Джеймс Госс - Мертвецы зимы
В этот момент из тумана появилась знакомая, необычно одетая фигура. Это был князь Борис, но не в пижаме или халате, а в полном военном обмундировании, в стиле игры «Заключенный Зельды»[16]. Он подошел ко мне и поклонился, щелкнув каблуками.
— Это была моя идея, — сказал он бархатным вкрадчивым голосом. — Это я предложил Косову заразить Вас.
Он резко повернулся к «Эми».
— Вы уже узнали у него всё, что хотели?
Она мрачно кивнула. Было что-то странное в том, как она смотрела на него, что-то пугающее.
— Мы узнали многое. Он не из этого мира. Он путешествовал во времени.
Князь Борис рассмеялся.
— О, это поистине чудесно! — он взглянул на меня с издевательским почтением. — Как оригинально! Доктор упоминал нечто подобное в нашей беседе, но я хочу узнать, как именно?
— Не скажу, — отрывисто выкрикнул я.
— В синей будке, называемой ТАРДИС, — сказала «Эми» мрачно. — Он не знает, как она работает. Единственный, кто может ей управлять — это Доктор.
— О, вот как? — сказал Борис, снова засмеявшись. — Интересно. Очень интересно. А что насчет девчонки?
«Эми» пожала плечами.
— Она очень важна для этого человека. Он опасается, что она любит не его, а Доктора.
— Ой! — вскрикнул я. — Всё намного сложнее, чем вы думаете!
«Эми» повернулась ко мне и подмигнула.
— Вовсе нет, малыш.
Князь Борис фыркнул.
— Так ты ревнуешь свою жену? — поинтересовался он.
Я постарался ответить как можно тверже.
— Да, а кто бы не стал?
— Занятно, — хмыкнул князь.
Он схватил за руку создание, похожее на мою Эми, и начал целовать его, долго, медленно, при этом наблюдая за моей реакцией. Я возненавидел его.
— Мило! — сказал он, наконец. — Конечно, если бы твоя жена по-настоящему любила тебя, то была бы сейчас здесь. А где она? — он оглядел берег, гримасничая, словно опереточный злодей, затем пожал плечами.
— О мой милый друг Рори, — сказал он. — Я вовсе не думаю, что ты важен для нее. Твои друзья бросили тебя…
«Кто бы говорил», — подумал я мрачно.
— Они оставили тебя мне, — продолжил князь. Снова схватив ложную Эми, он, смеясь, закружил ее в вальсе. — Хочу сказать вам, мистер Вильямс, именно эти создания преобразили меня. И, я думаю, они с той же охотой покорятся моей сильной воле. Я как раз собираюсь сходить и поговорить с ними. Сказать им, кто здесь главный. Вот я балбес — почти всю жизнь потратил впустую. Но ничего, скоро я наверстаю упущенные возможности!
— Что? — сощурил я глаза. — А я-то считал вас добрым человеком!
Князь Борис вздохнул и поцокал языком, словно старая леди в кондитерской.
— Нет, это была не доброта, — сказал он. — Скорее простая вежливость. А теперь, если позволите…
Он повернулся было, чтобы уйти, но «Эми» остановила его, мягко коснувшись рукой его плеча.
— Ну? — раздраженно повернулся он. — Чего тебе?
— Теперь, после того как мы вылечили мистера Вильямса, можно ли мне отпустить его и вернуться в Море? — спросила она.
Князь отрицательно покачал головой.
— Нет, нельзя. Осуши его полностью.
С этими словами он скрылся в тумане.
Дневник Доктора Блума
7 декабря 1783
Ужасная досада, но иногда даже доброта Пердиты ко мне не делает жизнь проще. Она сжала мою руку возле аспидистры.
— Все будет хорошо, мой милый! — сказала она.
Иногда ее оптимизм только раздражает меня. Вот как сейчас. Я махнул рукой в сторону коридора.
— Как, когда? Ты что, не видишь? Князь Борис взял верх! Он все испортил! Он сошел с ума. Я-то думал, что мне достаточно разобраться с Доктором, но теперь! Мои пациенты — ты только взгляни на них! Клиника превратилась в сумасшедший дом!
Пердита взглянула на меня.
— Я знаю, милый.
— Но что же нам делать?
Она подумала.
— Я знаю кое-кого, кто сможет нам помочь, — сказала она. — Но, боюсь, тебе это не понравится.
Вскоре мы оказались возле двери моего собственного кабинета и начали стучать в нее. С пылающими от смущения и злости щеками! Но Пердита ободряюще кивнула мне, позволив мне продолжить стук. Я снова постучал и стал ждать. Это напомнило мне ожидание перед дверью господина Густаффсона — нашего декана в медицинской академии Швейцарии. Я снова почувствовал себя на миг студентом, взволнованным, полным идей…
Письмо от Марии
Сент-Кристоф,
7 декабря 1783
Мамочка!
Я так напугана — это место такое ужасное! Я просто больше не могу здесь оставаться. Это просто жутко. Во-первых, здесь туман и гроза — они бушуют прямо в коридорах. Во-вторых, другие больные. Они ведут себя чрезвычайно странно.
И, наконец, здесь есть князь Борис, который вдруг оказался ужасно злым.
Он похож на… Ты, наверно, помнишь тетушку Клодетту, которая была такой доброй и милой до тех пор, пока не умер дядюшка Жан и не оставил ей богатое наследство. Потом она стала непредсказуемой и жестокой, и начала спускать на всех собак. Вот и с князем то же самое, словно у него появилась возможность показать свою злобную натуру во всей красе. Мне это не нравится. Он ужасно неприятный.
Я побежала назад к Доктору, который все так же сидел в шкафу под лестницей, качая головой.
— Месье Доктор! — сказала я ему. — Как вы? Мне надо столько вам рассказать!
Он грустно покачал головой.
— Не сейчас, Мария.
Я умолкла.
Он тоже помолчал.
— Прости, прости, прости. Это было грубо, не так ли? Я вовсе не хотел грубить. Просто так много всего случилось, я все испортил, я потерял Эми и Рори, у меня болит голова… Но я рад, что хоть с тобой все в порядке. Хоть одной проблемой меньше. Так ведь? Если не возражаешь, я еще подумаю…
Я заплакала. Это всегда помогает, когда имеешь дело со взрослыми.
— Ладно, — сказал он. — Прошу прощения еще раз. Это уже слишком, не так ли? Пойдем спрячемся в каком-нибудь другом месте. Лучше всего в таком, где есть тосты.
Так мы попали в кабинет доктора Блума, пустой и незапертый, и сели у огня.
— Думай-думай-думай! — пропел Доктор. Он нашел коробку печенья, и мы поделили его. Оно было имбирное, и мне оно не понравилось, но я боялась сказать об этом Доктору, потому что он выглядел таким обеспокоенным и сердитым. Я начала было взахлеб рассказывать ему о князе и Косове, но Доктор поднял руку.
— Не спеши, спокойнее, Мария. Полагаю, в здании нет пожара?
Я отрицательно покачала головой.
— Ну и славно. Еще одной проблемой меньше. Ну ладно. Ладно, — с этими словами он откусил кусочек печенья, пожевал, и скривившись, выплюнул.
— Сколько таких я съел? — спросил он.
— Четыре, месье, — ответила я.
— О Боже! Я ненавижу имбирное печенье. Фу, — он скорчил рожу. — Ну ладно, вот в чем проблема, — начал он, посерьезнев. — Доктор Блум нечаянно разбудил гигантский боевой компьютер на берегу, и, я думаю, кто-то это осознал и решил воспользоваться, но кто? Кто, вот вопрос. Нет, не перебивай, это очень важно. Потом еще все эти люди, которые были исцелены, хотя не должны были… И все эти странные познания доктора Блума. Эми в опасности. И Рори, который находится в еще большей беде. И в довершение всего исчезла машина, единственная, которая могла бы помочь. В общем, целая куча проблем, и я не знаю, с чего начать, а у имбиря противный привкус, не так ли?
Вот видишь, мама, какой он, этот Доктор. Я боюсь приглашать его к нам. Уверена, он будет рисовать и писать на скатерти. И обязательно расстроит наших слуг. Но он мне все равно нравится. Может, мы все-таки пригласим его?
— Я что-то упустил? — спросил он.
Я пожала плечами.
— Я немного растерялась.
— Я тоже, — признался он. — И что же ты предлагаешь сделать в первую очередь?
Я задумалась над этим, покачивая ногами под стулом.
— Ваши друзья, месье, — наконец сказала я. — Они очень важны для вас.
— Ну да, возможно. А как насчет всей Европы?
Я пожала плечами. Он взял последнее печенье, пожевал его, скривился и, наконец, проглотил.
— Ну вот и славно, — улыбнулся он.
Тут раздался стук в дверь.
— Кто там еще? — сердито рявкнул Доктор.
Я пихнула его локтем.
— Думаю, что это очень грубо, — упрекнула я его.
— Ну ладно, — вздохнул он. — Прошу прощения! Входите!
Дверь открылась, и вошли доктор Блум с женой.
— Не могу ли я побеседовать с вами? — вежливо спросил Блум.
Дневник доктора Блума
7 декабря 1783
— Входите! — воскликнул Доктор нетерпеливо, рассерженный тем, что ему помешали.
— Надеюсь, я вас ни от чего не отвлек, — сказал я, стараясь скрыть сарказм.
Доктор только отмахнулся.
— О, вовсе нет, вовсе нет, — он протянул мне коробку. — Хотите печенья? — спросил он.
Коробка, как я заметил, была пуста. Это печенье испекла для меня Пердита.
