Гарри Гаррисон - Плененная Вселенная
Замка на двери не было, но вес Чимала удерживал створки закрытыми, пока он пытался отдышаться. Когда он открыл книгу, кровь заляпала белую страницу. Чимал просмотрел диаграмму и инструкции еще раз, а затем обернулся к необъятности расписного зала.
Слева было нагромождение огромных камней – обратная сторона барьера, загораживающего выход из долины, далеко справа – величественный портал. И где-то посередине задней стены находилось место, которое он должен найти.
Чимал пошел вдоль стены. Сзади него дверь распахнулась, и смотритель ввалился внутрь зала, но Чимал не оглянулся. Преследователь встал на четвереньки, пытаясь подняться, сервомоторы его экзоскелета завывали. Чимал всмотрелся в роспись и легко обнаружил то, что искал. Перед ним была фигура человека, стоявшего отдельно от устремлявшейся к порталу толпы; он был выше всех остальных. Может быть, это изображение самого Великого Создателя, подумал Чимал, даже наверняка. Чимал заглянул в эти глаза, которым художник придал такое благородство, и, если бы его рот не пересох, плюнул бы в совершенное в своей красоте лицо. Он протянул руку и, оставляя на стене кровавый след, прикоснулся к нарисованной руке.
Что-то звонко щелкнуло, и в стене открылась дверца, за ней был единственный большой рубильник. Чимал ухватился за него. В этот момент смотритель настиг Чимала, кинулся на него, и они оба упали на пол.
Вес их тел привел рубильник в движение.
Глава 8
Ататотль был стар, и, может быть, поэтому жрецы в храме сочли, что им можно пожертвовать. К тому же, поскольку он был касиком Квилапы, его слова имели вес, и люди прислушаются к нему, если он вернется и расскажет об увиденном. И еще, конечно, он послушен и сделает все, что ему велят. Так или иначе, каковы бы ни были причины их решения, жрецы выбрали Ататотля, и он покорно склонился и отправился выполнять приказание.
Гроза ушла, и даже туман рассеялся. Если бы не мрачные напоминания о предшествующих событиях, такой вечер мог бы наступить после любого дня. Дождливого дня, конечно: земля под ногами была еще мокрой, а справа был слышен шум реки, поднявшейся почти вровень с берегами, приняв в себя ручьи с затопленных полей. Солнце пригревало, от земли поднимался пар. Ататотль дошел до края болота и присел отдохнуть. Не увеличилось ли болото с тех пор, как он был здесь в последний раз? Похоже, но ведь после такого ливня так и должно быть. Потом оно уменьшится снова, так ведь всегда бывало раньше. Не о чем особенно беспокоиться, но только все равно нужно не забыть сказать об этом жрецам.
Каким страшным местом сделался мир! Ататотль почти пожелал покинуть его: уж лучше блуждать по подземному миру смерти. Сначала – смерть верховного жреца и день, который превратился в ночь. Потом исчезновение Чимала – как сказали жрецы, его забрала Коатлики. Но даже Коатлики не справилась с этим мятежным духом: он вернулся верхом на самой богине, облаченный в кровавые одежды, ужасный с виду, но все еще с лицом Чимала. Что все это могло значить? А потом еще гроза. Все это было так непонятно. У своих ног он увидел зеленое лезвие – молодую травинку, нагнулся, сорвал и стал жевать. Скоро ему нужно будет возвращаться: он должен сообщить жрецам о том, что увидел. Не забыть бы рассказать им о том, что болото увеличилось, а главное, что нет никаких следов Коатлики.
Ататотль встал и начал разминать усталые ноги. В этот момент он услышал далекий рокот. Что еще случилось? В ужасе он обхватил себя руками, не в силах двинуться с места, и увидел волны, всколыхнувшие поверхность болота. Снова раздался рокот, на этот раз более громкий, земля содрогнулась у него под ногами, как будто весь мир начал сотрясаться.
Затем с треском и грохотом весь барьер из огромных глыб, преграждавший выход из долины, начал колебаться и скользить вниз. Сначала один каменный блок, потом еще и еще. Казалось, они уходят в землю, быстрее и быстрее, сталкиваясь, ломаясь и крошась, пока все не исчезли из виду. Затем, с исчезновением преграды, начала отступать и вода: струи устремились туда же, куда ушли камни, завихряясь тысячами маленьких водоворотов. Вода уходила быстро, и вскоре на месте болота осталась лишь коричневая грязь, испещренная серебряными блестками бьющихся рыб. Свободное пространство раскинулось там, где еще недавно были скалы; образовавшийся просвет обрамляло что-то золотое и великолепное, наполненное светом и идущими фигурами, – Ататотль простер руки перед увиденным чудом.
– Настал обещанный день, – произнес он, больше не испытывая страха, – и все странные события предвещали его. Мы свободны. Мы наконец-то можем покинуть долину.
Поколебавшись, Ататотль сделал первый шаг по еще жидкой грязи.
Внутри зала грохот взрывов был оглушителен. Как только прозвучал первый из них, смотритель отпустил Чимала и в страхе съежился на полу. Чимал вцепился в рубильник, ища в нем опору, когда пол затрясся и гигантские скалы начали двигаться. Так вот для чего нужна огромная пещера внизу! Все оказалось предусмотрено: барьер из утесов стоял на каменной перемычке над полостью в скале, теперь опора разрушилась, и потолок нижней пещеры рухнул. С ревом последние камни скатились вниз, заполнив резервуар под залом так, что их верхушки образовали неровный, но все же вполне проходимый путь, ведущий в долину. Солнечный свет заструился сквозь отверстие и впервые осветил роспись на стенах зала.
Чимал смотрел на долину и далекие горы и думал о том, что на сей раз ему все удалось. То, что произошло, нельзя отменить, преграда разрушена навсегда. Его народ свободен.
– Вставай, – сказал он смотрителю, все еще в ужасе жавшемуся к стене, и толкнул его ногой. – Вставай, смотри и попытайся понять. Твой народ теперь свободен тоже.
Начало
Ах тламиц ноксочиу,
Ах тламиц нокиук.
Ин ноконехуа,
Ксекселиху йа мойяху.
Мои цветы не завянут,
Мои песни не умолкнут.
Им цвести,
Им звучать без конца.
Чимал парил вдоль оси центрального туннеля, постанывая, когда при движении его плечо задевало за поручень и теперь уже привычная боль простреливала руку. Рука болела все больше и становилась все менее подвижной. Ему еще придется вернуться в отсек хирургических машин для новой операции; если уж они ничего не смогут сделать, лучше ампутировать проклятую конечность, чем мучиться с ней всю жизнь. Если бы они хорошо вправили ее сразу, этого бы не случилось. Правда, та нагрузка, которой Чимал подверг руку, сражаясь, перенося тяжести и карабкаясь по скалам, вряд ли пошла ей на пользу. Тут уж ничего не поделаешь – избежать этого он не мог. Однако теперь обязательно нужно выбрать время для лечения, и не откладывая.
Чимал спустился на лифте в зону, где уже действовало тяготение, и Матлал открыл перед ним дверь.
– Все в порядке, – сказал Чимал охраннику, отдавая ему книги и записи, – курс меняется точно так, как предсказал компьютер. Мы движемся сейчас по огромной дуге, хотя это и не чувствуется. На поворот уйдут годы, но по крайней мере теперь наш курс приведет нас к Проксиме Центавра.
Его спутник кивнул, не обнаруживая ни желания, ни способности понять сказанное. Это не имело значения: Чимал по большей части говорил теперь для собственного удовлетворения. Он медленно, прихрамывая, пошел по коридору, и ацтек последовал за ним.
– Как люди отнеслись к тому, что теперь вода подается в деревни по трубам? – спросил Чимал.
– У этой воды другой вкус.
– Да не во вкусе дело. – Чимал старался не потерять терпение. – Разве не легче людям теперь, когда не нужно таскать воду из реки, как раньше? И разве теперь не появилось больше еды, и разве больные не исцеляются?
– Все переменилось. Иногда… кажется неправильным, что происходят перемены.
Чимал и не ожидал одобрения: жители долины слишком консервативны. Ну что ж, он позаботится о том, чтобы люди были здоровы и сыты, что бы они об этом ни думали. Если не ради них самих, то ради детей. И он по-прежнему будет держать Матлала при себе – хотя бы потому, что тот снабжает его информацией. У него нет времени самому наблюдать за переменами в долине. Он выбрал Матлала, самого сильного человека в обеих деревнях, в качестве своего охранника еще в первые дни после падения барьера. Тогда он еще не знал, как поведут себя наблюдатели, и хотел иметь защиту в случае нападения. Теперь уже не было никакой необходимости в охране, так что Матлал оставался при нем, чтобы сообщать ему о событиях в долине.
Как оказалось, можно было не бояться нападения. Наблюдатели были столь же ошеломлены случившимся, как и жители долины. Когда первые ацтеки, преодолев грязь и неровные камни, попали в зал, они были поражены и ничего не понимали. Два народа встретились и разошлись, не в силах воспринять существование друг друга. Порядок был восстановлен, только когда Чимал освободил главного наблюдателя и вручил ему инструкции «Дня Прибытия». Привычка к дисциплине не оставляла старику выбора. Не глядя на Чимала, он взял книгу, отвернулся и отдал первый приказ. День Прибытия начался.
