Майкл Флинн - В Пасти Льва
— Воспоминания могут и вернуться, — произнес Гидула. — Либо ты можешь придумать другую схему. Либо…
— Либо могу научить лошадь петь?
Старик улыбнулся.
— Тоже вариант. Впрочем, возможно, нам хватит одного только его имени.
Ошуа поджал губы, но кивнул.
— Не исключено. — Он вел себя так, словно полагал, будто шансы на это и в самом деле велики.
— Дружочек акетанянин, — вздохнул Фудир. — Бедная глупый человек. Твоя друг Гидула говорить две причины для ржавый молоток в тонкий работа.
Губы Гидулы вновь изогнулись в улыбке.
— Оставь свою терранскую тарабарщину. Во-первых, ты стал символом для миллионов, когда возглавил прошлое восстание, и твоя слава еще может вернуться к тебе.
— Что?! — Вскочив со скамьи, Донован едва не опрокинул свой кубок.
Олафсдоттр опустила ладонь на его руку.
— Неужели ты забыл даже это? «Лампа зажженная воссияла вновь»? «Имена, что не были забыты, были призваны»? Разве эти отважные слова не отзываются в твоей душе?
— Ты вел последних из тех, кто еще сопротивлялся, на штурм Министерства образования, — настойчивым тоном продолжал Гидула. — А когда все было потеряно, ускользнул, хотя и был на волосок от смерти. Точнее, ускользнул бы, не предай тебя один из твоих товарищей.
«Те сны, что мы видели на Гатмандере, — сказал Педант. — Это были воспоминания, вскрытые наркотой Тедди! Если как следует пороюсь, я смогу их откопать! Уверен!»
«О! Снова все вспомнить!» — закричала Шелковистый Голос.
Губы человека со шрамами шевелились, но с них не срывалось ни единого слова. Наконец он медленно опустился обратно на свое место.
— Но тогда… — выдавил он.
Гидула наклонился над столом.
— Да. — Его голос казался чуть ли не змеиным шипением. — Да. Тебя нашли на речной отмели у восточного побережья в милях от Министерства образования.
— Что говорит нам о том, — подхватил Даушу, — что тебе известен секретный проход, ведущий из Тайного Города.
— Вполне логично, что нечто подобное существует, — пробормотала Равн.
— И секретный выход, — добавил Ошуа, — вполне может оказаться секретным входом.
— Вот и вторая причина, зачем нам может понадобиться ржавый молоток, — сказал Гидула. — Если ты проникнешь в Тайный Город во главе отряда убийц, мы сможем обезглавить змею. — Он улыбнулся этой мысли. — А обезглавив ее, ты обессмертишь свое имя.
Человек со шрамами безвольно обмяк на скамье, обуреваемый противоречивыми чувствами.
Силач мечтал об этом.
Ищейка воспринимал происходящее как игру, тренировку ума.
Педант надеялся восстановить потерянные воспоминания.
Но Внутренний Ребенок был напуган.
Шелковистый Голос терзалась сомнениями.
И ни Донован,
ни Фудир не видели для себя ни малейшей выгоды.
— Обессмертить свое имя? — спросил Фудир. — Такая награда обычно достается покойникам. Если уж выбирать, то я бы предпочел, чтобы имя мое умерло, а вот весь остальной я продолжал жить.
Он хрипло засмеялся и поднял кубок с виски, но руки его тряслись так, что ему едва удалось отхлебнуть.
— И то верно, — улыбнулась Олафсдоттр. — Мало кого радует перспектива посмертной славы.
Гидула мрачно посмотрел на нее. Донован поперхнулся. Виски обожгло горло, и он с такой силой грохнул кубком по столу, что чуть не расплескал напиток.
— И какое же из наших имен, — проскрежетал он, — будет жить вечно?
— Только не произноси его вслух, — предупредил Даушу, — пока не наступит время и пока мы не поднимем массы.
— Гешле Падаборн, — сказал Гидула.
Услышав, как затаила дыхание Равн, Донован понял, что и для нее это стало откровением. Впрочем, будь иначе, она использовала бы это имя в качестве аргумента, когда они еще только направлялись к Удавке. Он чувствовал, что Педант копает все глубже и глубже. Но… так ничего и не находит. Все воспоминания сожжены.
— Падаборн, — прошептал он, будто надеялся, что звучание имени поможет ему ощутить связь со своим прошлым. Но это было имя незнакомца.
— Человек, вдохновлявший нас всех, — сказал Гидула. — Люди воспрянут духом, когда узнают, что ты возвратился.
— У тебя есть долг перед теми, кем ты когда-то руководил, — добавил Ошуа. — Ты должен вновь повести их в бой… и с ними их сынов и дочерей.
— Разве? — произнес Донован. — У нас не осталось воспоминаний о том, что мы когда-то были Падаборном. Да и желания поднимать оброненный им факел тоже нет.
Даушу ударил кулаком по столу.
— Я никогда не питал слишком больших надежд по поводу этой затеи, а теперь их у меня и того меньше. Человек, по сути, не более чем сумма своих деяний. Если Донован-буиг не помнит Падаборна, то не сумеет рассказать нам и того, как выбрался из Тайного Города. Олафсдоттр?
Эбеновая Тень посмотрела на него.
— Да, первый спикер?
Даушу дернул головой в сторону Донована и повел плечами.
— Не спеши, — сказал Гидула. — Рофорт когда-то писал: «Дом — это груда камней, но не только она. Если его разобрать, камни останутся, но куда же исчезнет дом?»
— Нет у нас времени на твои философствования, — нетерпеливо ответил Даушу. — Сегодня же вечером отправляемся на Ашбанал. Там нас будет ждать Манлий.
— Дом Падаборна был разрушен, — продолжал Гидула. — Но возможно, кое-какие камни остались. Ему вовсе не обязательно вновь становиться собой, чтобы вспомнить свои деяния. А все, что надо нам, — это знания лишь об одном из них.
— Вот уж не знаю, — осклабился Ошуа, — то ли ты, Гидула, и в самом деле мудрец, то ли просто напыщенный старый болван. Впрочем, что один, что второй вполне способны порой выдавать дельные мысли. Что скажешь, Даушу? Предлагаю взять его с собой. Авось знакомое окружение и пробудит в нем парочку воспоминаний.
— Ответственность на тебе, Гидула. — Даушу поднялся. — До тех пор пока это не угрожает остальным, можешь поступать как знаешь.
— Собираешься уже начать распускать слухи?
— Если я начну, тебе лучше бы предоставить мне Падаборна. Если не того самого, то хотя бы его подобие. Натаскай его, если придется. — Клюв посмотрел на то, как Донован накачивается виски. — И если сможешь.
С тем Даушу и удалился. Следом за ним поспешил Сорока.
Гидула тоже начал собираться.
— Он должен быть в порту Риетти до отлетного времени, — сказал он Олафсдоттр. — Держи его подальше от военных. Идешь, Ошуа?
Третий член Триумвирата покачал массивной головой.
— Пожалуй, посижу еще с нашим героем.
— Как знаешь, — сказал Гидула.
Когда старик удалился в сопровождении второго Сороки, Ошуа переместился на другой край стола, чтобы сидеть напротив Донована и Олафсдоттр. Откинувшись назад, он прислонился спиной к перегородке, закинул ногу на стол и заложил сцепленные руки за голову. Улыбка лишь усиливала его сходство с лисой.
— Ну, Геш, — произнес он, — и что же нам с тобой делать?
— Отправить домой? — предложил человек со шрамами. — Сомневаюсь, что мы вам будем хоть сколько-то полезны.
— Скажем прямо, с теми, от кого нет особой пользы, мы поступаем несколько иначе, — возразил Ошуа. — Знаешь, тебе следует поблагодарить Гидулу. Он тебе вообще-то жизнь спас… даже дважды за последний час.
— Вот и скажи мне еще, — проворчал Фудир, — что ваш брат хоть чем-то отличается от Названных.
Псоглавец широко улыбнулся.
— Как сказал один древний пророк: «Мир нуждается в людях всех сортов»[14]. Люди подобны молекулам газа, о которых лопочут научники. Вроде каждый куда-то бежит, да только в сумме получается, что общество в целом стоит на месте. Когда тебе нужно, чтобы достаточно большое количество людей двигалось в одном направлении, бесполезно просто сидеть и ждать, пока они придут к тем же выводам, что и ты. Отбраковку имеет смысл проводить только потом… если это потом вообще настанет. И знаешь что, дружище Донован? — Он вдруг перестал улыбаться. — Сдается мне, что ты окажешься нам куда полезнее, нежели предполагаешь.
Ценьжем гаафе: четвертый допрос
Узкая красная полоса рассекает глотку ночи и расплывается кровью по восточному горизонту. Бан Бриджит наблюдает за этим через окно эркера. Ее рука машинально тянется к груди, к Символу Ночи, но она вспоминает, что одета не в форму. Ее дочь и подчиненная с неприкрытым любопытством смотрят на нее, поскольку, чтобы выглянуть в окно, хозяйка Зала клана Томпсонов повернулась спиной к конфедеративной Тени.
