Пётр Моршанцев - Эхо вторжения
— Не забывай, что мы будем пулять эти «карандашики» не по внешней броне, а в полуоткрытую «дверь». Нацеливай их на «телепорт»! — Буркнул Владимир.
— На какой из них? Там два этих хитрых «веретена»! — Спросила Марина. И добавила по вечной привычке всех женщин оставлять последнее слово за собой: «Мне кажется, что и внутри наши ракетки ничего повредить не смогут!»
Владимир, сделав вид, что пропустил последнее замечание мимо ушей вслух начал рассуждать: «Если с той стороны для Николая входом было правое «веретено», и это принять за истину, то с нашей стороны, соответственно входом будет «веретено» левое! На него и давай целеуказание! — И уже почти про себя добавил: «А Николкиного уазика что-то не видать! Неужто ему не удалось сюда прорваться?
— Может он просто запаздывает? — С надеждой в голосе проговорила Марина.
— Даже если и запаздывает, ждать мы его не можем! Нас, даже если еще и не засекли за этим ураганом, могут обнаружить в любую секунду. Так что, как когда-то в Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию, вперед на «винные склады»! — Владимир прибавил газу направляя БРДМ под висящую над площадью громаду космического корабля пришельцев. — Ребята, задраить люки, все оружие к бою! Стрелять только по моей команде! Марина, прицел есть?
— Есть прицел!
— Ракетный залп!
С шипением, слышным даже сквозь броню и свист урагана, ракеты ушли и бесшумно впились в левый веретенообразный сгусток энергии, который Николай определил как нуль-транспортный переход. Ракеты без видимого эффекта поглотились чуть дрожащей субстанцией, но «веретено» даже не поморщилось. Броневик подкатил к нему почти вплотную, когда Владимир нажал на тормоза.
— Все, видимого успеха я не наблюдаю! Я пошел! Марина, давайте-ка с ребятами тикайте отсюда куда-нибудь подальше! — Владимир отстегнул страховочные ремни и начал выбираться из кресла. Еще перед рейсом он надел на себя жилет с множеством карманов, в которые до того напихал взрывчатки и потому теперь практически был готов к варианту «камикадзе».
— И на каком-таком основании ты нас гонишь? — Возмутилась Марина, которая приготовила для тех же целей увесистый вещмешок. — Я иду тоже!
— Не женское это дело! — Рявкнул Владимир.
— То в министры обороны меня прочил, а теперь говоришь «не женское дело»? — Передразнила она Владимира, и, схватив в руки изолирующий противогаз, сноровисто опередила Владимира и выбралась из люка. Ругающийся непередаваемыми гибридами слов и выражений, которыми так богата ненормативная лексика советского народа, Владимир выбрался следом и застал Марину уже в противогазе, с вещмешком на плече и с автоматом наизготовку. Он понял, что остановить ее можно только пристрелив на месте, и потому только рявкнул, надевая на себя изолирующий противогаз: «Держись за моей спиной и прикрывай сзади!»
В ответ Марина только кивнула, ибо маски этих противогазов разговорам не способствовали. Хотя ей хотелось сострить, что этот приказ будет точно по Корану, в котором женщина всегда должна идти вслед за мужчиной. На удивление, под самым дном «тарелки» вьюга не ощущалась, зато холод стоял неимоверный, но на это обращать внимание, Владимиру уже было некогда. Он махнул рукой, и они кинулись к мерцающему «веретену» телепорта, приступив тем самым к решающей фазе атаки под поэтическим названием, придуманным когда-то японцами, «божественный ветер».
17
Жизнь движет нас бессменно вверх и вниз,
А смелый — тот, кто не утратил веры.
Средь самых тяжких бедствий только трус
Теряет бодрость, выхода не видя…
Еврипид«Похоже, пришел наш последний час!» — Подумал капитан-лейтенант. — Заводи двигатель! — Сказал он парню, лет двадцати, который оставался с ним в «тойоте» за водителя. — Едем ближе к мосту! Если появятся эти «обезьяны» на своих «катафалках», постараемся отвлечь их на себя и увести за собой в лабиринт улиц! Тогда ребятам будет чуть легче!.. Едем!
Двигатель старенькой «тойоты» негромко заурчал. Парнишка резко развернул автомашину и на приличной скорости за какие-то минуты подкатил почти до самого моста и не доезжая до него метров пятьдесят вновь развернул автомашину превращенную в импровизированную «тачанку» с АГС-17, установленным стволом в сторону багажника. Теперь при желании можно было, уезжая, на ходу вести огонь по преследующим автомобиль целям.
На самом мосту в сиянии своих голубых огней и туманных сполохов под полупрозрачным корпусом, показалось множество «черепах». Именно множество, потому что вот так прямо, навскидку, Дымогарев не смог сосчитать их.
— Так! Стоим! — Спокойным голосом, в котором явственно слышались льдистые нотки стали, проговорил капитан-лейтенант. Как всегда, в боевой обстановке, им овладевала холодная расчетливая ярость, всегда помогавшая ему в секунды находить максимально правильные решения. — По моей команде, сразу, как только я произведу два выстрела, вперед, в отрыв! Затем за перекрестком опять приостановишься, сцепление выжато, передача включена, нога на газе. По команде снова вперед! Задача ясна?
— Так точно, командир! — Почти по-военному ответил водитель.
Строй «черепах» тем временем приближался, их зловещий посвист из разного-лосицы постепенно изменялся, превращаясь в слитный вой тоном чуть выше обычного. На выезде с моста, первая линия «черепах» из пяти экземпляров развернулась полумесяцем выгнутой стороной к «тачанке» Дымогарева. Держась за рукоятки АГС-17, капитан сквозь стиснутые зубы почти неслышно пропел про себя: «строчит пулеметчик…», быстро произвел два выстрела и крикнул: «Пошел!»
Завизжав шинами «тойота» резко рванула с места и устремилась вдоль улицы. Выстрелы из гранатомета «Пламя» какого либо вреда «черепахам», не принесли. За «черепахами» чуть сзади, рядом друг с другом почти вплотную, двигались два «вездехода». Экипаж «вездеходов» на этот «слабый укус» вроде как, и не среагировал. Тем не менее, взвизгнув на тон выше три «черепахи» из переднего «полумесяца» ускорили ход, пытаясь настигнуть «наглого аборигена». Вслед за первой тройкой, заняв не такую уж широкую полосу дорожного полотна, устремились все остальные «черепахи», беспорядочно плюясь белым пламенем в след наглой «тачанке», в попытках ее поразить. Но, по-видимому, дистанция, которую сохранял автомобиль Дымогарева, была предельной для зоны поражения инопланетного энергетического оружия. «Белый огонь», хотя и был нацелен на единственно видимую цель, тем не менее, из-за большого радиуса рассеивания, кое-где затронуло скопление автомобилей, где в засаде сидело несколько гранатометчиков старшего лейтенанта Александра. Его отряд, еще не вступив в бой, уже начал нести потери.
Со злости кто-то пальнул из гранатомета, но не результативно, и в ту же, минуту был за это наказан — белое искрящееся пламя, слитно выпущенное сразу двумя «черепахами», накрыло место, из которого прозвучал этот выстрел. Несмотря на то, что «черепахи», за счет своих антигравитационных двигателей обладая преимуществом в движении, по какой-то своей причине не могли подняться над автомобильным кладбищем на обочинах, в противном случае они сейчас оказались бы в весьма удобной позиции.
«Тойота» Дымогарева тем временем на предельной скорости, допустимой в данных условиях, миновала весь квартал и, проскочив перекресток, затормозила. И здесь капитан-лейтенант выпустил в воздух ярко-красную сигнальную ракету. И хотя заранее сигнал этот на инструктаже не оговаривался, бойцы поняли его однозначно. Из засад, в брошенных автомобилях, с двух сторон, рискуя, в случае промахов, угодить друг в друга, ударил почти одновременный двойной залп, чем-то напомнивший Дымогареву залпы корабельных кулеврин из эпизодов морских сражений XVII–XVIII веков.
Такого «черепахи», а может и их хозяева в «вездеходах» почему-то не ожидали и, четыре из них тут же вспыхнули уже не белым, а оранжевым пламенем, сопровождавшемся громкими хлопками. Две другие словно запнулись на месте. Одна из них вдруг резко клюнула и врезалась в дорогу своей нижней острой кромкой. От этого ее несколько раз перевернуло, и она нашла успокоение, застряв между двумя автомобилями на тротуаре, почти у самого перекрестка. Свечение «черепахи» вместе с огнями по ее нижнему ободу погасло. Другая «черепаха» перевернувшись, словно юла заскользила на своем погасшем куполе, ее вынесло почти на самый центр уличного перекрестка, где она несколько раз провернувшись вокруг своей вертикальной оси, замерла, не подавая признаков деятельности.
В это время, пока никак не проявлявшие себя «вездеходы», оттянулись назад метров на десять и застыли. Оставшиеся целыми «черепахи» выстроились перед ними в одну линию. Басовитый гул «вездеходов», до того теряющийся и неслышный в истеричном посвисте «черепах», понизился еще до нескольких октав, да так, что почти перестал быть слышным совсем уже сам по себе. И это почему-то вселяло какую-то неясную пока тревогу. А вот свист «черепах» напротив, возрос до ультразвука, да так, что Дымогарев, да и остальные бойцы вдруг почувствовали, что лишились слуха.
