Александр Зорич - Пилот особого назначения
Слово "блядь", отнесенное по ошибке к матерным, в устах Сашеньки произвело магическое действие. Или это обращение к нашему мужскому статусу так сработало? Мы все подтянулись, мозги заскрипели, на лицах отобразилась мысль.
– Ну?! – она обвела нас глазами.
Мы молча переглядывались.
Когда стало ясно, что умных предложений не последует, капитан порывисто подбежала к планшету, оттолкнула Космолинского и, пожалуйте, извольте видеть максимально увеличенную картинку газопылевого диска.
– Вот! – она ткнула пальчиком в его самую толстую область. – Вот сюда намеревался лететь товарищ Иванов! Он предполагал там планету! Нам надо лететь туда же! Что замолчали?!
– Якая же вы огненная! – Восхищенно пробормотал Разуваев, усевшийся на сашин стул. – Я за вами согласный куда угодно! Чего мы тут мульку гоняем? Хлопцев треба вынимать – дело святое! Чем базарить: одна нога здесь, другая там, надо слетать!
– Это авантюра, Саша, – твердо сказал Артем.
– Именно, – поддержал Космолинский. – Гипотеза Иванова основана на прочтении дневника ягну. Во-первых, нет гарантий, что перевод верен. Во-вторых, записки не содержат точных координат. Только туманный намек на некую "временную стоянку" под покровом "непроницаемого шлейфа". В-третьих, и это самое главное: планету невозможно спрятать. Допустим, ее не видно в оптику. Допустим, некое аномальное скопление пыли экранирует от радиоволн и потому не работают радары. Но масс-детектор не обманешь! Это не флуггер, не звездолет и даже не эскадра! Это массивное космическое тело! Оно обязано вносить гравитационные искажения в лоцию системы! А их нет! Это значит, что и планеты там быть не может, иначе мы бы ее засекли во время первого рейда к Беренике! Вам формулу на салфетке нарисовать?
Саша подошла, почти подбежала к ученому. Я думал, что она его сейчас ударит, так свирепо сжимались ее кулачки, так порывисто она дышала.
– Вы... вы... Виталий Евгеньевич! Вы... – затем ее прорвало. – Вот такие как вы на салфеточках запросто рисовали формулы, доказывали Циолковскому, что ракетный полет в космос невозможен! Курчатову, что атомное ядро не делимо! Яровому и Кипнису, что холодный термоядерный синтез – ненаучная фантастика! Липичу, что его трансмутация вещества – бред сумасшедшего! А они брали и делали! Вы – анахорет! Мракобес! Гиря на ногах науки!
Космолинский опешил, так его припечатало. Да мы все опешили. Сашенька же, Сашенька по завету великих взяла и стала делать.
– Всем встать! Смирно! Товарищи офицеры, слушай боевой приказ! Выдвигаемся в систему Альцион по предположительным координатам, указанным в полетном плане товарища Иванова! Эскадрилье Особого Назначения даю готовность три часа!
– Г-хм... – откашлялся Ревенко. – Разрешите? На чем полетим? У нас в распоряжении остался "Дзуйхо", но я не уверен, что Кайманов позволит...
– Кайманов! – Александра прямо-таки взвилась. – О нем не беспокойтесь! Сейчас я с ним свяжусь! Он позволит! Он полетит! Если надо, он у меня "Дзуйхо" впереди себя толкать станет!.. Приказ ясен? Вопросы есть? Тогда вольно, разойдись! И кто-нибудь, разбудите Сантуша!
Товарищ капитан сделала "кругом" и своим обычным фасонистым шагом промаршировала на выход. Выпускное кольцо сомкнулось за ней.
Я смотрел вслед и думал, какая гордая да независимая! Про такую невозможно даже предположить, что по вечерам наводит педикюр, утыкав меж пальцами комки ваты, а по утрам воюет на кухоньке с капризным комбайном. А ведь наводит и воюет.
– Что с Сантушем? – спросил я вслух, хотя ответ был очевиден.
– Нажрался от безделья как скотина, – сказал Ревенко. – Добыл в трапезной водки и теперь мордой в пульт.
– От широкий человек! – одобрил Разуваев и завистливо вздохнул.
Кайманов отнесся с пониманием. Полномочия Браун-Железновой – ВРИО Иванова – видимо, были растяжимы, как, пардон, презерватив, и так же прочны.
"Дзуйхо" – беспросветный антиквариат, оно конечно. И все же, боевой корабль по праву рождения – это вам не переделанный напильником гражданский сухогруз, каким был "Левиафан"! До Альциона допрыгали не в пример проворнее.
Когда авианосец достиг расчетной дельта-зоны Альцион 175-93-61(70), всю ЭОН воткнули в ангар, в скафандры, к флуггерам! Боевая готовность!
Последняя цифирь – 70 – обозначала расстояние до цели. Семьдесят тысяч километров. Эта цифра расчетная, реально вокруг плановой точки выхода идет еще весьма заметный случайный разброс. Соответственно, мы вышли на фактическом расстоянии в восемьдесят две тысячи километров.
"Дзуйхо", повинуясь железным рукам пилотской смены, подкрадывался к газопылевому диску, а мы торчали подле машин и не видели, как тот роскошно голубеет в лучах колоссальной термоядерной топки.
Ну что же, машины роют палубу копытом, пилоты тоже, расход по топливу и кислороду ноль. Забрала подняты, но парсер уже сопряжен с чипом скафандра.
– Сантуш, гляжу на тебя и думаю, что надо бы изобретателю детоксина памятник поставить по всем военным космопортам, – пробасил Настасьин. – Не ведаешь, может какой добрый человек докумекал?
– Я ведаю, Клим, что если ты не отгребешься, я тебе дам в рыло, – огрызнулся Сантуш, но без всякого энтузиазма.
– Да-а-а... – протянул я, просто чтобы не молчать.
Хотя вру, "да" относилось к неприглядному факту: детоксин полностью осаждает алкоголь в организме, но демоны похмелья из души никуда не деваются. После суровой пьянки случается полный разлад психических контуров, не имеющий ничего общего с химическим отравлением. Человек делается дерганый, раздражительный, всего пугается. Химия, конечно, может многое, но не всё!
Мы вяло трепались, вышучивали несчастного Комачо, а все оттого, что уселись на диком нервяке. Такое бывает, когда ждешь вылета, а его все нет и нет, а задача стоит самая непонятная. Да и за ребят на "Левиафане" боязно. Как подумаешь, что они сейчас испытывают!
Корабль не на ходу, наверное, крепко поврежден, раз даже Х-передатчик накрылся. Разгерметизация? Очень похоже. Сидят по отсекам, задраенные, чисто как в гробу. Бр-р-р-р... Негоже про такое думать перед вылетом!
В ангаре было пустенько. Только мы да осназ перед "Кирасирами" – тоже в полной боевой. Кайманов, оправдывая свою крокодилью фамилию, разогнал из ангара всех, даже дежурных техников. Кроме выпускающего диспетчера, конечно. Что-то про нас судачат среди личного состава!
На большом табло горели цифры: 09-03 – универсальное время.
– Товарищи пилоты! – раздался голос в наушниках, сашин голос. – Авианосец завершил маневр. Капитан второго ранга Кайманов считает, что лучшего ракурса для пуска флуггеров не найти. Особенно с учетом того, что мы не знаем точных координат цели. Словом, приказываю вылет! С Богом!
– Да хранят меня дух истории и Вечное Черное Небо, – пробормотал неверующий Ревенко и герметизировал шлем.
– Ты бы не богохульствовал, командир, нехорошо, – не забыл одернуть его Настасьин.
– Эх-х-х, не жди меня, мама, хорошего сына! – гнусаво пропел Разуваев.
– М-м-мать же вашу! – это болезный Сантуш.
Я ничего не сказал, как и Кутайсов. А чего говорить-то? Только если как Гагарин: поехали!
Поехали. Поехали! Поехали!!
В полную неизвестность, в темноту, как из тепла да в прорубь самой черной крещенской ночью.
Лев Михайлович Кайманов, конечно, крокодил. Такой же свирепый, исполненный таких же нехороших привычек: лют, зол, безжалостен. Но дело знает крепко!
Авианосец действительно вырулил на самый выгодный ракурс. Это стало ясно, как только мы вывалились за борт, точно кенгурята из сумки мамы кенгуру.
Газопылевой диск был вот он, прямо под нами. "Дзуйхо" выплюнул нас по центру его титанической непроглядности. Запредельно таинственный и грозный пейзаж. Обманчиво застывшее буйство волн, провалов и гребней, сияющее голубым светом, украденным у Альциона.
А что там? Там, под покровом этой незрелой материи, которая не иначе слюна Сатаны, раскиданная по Вселенной от зависти к Творению! Что?!
– Командуй, командир. – Сказала рация, точнее гравимодулятор – это был Кутайсов.
В самом деле, чего ж еще?
На его машине был установлен мощный спин-резонансный сканер, благо чоругские планетолеты были куда как просторны. Настасьин волок масс-детектор, Разуваев – сверхмогучий телескоп. На него не пожалели целых два подфюзеляжных пилона.
Подготовились, короче. Только вот куда лететь? Сатана харкнул смачно – километров этак в три десятка миллионов...
– Здесь командир, – сипло отозвался Ревенко. – Слушай меня! Идем строем пеленга по звеньям! Я в голове, Румянцев замыкающий! Ивановские координаты мне Александра нарисовала, вот по ним и следуем, больше ничего не остается. Далее: гравитационная связь там, в газопылевом диске, будет работать. Рации без команды на передачу не включать вообще! Только на прием! Делай как я!
