Владимир Лавров - Волд Аскер и симфония дальнего космоса
Во-вторых, Грумгор смертельно разобиделся за предательство его доверия, и несколько дней меня в упор не увидел. Вся остальная банда подшучивала над ним, как могла. В качестве мелкого подхалимажа я сделал одну из тех ракеток, которые мы массово запускали в детстве, на базе простого нитроглицерина, и организовал несколько курсантов на запуски. Грумгор не смог остаться в стороне, и мы целый вечер веселились, как дети. А когда я выпросил у техников несколько радиодеталей и собрал простейший планер на одну команду, его восторгу не было предела. Потом я попытался показать ему на бумаге, как мог бы выглядеть космический корабль, с расчетом всех запасов топлива, но ему так понравилось придумывать план кают, внутренних помещений и систем жизнеобеспечения, что до энергетического расчета мы так и не дошли. Я несколько раз возвращался к этим попыткам, но при виде цифр у Грумгора сразу находилось какое-нибудь срочное дело. В итоге я решил оставить эту затею.
Глава 15. Как мы осваивали компьютеры
Началась весна, погода на Вентере испортилась. Полярные шапки из сухого льда и воды начали стремительно таять, поднялся сильнейший ветер. Обычно прозрачное небо с лёгкими красноватыми облачками заволокло сплошными тучами, и стало ещё тоскливее. Начались пылевые бури. Наши боксы представляют собой, по большей части, цилиндрические отсеки космических кораблей, вкопанные до середины в грунт, но ветер был настолько сильным, что даже им иногда грозило переворачивание. Технические службы подсыпали немного грунта снаружи, на всякий случай. Теперь мы вкопаны в грунт почти на две трети. Как говорит Суэви: "Раньше я был летающим червём, а теперь стал подземным".
Космопсихологи закончили учить инопланетников арифметике и перешли к "отработке социальных навыков". На практике это означало, что нам каждый новый день выдают задание типа "как вы сможете переправиться через реку, используя брёвна" или "какие четыре предмета вы возьмете на необитаемый остров из двадцати имеющихся". Предполагается, что в процессе обсуждения мы "выработаем новые способы коммуникации и выявим лидеров". Группы постоянно тасуют для того, чтобы мы все перезнакомились друг с другом. Почти ничего из этого не получается, дело двигается очень медленно. Половина времени уходит на то, чтобы растолковать инопланетникам отличие лодки от сети, а остальная половина — на то, чтобы разнять тех, кто начинал слишком сильно горячиться в процессе обсуждения. Ни терпением, ни желанием понять другого большинство курсантов не отличается.
Грумгор вернулся с одного из таких занятий и принялся жаловаться на преподавателя:
— А я ему и говорю: "Список вещей должен определить тот, кто назначен командиром или победил всех претендентов на руководство в честном бою". А он мне: "А вдруг вождь возьмет не совсем то, что требуется?" А я ему отвечаю: "Никто не посмеет бросить ему упрёк, потому что он всех победил ранее. Когда станет понятно, в чём ошибка, племя просто пойдет искать другие выходы из ситуации. Это лучше, чем глупо спорить и терять время". Правда ведь, так лучше и быстрее, Волд?
— А что преподаватель? — Я уже был немного в курсе того, как народ Грумгора решает проблемы эффективности управления, и мне было интересно, как вывернется учитель.
— А он сказал, что я уклоняюсь от "корструктивного обсуждения" и выдал мне порицание (Грумгор с трудом выговаривал слово "конструктивное").
Я засмеялся.
— Не огорчайся, Грумгор, тут скорее прав ты, чем он. Ты бы видел, что творилось сегодня в моей группе. У меня там сегодня было три энтузиаста идеальных решений. Они один раз повторили все аргументы за одну вещь и против другой, потом ещё раз, потом поменялись мнениями. Один стал отстаивать ту вещь, которую до него отстаивал другой, а тот наоборот, и так они ходили по кругу и повторяли одни и те же аргументы в течении трех часов, и не собирались останавливаться. Вся остальная группа сначала пыталась как-то участвовать в обсуждении, а потом все бросили эти попытки и стали следить за ними, как за цирком. А эти три энтузиаста ещё невелики ростом, прыгают на высоту своего роста, размахивают руками, передразнивают друг друга, просто умора, сплошное представление. Мы уже к концу первого часа валялись от смеха, а они всё продолжают на полном серьёзе: "Нет, лодку, нет, сеть!" К концу третьего часа они решили подраться, ведущему офицеру это надоело, и он разогнал нас совсем напрочь. Мы так смеялись, что не сразу смогли встать и выползти.
Грумгор представил себе эту картину и засмеялся. Он, кстати, выражает веселье не смехом, как мы, а меняет цвет кожи на синий. Сейчас он поменял цвет кожи на темно-синий. Это означает очень сильный смех. Видать, моя история ему понравилась. И в этот момент в мою голову пришла гениальная идея. Я даже удивился тому, как она не пришла мне ранее.
— А почему бы нам не организовать компьютерные игры? — подумал я вслух.
— А что это такое? — спросил Фиу, который присутствовал при разговоре и хихикал вместе с нами.
— Это как карты и шахматы, но гораздо интереснее.
— О-о! — протянул Грумгор.
— Интереснее карт и шахмат? — переспросил Суэви, подтянувшийся ради такого случая из другой комнаты. Ещё недавно он в ответ на совет проводить в дамки вторую шашку отвечал: "У меня уже есть одна, больше не хочу", а теперь играет так, что не обыграешь.
Я понял, что путей для отступа у меня теперь нет. Суэви последнее время подсел на земные книги и читает их в огромном количестве, но это не мешает ему все ночи напролёт играть в разные игры типа Го, шахмат или карт. При этом Суэви не единственный, кто скучает по ночам. И почему я не могу унять свой проклятый язык! Кто заставлял меня думать вслух? Теперь они от меня не отстанут.
Я быстренько состряпал запрос с просьбой предоставить учебные компьютеры "для нужд обучения". Так же быстро пришел и ответ: обучение программированию намечено на третий год обучения, и компьютеры в личное пользование нам не дадут.
Мои соседи было приуныли, но я — то знаю, что если в армии невозможно преодолеть препятствия с помощью настойчивости, то их можно преодолеть с помощью ещё большей настойчивости. Я поговорил с одним парнем, тот поговорил с другим парнем, тот переговорил с ещё парой парней, и в итоге техники нам сказали, что если Фиу устроит им показательные выступления, то нам достанутся те списанные навигационные блоки БНК-23 м, которые не выдержали переброски через телепорт и повредились от "грязного" вакуума. Поскольку неповрежденными приходили только один блок из трех, это было огромное богатство. Ведь что такое блок БНК-23 м? Это тот же компьютер, только без экрана и с дополнительными возможностями. Экраны мы можем использовать от коммуникаторов, а поврежденные участки заблокируем.
Фиу первое время не мог поверить, что мы не шутим, когда просим его организовать показательные выступления. Но когда поверил, то устроил такую феерию, что сорвал овацию. Потом он ещё долго спрашивал, не шутили ли те люди, которые ему так бурно хлопали. С его точки зрения, совершенно обычное дело, — подумаешь, жонглировал одновременно тремя боевыми топорами, при этом попадая четырьмя ножами точно в цель в прыжке выше своего роста. "Любой мальчишка из школы боевого искусства сможет".
Как бы там ни было, мы получили в свое расположение кучу почти исправных компьютеров. Пришлось немного повозиться с блоками питания и операционной системой (на навигационных системах она другая), но в итоге моё упорство победило, и первый компьютер заработал.
Всё время, пока я возился с проводами, блоками и настройками операционки, за моей спиной постоянно присутствовала безмолвная "группа поддержки", те из курсантов, кому была интересна сама тема электричества. Добрый десяток инопланетников постоянно следил за каждым моим действием, тем более, что я не скупился на комментарии. В тот момент, когда компьютер впервые загрузился без сообщений об ошибках, меня отвлёк Птитр вопросом об устройстве одного из блоков. Пока я отвечал, включилась программа — заставка экрана.
— Ух, ты! — издали вздох удивления инопланетники. Программа — заставка действительно довольно забавная, там по экрану летают различные трехмерные объекты и по ходу дела превращаются из одного в другой. Эта заставка существует, если я не ошибаюсь, уже несколько сотен лет, и каждое поколение программистов считает долгом приписать к ней что-нибудь покрасивее. Она может менять фигуры часами, и ни разу не повториться.
— Это не самое интересное, — сказал я, внутренне довольный эффектом, — там можно сделать ещё много чего более интересного…
— Прижмите ему руки, а то он сейчас всю красоту выключит и математику включит, — сказал Птитр и выполнил свой приказ в отношении одной из моих рук. Вторую руку прихватили сразу трое. Я ругался, обзывал их идиотами, умолял их меня отпустить, но это было пустым сотрясением воздуха. Они меня даже не слышали, зачарованно наблюдая за метаморфозами на экране. Через двадцать минут я смирился и расслабился.
