползают кривые тета-ритма, извлеченные из памяти анализатора мозговых процессов.
Запарка продолжилась уже дома.
— Провал… Зубец Рэдли… Повышенная активность в толще моноцитарных синапсов… — тихо зазвучали их голоса.
Просматривая очередной видеоряд, Владислав озабоченно произнес:
— Гляди, Аскольд! У номера пятнадцатого двойной тета-ритм. Это почему?
— Ничего особенного, — прозаично заметил товарищ. — Номер пятнадцатый — женщина. Просто она ждет ребенка. Ну, беременная она, понятно?
Владислав поднялся и неспешно приблизился к окну. Женщина? Беременная?
— Как ты думаешь, — задумчиво спросил он у друга. — Она родит?
Тот, не оборачиваясь, хмыкнул.
— Сам понимаешь… В зоне акустического контакта, согласно закону Аветисова-Вебера, молекулярные структуры теряют пластичность… Да и не успеет она родить — через день их всё равно накроет песчаная буря. Десять баллов по шкале Бофорта. Никто не выживет.
— Никто?
— Никто, — подтвердил Аскольд. — Материал для работы — просто класс!
После этих слов он удовлетворенно хлопнул в ладоши и стал отрывисто диктовать в лингофон тему будущего диплома:
— ОСОБЕННОСТИ ВЛИЯНИЯ НИЗКОЧАСТОТНОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ ЗВУКОВОЙ ВОЛНЫ НА МОЗГОВУЮ АКТИВНОСТЬ КОРЫ ГОЛОВНОГО МОЗГА У РЕЦИПИЕНТОВ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ… Как тебе, Слав?
Владислав молча кивнул.
За раскрытым окном весело щебетали скворцы и шумела листва. До защиты дипломной работы оставалось всего три дня…
В. Никитин
АСУРРА
К радости всех курортников, идущих на пляж, погода в это субботнее утро выдалась солнечная и почти безветренная.
Я вышел из гостиницы и зевнул. Идти к морю не хотелось.
За книжным развалом под навесом сидел сухонький старичок. При моем появлении у прилавка он встал, поправил профессорские очки и замер в ожидании вопроса.
— Простите, а Вэла сегодня не будет? — вежливо поинтересовался я у него.
Старик охотно поделился новостью:
— Вэл вчера улетел на Марс. Обещался быть в среду… У вас к нему какое-нибудь дело?
— Да вот фантастику хотел посмотреть, — виновато признался я. — Раритетные издания. Беляева, Уэллса… может быть, Ефремова или Стругацких.
Старичок сокрушенно вздохнул.
— Увы! Раскупили еще на прошлой неделе… Да к тому же какая это фантастика. Лет сто назад — пожалуй… А из фантастики могу посоветовать Головенко, Лукьяничева, Клинцева. Не читали?
Я скосил глаза на прилавок. Новенькие, приятно пахнущие типографией книги словно бесстыжие кокотки глянцевыми обложками призывно манили к себе, просили дотронуться до них руками, нежно приласкать, взамен обещая незабываемое райское наслаждение от прочтения.
— Нет, спасибо, — извинился я. — Как-нибудь в другой раз.
— Как хотите, — примирительно отозвался пожилой продавец, присаживаясь на складной стульчик. — Сейчас ведь по сезону всё больше любовные романы берут. Детективы часто спрашивают. А вот на фантастику спроса нет… Вы сами откуда? Не из Москвы?
Старику в отсутствие покупателей, видимо, очень хотелось завести разговор, но я быстро ретировался, мягко бросив на прощание:
— Из Байконура. Прилетел с Оберона на прошлой неделе… До свидания.
Отделавшись от симпатичного старичка, я тут же направился к тенистой аллее рядом с крашенным в белый цвет открытым павильоном, по периметру которого стояли флайеры.
От террасы в глубь сада вела асфальтовая дорожка с аккуратным бордюрчиком из красного полимерного кирпича. В нос сразу же ударил дурманящий запах магнолий, послышался стрекот тысячи невидимых насекомых в густой зеленой траве.
Однако остаться наедине с собой в это утро мне, видимо, было не суждено. Дородный мужчина в лиловой футболке и белых шортах вырос в двух шагах от меня, церемонно раскланялся и совсем по-приятельски осведомился:
— Вы не к источнику за водой?.. Нет?.. Жаль. Говорят, местная вода хорошо помогает от мигрени… Скажите, вы ванны принимаете?
— Предпочитаю душ, — попытался отшутиться я и тут же был наказан за несдержанность.
— Шарко?.. Или циркулярный?
— Просто душ, — уточнил я, не вдаваясь в детали.
— И помогает?
— Простите… Что и от чего?
— Душ… От мигрени…
— Извините, не знаю. У меня голова не болит, — как можно благожелательнее ответил я и быстро свернул на первую попавшуюся мне по пути тропинку.
Лишившись спутника, толстяк еще немного потоптался на дорожке и медленно двинулся по направлению к роднику.
Я углубился в сад. Тропинка привела меня к беседке возле платанов.
Увы, деревянная скамейка под ажурной ротондой оказалась занята — там сидела какая-то немолодая парочка. Чтобы не тревожить седовласых пенсионеров, я обошел беседку стороной, прыжком перемахнул через ручей и зашагал к невысокой чугунной ограде. Уже через минуту мне удалось выйти к небольшому базару у восточной оконечности парка и быстро затеряться в пестрой толпе отдыхающих.
