Фреш Бриз - Космоглупости
Эмма кивнула. Слов у неё не было. Хотя нет, их всё-таки было несколько, и из них она сложила вопрос:
– А как же ты решился на меня? Мне, почему-то, кажется, что я больше похожа на тех, других, которых ваш Мудрый злом обозвал. По характеру так точно.
– Именно это мне в тебе и нравится. С Зиррой скучно. Это то же самое, что спать с самим собой.
– Неужели?
– Да. Эмма, не перебивай!
– Всё, молчу.
– Ну вот, опять. Мне к отцу нужно, а если ты всё время будешь меня сбивать, я до вечера не расскажу тебе легенду.
–Я ж сказала: я молчу. Продолжай.
– А кто только что сказал: «Я молчу, продолжай?»
– Я сказала.
– Вот поэтому я и говорю: не перебивай.
Эмма кивнула, решив, что благоразумнее будет сейчас рот не открывать.
– Так вот, Дистрог предложил использовать для размножения и продолжения рода самок и самцов гермиков. Это такие существа, они как животные, только очень странные. Понимаешь, они есть мужского и женского рода. Но самки всегда воспроизводят самок, а самцы всегда воспроизводят самцов.
Эмма хотела высказать предположение о гермафродитах, но побоялась. А Аш продолжал:
– Дистрог решил использовать самок и самцов гермиков для продолжения рода. Сначала никак не получалось их оплодотворить, но потом поняли, что у них там всё немного по другому устроено, и наше семя им ни к чему. От самцов получают мужчин. А когда рождается будущий мужчина, достаточно пуповины от только что рождённого мальчика – её закладывают в самку гермика, и через несколько месяцев появляется девочка для этого мальчика.
– Его идентичная копия с той только разницей, что у неё ничего не болтается между ног, – уточнила Эмма.
– Да. Умничка.
– Т.е., твой отец, он как бы тебе не отец.
– Отец.
– Но, тогда он и Зирре отец.
– Нет, ты не поняла. Меня самка гермика выносила из частей отца…
– Пуповины?
– Нет, он пожертвовал на нас то ли волосы, то ли кожу. Я не помню, он так давно об этом рассказывал. А Зирру выносили из моей пуповины.
– Очень у вас всё запутано. Всё равно для меня вы как бы родственники, хоть больше и похоже, что ты спал не с сестрой, а с самим собой. Кстати, как оно?
– Что?
– С Зиррой? Прости меня за бестактность, просто…
– Понимаю, ты ревнуешь. Не переживай, я ж сказал, что люблю тебя.
Женщина не стала ничего уточнять, просто кивнула и вернулась к легенде:
– Так почему, ты говоришь, хоть все так хотели мира, но теперь некоторых не устраивает такой порядок? А, и ещё, там, у Тихих, то был не брат Товгазреза?
– Нет. То была его жена.
– О, Боже!
– Я не хотел никогда такого уклада. Да, я спал с Зиррой…
– Не рассказывай мне, я передумала.
– … просто хотел сказать, что никогда не любил её. Она мне нравилась больше других наших … женщин, но ты вытеснила её. Хоть она и красива, – при этих словах Аша брови женщины поползли вверх, – Эмма, ты лучше! Мне нравится в тебе всё. Даже твоя непослушность, даже твои капризы. Мне нравилось нести твою сумку вместо тебя…
– Да ну! Сочиняешь!
– Может, не сразу, но потом я понял, как это здорово. И тебя на руках носить мне тоже нравится. И заботиться о тебе. И ещё, – обожаю в тебе твою слабость. – последние предложения Ашмернот говорил уже совсем тихим и нежным голосом, наклонившись ближе к любимой.
Эмма расцвела, Ашмернот тоже улыбнулся и поцеловал свою настоящую женщину. «Настоящая!» – вот какое слово звучало у него в сердце во время этого поцелуя и растекалось с кровью по каждой клеточке его сильного тела.
– Малыш, теперь прости, мне к отцу идти. Я скажу, чтоб тебе принесли сюда обед. Поешь без меня?
Эмма кивнула и Ашмернот, ещё раз её поцеловав, вышел из комнаты и отправился через кухню в отцовский кабинет, где ему предстояло выдержать неравный бой. И лучше это он сделает на пустой желудок, ведь так он чувствует себя сильнее и агрессивнее.
Глава 14. Все взрослые знают, как нужно решать проблемы: свернуться калачиком и плакать!
Если кто тебя обидел, – ты не дуйся, не сердись, подойди, по роже тресни, отойди и улыбнись!
Войдя в кабинет отца, Ашмернот понимал, что готов теперь даже на самые крайние меры. Он и раньше думал о том, чтобы сместить Шиа и поменять политику правления, и даже собрал свою армию, о которой отцу вряд ли известно. Пусть Аш и не разгадал урок, но он понял, почему его отправили в Половину Становления так рано – отец узнал про заговор. Но Аш готов был поклясться, что про количество его сторонников нынешний Правитель даже не догадывается. Но именно теперь он же и понимал, что готов биться на смерть за свою женщину, и вопрос уже не столько в самой власти, сколько в его нужде любить и быть любимым.
Хватит играть в войнушки, пора заняться этим всерьёз.
Шиа Мегмо смотрел из окна вниз на город. Он обернулся, как только услышал, что Ашмернот закрыл за собой дверь.
– Отец, мне нужен трон.
На лице Правителя не отразилась ни одна эмоция. Несколько секунд он просто смотрел на сына, которым гордился, затем ответил:
– Ты же понимаешь, что я не могу этого допустить.
– По-другому не будет.
– Ты сейчас думаешь только о себе, мой мальчик. А я – обо всей планете.
– Я умею думать не только о себе.
– Знаю, Аш, знаю. Ты – единственный из братьев, кто не просто вернулся оттуда. Ты единственный, кто стал мудрее. А я, похоже, задал неверный урок. – впервые в этом разговоре на лице Шиа промелькнуло нечто, похожее на сожаление и грусть. – Но я готов принять последствия своей ошибки. Хочу только, чтобы ты знал – мне не доставит удовольствия быть с тобою по разные стороны.
– Будь на моей.
– Нет, сынок, не могу. Я не могу позволить им вновь нас захватить.
– Отец, ты даже не понимаешь, как сильно ты ошибаешься.
– Дело не только во мне. Сам Дистрог Мудрый…
– Я готов поспорить на счёт его мудрости, – перебил Ашмернот отца. – И я такой не один.
– Сынок, пока тебя не было, мы сложа руки не сидели. Подумай, прежде чем восставать против семьи.
– Тут нечего думать. Или будет по-моему, или я умру.
– Мы казнили твоих сторонников.
Секунда размышлений и Аш продолжил:
– Я выйду против тебя даже один.
– Ступай. Нам не о чем более сегодня говорить. – Шиа вновь отвернулся к окну. Знал ли он, сколько времени ему ещё отпущено? Он любил Ашмернота и гордился им, но никогда он не позволит женщинам вернуться. Даже, если придётся пожертвовать сыном. – Не стой, иди. Я позволю тебе остаться здесь на ночь. Но завтра ты должен уйти.
Аш ничего не ответил. Война объявлена. Однако он не ожидал, что это будет сделано так быстро и спокойно, всего в нескольких словах. Когда он вернулся в свои покои, Эмме только принесли обед.
– Аш, мальчишка мой! – его любимая повариха всплеснула руками и засуетилась – Сейчас и на тебя принесу!
Мужчина улыбнулся ей и ласково приобнял за талию.
– Не стоит, Ивриганз. Нам с Эммой хватит и этого.
Женщине полагалось уйти, но она не спешила покидать комнату господина. Вместо этого она обняла его совсем по-матерински и даже заплакала.
– Что ж теперь будет, мальчик мой?
– Ты уже знаешь?
– Достаточно быстро сплетни разносятся по дворцу, – ответила Ивриганз, выпуская Аша из своих объятий. – Шиа такого не допустит.
– Ивриганз, мы завтра уйдём. Но я был рад тебя видеть.
– Э-э, нет! Так просто ты от меня не отделаешься! Я пойду за тобой, несносный ты мальчишка!
– Спасибо, Иври. Я буду рад доверить тебе Эмму.
Повариха ещё раз обняла своего господина и после этого улыбнулась Эмме, замершей над тарелками.
– Я буду беречь её, как когда-то я берегла тебя.
***
Эмма
Довольно странно было наблюдать, как мужик, раза в два в плечах шире Тима, говорит о себе в женском роде и лезет обниматься к моему любимому. Ещё больше я поразилась, когда он, т.е. оно или она выразила готовность взять меня под своё крыло. Когда та, что назвалась Ивриганзой ушла, я спросила у Тима:
– А куда мы завтра уходим?
Он подсел ко мне на кровать и подхватил с тарелки внушительный кусок мяса, поднёс к моим губам, но когда я отказалась, закинул его себе в рот и, жуя, ответил:
– Любимая, помнишь, я говорил тебе, что мне придётся немножко повоевать?
Я кивнула.
– Начинаем завтра.
– Тим, ты серьёзно? Т.е., я не сомневалась, что тебе придётся отстаивать меня, но и не думала, что дело примет такие обороты.
– Эмма, это всё равно когда-нибудь бы случилось. Ты просто ускорила процесс.
– Мне совсем не нравится быть Еленой Прекрасной.
– Это кто?
– Забудь, это тётка одна с моей планеты. Как раз та, которая во всём виновата.
Тиму не нравилось, что ест он один, поэтому он принялся отщипывать кусочки хлеба и, макая их в соус, класть мне в ротик. Если это готовила Ивриганз, – она Богиня кухни!
– Ничего не бойся, малыш. Я не посмею проиграть.
После этой фразы я немного успокоилась, просто Тим казался таким уверенным в себе, что я не посмела усомниться в нём. Мы быстро расправились с нашей едой, после чего Тим позвал слуг и нам наполнили ванну, которую мы принимали вдвоём. Ну, а после… сами догадайтесь.
