Андрей Лазарчук - За право летать
Адам словно покрывался жесткой ледяной коркой. И вдруг мелькнуло:
– Постойте. Вы сказали, что дочь ваша пропала четырнадцать лет назад. Не в новогоднюю ночь?
– Да. А почему вы спрашиваете?
– Не из квартиры на Макаровской набережной? Лена, Лена… – Адам пощелкал пальцами. – Еще такая артиллерийская фамилия…
– Град, – очень спокойно сказал старик. – Лена Град. Моя старшая дочь. Теперь я помню. Вы там тоже были. В форме.
– А вас – не было… – сказал Адам слегка растерянно.
– В ту ночь – нет. Потом, когда расследование уже шло, я приехал. Вы были очень… деловиты…
– Да? Вот расследования я почти не помню. Все путается… Я ведь сам потом такие расследования десятками проводил. Когда уже… оформилась ситуация.
– С какой же целью?
– Что? – не понял Адам.
– С какой целью расследуете? Для очередной «Черной книги»? «Досье преступлений межзвездных варваров»? Вы что-то крутите, нажимаете на кнопки, тратите силы, деньги, время – зачем? Что можно ещё узнать сверх того, что уже известно? Можно только бить их, бить, бить…
– По большому счету мы все ещё не знаем ничего существенного, – сказал Адам тихо. – Мы только реагируем, более или менее примитивно. Как одноклеточные. У нас нет ни анализа, ни осмысления, ни стратегии…
– И не будет. Мы слишком отличаемся от них. И мы можем только одно: заставить уважать нас. Считаться с нами. В конечном итоге – бояться нас. Это все. Этого достаточно. Вот тогда они сами придут и расскажут о своих целях…
– С белыми флагами, – сказал Адам.
– Вот именно, – сказал старик. – С белыми флагами. И мы, может быть, согласимся их выслушать. Говорят, скоро появится новый визибл: для стариков.
– Не понял, – сказал Адам.
– На флот будут брать не только в двенадцать–четырнадцать, но и после семидесяти. Вот тогда…
Что за бред, неуверенно подумал Адам.
Все может быть, сказал внутри тот, другой. Просто – все. Ну, что мы знаем про эти долбанные визиблы, в конце концов?
Ничего. Нам сказали, что они представляют собой то-то и то-то. И нам не оставалось другого, кроме как поверить…
– Да, – сказал Адам. – Очень славно. Теперь мы будем смело отсиживаться за спинами не только детей, но и стариков… Не обижайтесь. – Он положил руку на напрягшееся колено старика. – Я перенервничал. Я ещё никогда не принимал роды.
– Странно, – сказал старик. – Вот я вижу, что вы отважный человек. Мужественный. И так рассуждаете…
– Как назовете девочек? – спросил Адам, тяжело вставая. – Уже решили?
– Дарья, – тут же отозвался старик. – И Александра.
Отделение, где лежал Санька, охранялось куда тщательнее, чем позавчера. То есть удостоверение Адама в конце концов проложило ему дорогу, но – через тройной кордон с вызовами старших офицеров и звонками кому-то совсем уже главному. На окнах в коридоре появились новенькие стальные решетки; коридор в двух местах перегораживали только что прилаженные (еще не всю штукатурную пыль успели подмести) противопожарные жалюзи…
Знакомый врач попался навстречу, на миг замешкался, но проскочил мимо, отвернувшись. Не понял, подумал Адам. Что же здесь происходит?
В кабинете заведующего отделением сидел некто в элегантнейшем сером костюме. Он смерил Адама взглядом, и Адам понял, что серый его узнал – скорее всего по какому-нибудь досье. И, узнав, поприветствовал: лениво наклонил красивую продолговатую голову.
Адам кивнул в ответ как можно небрежнее и, в дальнейшем игнорируя постороннего полностью, обратился к заву, с которым за все предшествующее время успел переброситься лишь парой обязательных фраз:
– Вадим Викторович, приветствую вас! Как дела у моего племяша? Можно с ним поговорить?
Зав, милейший Вадим Викторович, привстал из-за стола и расплылся вдруг в широченной улыбке:
– А вот можно! Адам… э-э…
– Евгеньевич, – подсказал Адам.
– Молодец мальчишка наш, просто представить себе невозможно! Пойдемте, я вас провожу, а то лечащий его сейчас на консультации в инфекционном… вы меня подождите минуты три, инспектор?
Серый снисходительно кивнул.
– А чего это вы в хирургическом облачении, полковник? Меняете род службы? – Зав продолжал журчать, выходя из кабинета, но в коридоре тон его резко переменился: – Адам! Мальчишка выцарапался. Это какое-то чудо. И его тут же захотели забрать. Комитет, понимаете? Перевести в Лондон. Я уже молчу, что для перелета он слаб… Ваше начальство может что-нибудь сделать? Чтобы не отдавать?
– Забрать только его? – тихо спросил Адам.
– Так. – Вадим Викторович остановился и взял Адама за пуговицу. – Сейчас вы мне быстренько перечислите, что знаете сами, а я пройдусь по вашему списку…
– Пара обожженных и пораненных мертвых – и такая же пара…
– Ни слова больше. Они хотят вывезти трупы, мы отбиваемся: некоторые биохимические анализы ещё не закончены, я уже молчу про посевы флоры. Я думаю, мы сможем продержать тела у нас ещё несколько дней. Говорят, у марцалов есть диагностическое оборудование, которое позволяет весьма сэкономить время, но марцалы пока к нам с просьбами не обращались. А эти растяпы не могут сохранить даже то, что им и так в руки попало…
– Что, котята умерли?
– Один умер. Второй сбежал. Весь госпиталь перевернули, сейчас по окрестностям шарят. Вон – решетки, понаставили…
– А что со второй парой? – спросил Адам.
– Вы, должно быть, имеете в виду двоих врачей, пострадавших во время пожара в лаборатории особо опасных инфекций? – с нажимом сказал Вадим Викторович. – Состояние крайне тяжелое и в общем-то ухудшается. Мы делаем все, что можем…
Дверь ординаторской открылась, в коридор выглянула женщина-врач с восточным – среднеазиатским? – лицом. В руке её была черная телефонная трубка с длинным витым проводом.
– Вадим Викторович, тут какого-то полковника Липовецкого спрашивают. Это не тот, что у вас сидит?
– Нет, это вот этот, – сказал Адам, протягивая руку. – Спасибо… Слушаю, – в трубку.
– Адам? – Это был голос Мартына.
– Я.
– Ищу тебя по всей матушке-Расее… Логин?
– Щ-805-ИТЗ-027
Логины были одноразовые; сейчас Мартын вымарывал очередной из списка.
– Похоже, что это взаправду ты. Тебе депеша из Аравии. Срочно приедь и расшифруй. Там такие восклицательные знаки…
– Вот сейчас все брошу и приеду. Павел Петрович, здесь кузены буянят. Хотят забрать моего племянника, представляете? Я ничего не понимаю.
– Так… тогда приказ меняется. Жди меня, я сам приеду. И депешу привезу. Шифровальный блокнот у тебя с собой?
– С собой. Я не все в сейфе оставляю…
Ну да. И зав предупредил. И сестра выскочила из палаты, улыбаясь. Но все равно Адам не поверил глазам.
В койке на высоких подушках полулежал истощенный, наголо бритый, весь в синяках, но – сияющий и никакой не старик, мальчишка. Только что с того света? Право, пустяк… Глаза все ещё сидели в глубине глазниц, но оттуда шел такой свет…
Увидев Адама, он попытался спрятать улыбку, придать лицу строгость, однако вот не получилось. Тонкие растрескавшиеся губы растянулись до ушей.
– Господин полковник…
– Лежать, лейтенант. Наслышан о новых подвигах. Рад безумно. Мать уже знает, что ты – на поправку?
– Полчаса как убежала, – сказал Санька снисходительно. – Она у меня такая: в темпе вальса – раз-два-три…
– А ты знаешь, – сказал Адам, присаживаясь, – что мы с тобой не только родственники, но и давние знакомцы? Помнишь, ты меня газировкой окатил в новогоднюю ночь?
– Я? Не может быть…
– Сидел под столом, и чем-то тебе мои носки не понравились…
– Помню… – прошептал Санька. – Это как раз, когда… О-е!.. Так это вы и есть – мой дядя Адам?
– Вот и познакомились, племяш. Мир очень тесен. И становится как-то все теснее.
– Да… Вам Эдуард Иванович передал, что я сказал?
– Доктор твой? Передал. Все, как надо.
– И что вы по этому поводу думаете? Не поглючилось мне?
– Нет. Не поглючилось. Все так и было.
– Но ведь такого… не бывает. Или это какие-то опыты?
– Пока не знаю…
Вот придут они в себя – мы и спросим, – чуть было не сказал Адам, но удержался, решил: слабоват ещё парень, перевозбудится. Попозже. Устроим им очную ставку…
– А правда, что меня в Лондон переводят?
– Нет, – твердо сказал Адам. – В Лондон тебе категорически незачем. Потом разве что, когда поправишься… Красивый город. Один из моих любимейших.
– Я смогу летать? – В голосе звякнула надтреснутая сталь.
Адам помедлил с ответом.
– Просто летать – наверняка. Драться – вряд ли.
