Патруль контроля (СИ) - Корешкова Евгения

Он скептически скривил губы, покосился на Аринду, но музыку все же выключил.

Шетон поднялся, и, глядя на Аринду таким же восторженным взглядом, попросил:

– Можно я буду приходить, чтоб поговорить с ней, можно?

– Приходи, если хочешь.

– Спасибо. – И, не переставая улыбаться, стажер выскользнул за дверь. Сергей проводил его не очень довольным взглядом и тоже встал на колени перед Ариндой, прижимаясь ухом к ее животу.

– Интересно, что такого он услышал? – а сам замер, прислушиваясь. Потом переместился левее и чуть ниже.

– Я слышу! Сердчишко колотится. Частит, наверное, вдвое против твоего. Господи, Алька, я и не знал, что это так здорово... слушать своего ребенка! – и вздохнул: но со мной она разговаривать не хочет.

– Ты не владеешь телепатией, как наши рептилоиды. – и положила руки ему на спину, чуть прижимая ладони. Ты еще успеешь наговориться. Она скоро попросится наружу. Ей здесь уже тесновато становится. Чувствуешь, как пихается? Интересно, что это было локоток или пяточка?

– Не знаю, но все равно это здорово. А ты еще говорила невозможно, невозможно.… Все возможно! А пока давай ложись и отдыхай. Хочешь, я унесу тебя? Хочешь?

Шетон-младший немедленно разболтал обо всем своим соотечественникам. И теперь каждый день и не по разу, кто-нибудь из рептилоидов разговаривал с еще нерожденным ребенком. Они научились общаться даже без тесного контакта. Не зная заранее, сразу-то и не поймешь, что идет весьма увлеченный разговор. Сергея это уже начинало раздражать. Пробуждалась непонятная ревность

– И что они привязались к тебе? Это что, их ребенок что ли? – не раз в сердцах выговаривал он Аринде.

Шетон-младший постучался в дверь глубокой ночью, когда все, по идее, должны были уже крепко спать. Но Аринда отозвалась сразу.

– Шетон, а ты что не спишь?

– Твоя девочка сильно беспокоится, ей страшно.

– Ше-етон, откуда ты знаешь?

– Я же слышу! Я слышу ее везде в пределах корабля. – И осведомился, все еще стоя за порогом, – можно войти?

Аринда шумно выдохнула:

– Заходи. – И предупредила, – только тихо, Сергей спит.

Глаза рептилоида светились в темноте, как желтые катафоты. Он сел на пол около постели и засвистел чуть слышно. И через пару минут сообщил;

– Она не успокаивается. Ей все равно страшно. – И поинтересовался: Почему?

Аринда отрывисто дышала приоткрытым ртом.

– Тебе тоже плохо? – догадался Шетон.

– Нормально. Просто я, кажется, рожать собралась.

– И ты молчишь?

– Рано еще. Пусть все поспят пока. Попробуй, объясни ей, что это ненадолго. Что уже скоро.

Шетон еще долго посвистывал, прежде чем удовлетворенно поднялся:

– Кажется, уговорил.

– Спасибо. – Отозвалась Аринда. А то у меня так не получается с ней говорить. – Голос у нее был усталый и, какой-то, слишком ровный, совершенно лишенный эмоций.

Тогда Шетон, не спрашивая разрешения, грохнул кулаком по бортику кровати второго яруса.

– Сергей, подъем! Аринда рожает.

Сергей мгновенно оказался внизу. Едва ли не раньше, чем окончательно проснулся.

– Аля? Ты серьезно? Аля? – Лицо у него было перепуганное, – Господи, что делать? Лоннеда звать? Тебе плохо?

– Успокойтесь, а. – Аринда поставила подушку вертикально к изголовью, и, подтянувшись на руках, приняла полусидячее положение, но при этом чуть сморщила нос.

Сергей среагировал сразу же:

– Тебе больно?

– Я же сказала, успокойся! Давайте, поднимите весь экипаж! Еще не скоро. А боль я постараюсь снять.

Сергей присел перед кроватью на корточки, кончиками пальцев с величайшей осторожностью, дотронулся до живота Аринды.

– Какой жесткий!

– Схватка идет. Сейчас кончится. Да успокойся ты, наконец! – она улыбнулась, запустила пальцы ему в волосы и провела ото лба к затылку. – Все нормально.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую.

– Когда моя сестра рожала, она так кричала пока скорая не приехала. Весь дом переполошила. И в машине тоже.

– Я не буду. Честно не буду. – И стиснула его руку. – Давай просто посидим. А потом ты пойдешь будить Лоннеда.

Шетон забрался с ногами в кресло и замер зеленым изваянием. Он так и просидел до конца родов, не шелохнувшись.

Аринда вела себя тихо. Ее выдавало только дыхание, да обильно выступающий пот. Лоннед старался казаться спокойным, но волновался не меньше других. Он, хоть и медик по должности, но знал о родах столько же, сколько и все остальные из медицинского информблока, и до этого роды не принимал. Но он приказал немедленно включить верхнее освещение, перестелить постель стерильным бельем, заставил Аринду надеть стерильную рубашку. Была бы его воля, он, перестраховываясь, включил бы бактерицидку и не оставил бы на всем корабле ни единого микроба. Сергей сидел прямо на полу в изголовье. Льюс -Дан стоял рядом с креслом Шетона- младшего. А Шетон-старший вел корабль.

Аринда упорно молчала. Даже не стонала, только что есть силы, стискивала руку Сергея. Но рептилоиды, все трое, чувствовали, как ей плохо. При их чувствительности очень трудно полностью экранироваться от чужого страдания.

Да они и не хотели сегодня экранироваться. И все, включая Лоннеда и Сергея, нервничали и ждали, когда же это, наконец, кончится.

Ребенок появился в четыре мощные потуги. Лоннед помогал сосредоточенно и вполне профессионально. Он почти закричал:

– Есть! – И тут же звонким эхом отозвался ребенок.

Шетона-младшего буквально вынесло из кресла. Он мгновенно оказался за спиной у Лоннеда. И, пока тот перевязывал пуповину и обтирал мокрое скользкое тельце новорожденной, успокаивающе свистел. И малышка перестала плакать. Мужчины улыбались, как глупые. Аринда приподнялась на локтях.

– Эй, мне-то хоть покажите!

– А ты лежи! – Приказал Лоннед. – Сейчас все покажу. Это и на самом деле девочка. И, если я хоть что-нибудь смыслю в младенцах, прехорошенькая.

двенадцатая глава

Единственным изо всего экипажа, кто умел обращаться с человеческими младенцами, был Сергей. Сказался опыт ухода за племянником. Именно ему пришлось показывать, как на Земле пеленают младенцев, как берут на руки, поддерживая головку. Остальные данные добывали из энциклопедических информблоков.

Имя девочке придумал Сергей, Аринда не возражала. И в тот же день остальных членов экипажа известили, что девочку будут звать Надежда. Наденька, Надюшка, Надя. И Надежда – во втором смысле этого слова в русском языке. Девочка была очень спокойной, она почти не подавала голоса. Ела, спала и опять ела, благо молока у мамы было в достатке. Сергей продолжал сравнивать дочь с племянником. Если племяш до полутора лет был абсолютно лыс, то у Надюшки волос было более чем достаточно. Очень густые, светлые и пушистые, они чуть вились, и как ни расчесывай, постоянно торчали в разные стороны, и вверх, петушиным гребешком на макушке, придавая головке ребенка очень забавный вид.

Надюшке было уже два месяца, когда пришла пора возвращаться на Базу.

Все очень боялись, как она перенесет перегрузки при переходе и посадке, но девочка даже не плакала. Покуксилась немного и все. За территорию космодрома ее выносил Шетон-младший. За пазухой. Ничего. Обошлось. Не заметили.

Из предосторожности Аринда с Сергеем поселились не в отеле, где обычно резервировались постоянные номера для Патрульных, а в частном пансионе неподалеку. И зарегистрировали девочку, как свою дочь и подданную Накасты.

К полугоду стали заметны первые результаты раннего общения с рептилоидами. Девочка категорически отказывалась выражать свои потребности при помощи звуков, даже с матерью предпочитая выходить на телепатический контакт. Общим договором решили временно прекратить с ребенком любое телепатическое общение. На ее просьбы, выраженные таким способом, к яростному возмущению ребенка, никто не реагировал. И взрослые победили. Она начала пытаться что-то говорить вслух.