Гарри Гаррисон - Плененная Вселенная
Чимал понимал, что проиграл по воле случая – и из-за своего невежества. Ему еще повезло, что он смог так далеко продвинуться. Человек не может достигнуть полной зрелости за несколько коротких месяцев. Он обрел знания, да; он узнал так много и так быстро; но думать он продолжал как деревенский житель: бей! беги! сражайся! умри! Если бы только он сумел сделать следующий шаг! Если бы только ему удалось повести свой народ через расписной зал и золотой коридор к звездам!
Эта мысль, это видение принесли ему первый смутный луч надежды.
Чимал двинулся дальше. Он снова шел по долине в одиночестве, но, когда дождь прекратится и выглянет солнце, за ним начнется охота. Как преданно жрецы будут заботиться о его здоровье, чтобы сохранить его для пыток! Какие пытки они изобретут! Они, всегда внушавшие страх, теперь сами познали ужас, были обращены в бегство, заискивали. Их месть будет изобретательной!
Ну нет, они его не получат. Уж если раньше, ничего не зная, он сумел покинуть долину, теперь он сделает это снова. Теперь ему известно, что лежит за скальной стеной, где находятся входы в туннели и куда они ведут. Ведь должен же быть способ достичь одного из них. Впереди, на вершине утеса, был люк, рядом с которым он спрятал еду и воду. Если бы ему удалось добраться туда, он смог бы отдохнуть и найти убежище, обдумать свои планы.
Но, даже размышляя об этом, Чимал понимал, что на самом деле такое невозможно. Ему не удавалось влезть на скалы, когда он был здоров и полон сил. Стенам долины была придана такая форма, чтобы никто не мог покинуть долину этим путем. Даже уступ стервятников, много ниже вершин утесов, был бы недосягаем, если бы не случайность – брешь в выступе скалы.
Чимала вдруг разобрал смех, он остановился и хохотал так долго, что смех в конце концов перешел в кашель.
Вот он, путь! Так он сможет добраться до выхода. Теперь у Чимала была цель, и, несмотря на боль, он уверенно двинулся вперед сквозь дождь. К тому времени, когда он достиг стены долины, ливень сменился изморосью и небо посветлело. Боги показали свою власть: они ее вовсе не утратили. Раз так, то незачем затоплять долину.
Только они не были богами; они были людьми, слабыми и глупыми, чья работа закончилась, хотя они еще и не знали этого.
Сквозь пелену дождя Чимал мог различить темный силуэт пирамиды; там было тихо, и ничто не двигалось. Если жрецы и вернулись, они попрятались в самых дальних покоях. Чимал улыбнулся и потер подбородок. Что ж, ему, по крайней мере, удалось напугать их так, что они этого никогда не забудут, о нет! Может быть, это сойдет за расплату – очень маленькую расплату – за то, что они сделали с его матерью. Эти высокомерные, надменные глупцы никогда больше не будут так уверены в том, что их слово – закон для людей.
Добравшись до места, откуда нужно было начинать подъем к уступу стервятников, Чимал остановился передохнуть. Дождь прекратился, но долина все еще казалась озером влажного тумана. Его бок болел, и, когда он потрогал его, рука окрасилась кровью. Плохо, но он не позволит этому остановить себя. Нужно завершить подъем прежде, чем видимость улучшится, так чтобы ни жители долины, ни наблюдатели не смогли его обнаружить. Передающие камеры в небе сейчас бесполезны, но могли ведь быть другие, расположенные ближе, которые его засекут. Наверняка в туннелях сейчас царит неразбериха, и чем скорее он проникнет туда, тем больше шансов остаться незамеченным. Но он так устал! Чимал стоял, опершись руками о скалу.
Единственное воспоминание, которое у него сохранилось от этого подъема, – это воспоминание о боли. Докрасна раскаленные иглы словно пронизывали все его тело, боль туманила глаза, почти не давая видеть. Его пальцы находили неровности в камне, за которые можно уцепиться, сами по себе, ноги вслепую искали опору. Может быть, он поднимался как раз тем путем, что и в детстве, – Чимал не знал. Боль была бесконечной, а скала скользкой от воды и крови – этого он тоже не знал. Когда наконец он перевалился через край уступа, стоять он не мог, да и двигался с трудом. Отталкиваясь ногами, Чимал прополз по жидкой грязи, покрывающей карниз, в глубь небольшой пещеры, к двери. Нужно спрятаться сбоку от нее, где его не будет видно через смотровое отверстие, но откуда он сможет напасть на того, кто придет кормить стервятников. Чимал с трудом уселся поудобнее, опираясь спиной о камень.
Если никто не появится в скором времени, все усилия окажутся напрасными. Подъем отнял у Чимала так много сил, что ему с трудом удавалось не потерять сознание. Но он должен. Должен быть начеку и атаковать сразу же, как дверь откроется. Должен проникнуть в туннели, напасть, победить. Если бы не усталость… Но ведь сейчас никто не придет, никому не будет дела до стервятников, пока в долине не восстановится порядок. Может быть, если сейчас он немного поспит, силы его восстановятся, и когда дверь откроется… До этого наверняка пройдет несколько часов, а то и целый день.
Размышления Чимала были прерваны дуновением воздуха: дверь в скале распахнулась.
Неожиданность этого, серая тяжесть усталости доконали Чимала: он смог только вытаращить глаза на появившуюся в дверном проеме наблюдательницу Стил.
– Что происходит? – спросила она. – Ты должен объяснить мне, что все это значит.
– Как ты меня нашла? С помощью экрана?
– Да. Мы наблюдали за странными вещами, происходящими в долине. До нас дошли слухи. Никто ничего точно не знает. Ты исчез, потом я узнала, что ты где-то в долине. Я включала все камеры по очереди, пока не нашла тебя. Что все-таки происходит? Объясни мне, пожалуйста. Никто из нас ничего не понимает, и это ужасно.
Ее лицо побледнело от страха: нет большего ужаса, чем беспорядок в мире, где все и всегда упорядочено.
– Но что все-таки вам говорили? – спросил Чимал девушку, пока она вела его внутрь туннеля и усаживала в машину. Закрыв дверь на уступ, она вынула из своей поясной сумки маленький сосуд и протянула его Чималу.
– Чай. Он тебе всегда нравился. – Страх перед неизвестностью охватил ее снова, как только она начала вспоминать. – Я ведь так и не видела тебя больше с тех пор, как ты показал мне звезды. Ты кричал тогда, что мы отклонились от курса к Проксиме Центавра и что нужно повернуть. Когда мы добрались туда, где снова стал чувствоваться вес, ты убежал, и я тебя больше не видела. Прошло много дней, и начались неприятности. Главный наблюдатель во время службы сказал нам, что зло вырвалось на свободу, но больше не объяснил ничего. Он отказался отвечать на вопросы о тебе, как если бы тебя никогда не существовало. Несколько раз объявлялась тревога, происходили странные вещи, два человека умерли, четыре девушки попали в госпиталь и не могут работать, так что остальным приходится дежурить чаще. Все разладилось. Когда я увидела тебя на экране – там, в долине, – я подумала, что ты, наверное, знаешь, в чем дело. Но ты же ранен!
Она не сразу это заметила и, только увидев кровь на сиденье машины, отшатнулась и запричитала.
– Это случилось уже давно. Меня лечили. Но только сегодня мне пришлось потревожить раны снова. У тебя в поясной сумке есть какие-нибудь лекарства?
– Аптечка первой помощи, нам всем полагается их иметь при себе.
Дрожащими пальцами девушка вытащила из сумки пакет и передала Чималу. Тот вскрыл его и начал читать перечень содержимого.
– Прекрасно. – Он расстегнул свой комбинезон, и девушка отшатнулась, отводя глаза. – Бинты, антисептики, обезболивающие. Это должно помочь. – Взглянув на наблюдательницу, Чимал произнес с неожиданным сочувствием: – Я скажу тебе, когда можно будет смотреть. – Девушка закусила губу и кивнула, крепко зажмурившись. Похоже, главный наблюдатель совершил большую ошибку, не рассказав на-блюдателям о том, что произошло. Чимал не собирался говорить ей о некоторых вещах, но основные факты он сообщит – так, чтобы от этого было больше пользы. – То, что я сказал тебе, когда мы смотрели на звезды, – правда. Мы действительно отклонились от курса к Проксиме Центавра. Я знаю это точно: я нашел навигационные приборы, которые сказали мне об этом. Если ты сомневаешься, могу тебя туда отвести, и приборы скажут это тебе. Я обратился к главному наблюдателю, и он ничего не отрицал. Если мы повернем сейчас, то достигнем Проксимы Центавра через пятьдесят лет и воля Великого Создателя будет исполнена. Но много лет назад главный наблюдатель и другие смотрители восстали против воли Великого Создателя. Я могу это доказать – все записано в судовом журнале, который хранится в апартаментах главного наблюдателя: свидетельства тех, кто принял такое решение, а также решение скрыть это от всех остальных. Тебе все пока понятно?
– Думаю, да. – Голос ее был так тих, что Чимал с трудом расслышал. – Но ведь это же ужасно! Почему они решились на такой отвратительный грех – ослушаться Великого Создателя?
