Патруль контроля (СИ) - Корешкова Евгения

– Ты мне сейчас мою сестру напоминаешь. Она, вот так же, одно время вставала по ночам и ела. Когда беременная была. – И сам испугался, неожиданно спросив: Аль, ты, случаем, не того?

Она перестала жевать, не поняв смысла сказанного, но уловив тревогу в его словах

– не поня- лла?

– Ты не могла забеременеть? У тебя же была просрочка по этому твоему стопэсу.

– Да ну тебя, скажешь тоже, – засмеялась Аринда, вновь отхлебывая сок прямо из пакета. – По стопэсу разрешается до пяти месяцев просрочки от срока новой инъекции, а у меня было всего три с половиной. И после него всегда два-три месяца есть зверски хочется.

– Ага, – не унимался Сергей, а в обмороки ты падала еще до Накасты, до твоего стопэса, будь он неладен. Ты ходила к медикам Базы перед отпуском? Сразу после спасательной экспедиции? А срок у тебя был за месяц перед ней?

– За два.

– Тем более.

– Сереж, ты сума сошел?! Этого не может быть! – Она порывисто вскочила и замерла перед ним, изменившись в лице.

– Ну-ка, разденься, и повернись ко мне боком, я посмотрю. – Он долго и внимательно разглядывал ее фигуру и констатировал, наконец. – За отпуск ты, конечно, значительно поправилась. Но, если учесть, до какого состояния ты дошла с этими подводными работами, то выглядишь ты вполне нормально. Живот не выпирает, хотя уже должно бы быть заметно. Ведь если учесть отпуск, потом те два месяца в спасательной экспедиции, их можно не считать. Мы же спали вместе с Лоннедом, чуть не в одной постели. И этот наш полет… то должно быть уже не меньше пяти месяцев сроку, а то и больше. У моей сестры на таком сроке брюшко было уже очень даже приличное. – Он прикусил костяшку большого пальца и прищурился. – Хотя у тебя, конечно, брюшной пресс, дай, Боже…– и взорвался: да ты сама хоть что- нибудь чувствуешь или нет?! Есть отклонения, какие- нибудь?

Аринда села рядом с ним. Она явно расстроилась, голос, заметно подрагивал:

– А что должно быть?

– Ну, здрасс-те! Кто из нас женщина, ты или я? Почему я должен объяснять тебе элементарные вещи, которые ты сама должна бы знать? Ну, цикл у вас сбивается…чего еще…

Она пожала плечами.

–Я не знаю. Я никогда не интересовалась признаками беременности. Я с десяти лет знала, что буду джанером, знала, что иметь детей будет невозможно. – Она втянула в рот нижнюю губу и куснула ее. – Я с шестнадцати лет на стопэсе. С Джанерской Школы еще. Контрацепция – обязательное условие. Какие там циклы! Ощущаешь, что женщина, только если бывает просрочка с инъекцией, а стопэс действует три года. Я серьезно не знаю, что должно быть.

– Господи, Боже мой! Алька! – Сергей обнял ее, прижал к себе. Нежно улыбнулся жене и быстро поцеловал в уголок губ. – Вот, не думал, что придется объяснять тебе такие вещи. Ну-у…при беременности некоторых тошнит сильно, даже рвет. Некоторую пищу организм на дух не переносит, даже внешний ее вид вызывает отвращение, а на некоторую тянет. На соленое или на сладкое. Некоторые в обмороки падают… Ну-у…живот растет…ребенок шевелиться начинает… Господи, Алька… Ну! Было хоть, что- нибудь похожее? Или мы зря друг друга пугаем?

– Будто тебя самого за весь полет ни разу не тошнило, особенно при перегрузках! – возмутилась Аринда.

– Я не в счет! Я – мужчина все-таки! Сейчас речь идет о тебе. Будем тогда считать. В обмороки ты падала? Падала.

– Один раз. При переходе.

– Все равно было. Нехватку кислорода ощущала? Не смотри на меня так. Я не забыл скандал с баллонами. По ночам есть бегаешь? Я еще на Даярде это за тобой замечать начал. Что еще?

Аринда молчала. Ее правая ладонь невольно скользнула на низ живота, глаза наполнились слезами.

– Что теперь будет?

– Так было что?

Она несколько раз кивнула и заплакала беззвучно и испуганно. Сергей первый раз видел ее плачущей и беспомощной.

– Я подумала на стопэс…, – еле выговорила она, – он подавляет способность к воспроизводству… он ведь на прогестероне… с него, бывает, тошнит и все прочее.…А если, правда? Ведь меня спишут! Нам запрещено! Потому что нормальных детей у джанеров не бывает.

Сергей несколько минут молчал, прижимая жену к себе. Потом отстранил ее и, глядя в наполненные слезами глаза, сказал весьма решительным тоном:

– Во-первых, у нас на Земле космонавты рожали нормальных детей и ничего. Во-вторых, мы скоро должны сесть на той планете, как уж ее там? Заправляться. Уедем в город, найдем человеческого врача, не связанного с джанерами и все выясним. Так что не пугайся зря. И ложись спать. Я тебя покараулю.

И все три недели до посадки они провели в тревожном ожидании, с ужасом констатируя, что Аринда продолжает потихоньку полнеть интересным образом в определенном месте. А ребенок уже напоминал о себе, чувствительно толкаясь в животе. На «ДеБи» пока еще никто больше ни о чем не догадывался. Сергей научил Аринду утягиваться широким эластичным поясом, прежде чем надеть форму, а сам все время боялся, вдруг это повредит ребенку. И все еще не мог точно уяснить, как же это они могли так оплошать.

Гинеколог из частной клиники, в которую они потихоньку явились, переодевшись в штатское, оказался уроженцем Даярды. Он дружелюбно улыбался соотечественнице.

– Поздравляю, у Вас будет прелестная малышка. У Вас уже шесть с половиной месяцев. Удивительно только, что живот практически не заметен, но не беспокойтесь, плод развивается нормально, вес и размер соответствует сроку. Сергей потребовал полного обследования, поневоле сознаваясь:

– Понимаете, мы джанеры…

– Что-о??!

Врач занимался Ариндой еще около часа и подтвердил.

– Плод развивается абсолютно нормально. Физических дефектов нет. Нервно-рефлекторные реакции соответствуют сроку беременности. Удивительно, но факт! Такого не может быть!

Счастливые супруги срочно и потихонечку закупали детское приданое.

Их тайна всплыла еще через три недели на одной из тренировок. Аринда против Лоннеда. Она осторожничала, береглась, и Сергей замечал это. Заметил и Лоннед, остановился, не окончив начатого броска.

– Аль, ты заболела?

Пришлось сознаваться.

Скандал разразился грандиознейший.

В конце концов, Шетон, как командир экипажа, вынес свой вердикт:

– Пусть рожает здесь, если не хочет уходить. Я беру ответственность на себя. Мне не страшно. Я все равно на пенсию собрался.

Лоннед долго ворчал и ругался, но потом успокоился и он. Снял Аринду с тренировок и ночных смен, настрого запретил утягиваться и приказал ежедневно являться к нему на медосмотр.

В дверь тихонечко поскреблись. Трижды, с короткими промежутками.

– Заходи, Шетон, – пригласил Сергей, угадав манеру стука-царапанья.

В приоткрытую дверь осторожно протиснулся Шетон-младший, почти горизонтально вытянув вперед шею и глуповато улыбаясь. Он волновался, и поэтому цвет его чешуек постоянно менялся, то выцветая, то вновь наливаясь густой зеленью.

–Я к Аринде. – выдавил он стеснительно. – Мы сейчас разговаривали с Лоннедом. Он мне рассказывал про физиологию человека. Он говорил, что человеческие зародыши довольно контактны. – И умоляюще посмотрел на Аринду янтарными немигающими глазами. – Разреши мне послушать зародыша?

Аринда улыбнулась в ответ, поднялась, и трижды шагнув, остановилась перед рептилоидом. Короткая водолазка сильно топорщилась, обтягивая живот.

Шетон молча опустился на колени. Осторожно, едва касаясь, обхватил ее живот всеми четырьмя рабочими конечностями, и, приблизив морду почти вплотную, начал потихонечку щелкать и посвистывать, явно уходя на ультразвук. Взгляд его постепенно сделался туманным. Губы растянулись в блаженной улыбке. Аринда начала уже переминаться с ноги на ногу, когда Шетон заговорил тихо и восторженно.

– Это маленькая самочка. Она говорила со мной. Ей не нравится эта музыка.

(Сергей в это время слушал информблок с бодрой ритмичной композицией, изобилующей ударными.)