Владимир Михайлов - Люди Приземелья
Кедрин задумался. Вопрос был серьезным и требовал тщательного подсчета возможностей. Велигай терпеливо ждал. Наконец Кедрин ответил:
– Институт сможет. Если отложить все остальные задания. И увеличить количество рабочих часов.
– Это возможно?
– Возможно. Хотя и рискованно.
Велигай повторил, переставив слова:
– Рискованно. Но возможно.
Затем он взглянул вниз сквозь прозрачный борт кабины.
– Вот он, старик… – В голосе Велигая прозвучала неожиданная нежность.
Кедрин взглянул тоже. Под ними виднелась острая башня «Джордано».
3– Да, – сказал Меркулин. – Это возможно.
Он сидел, положив руки на стол, сцепив пальцы. Лицо его было спокойным, только губы временами чуть подрагивали, словно удерживая какие-то другие слова, не те, которые он произнес.
– Возможно, – после паузы повторил он. – И все-таки, мне не хотелось бы решать сразу. Потому что я не уверен, нужно ли это.
– Не новый разговор, – сказал Велигай.
– Да. Но истина дороже, чем боязнь повториться.
Кедрин сидел между обоими учеными. Между своими учителями, потому что на спутнике-семь он ведь успел чему-то научиться, и это «что-то» в конечном итоге исходило от Велигая. Сейчас Кедрин повернул голову направо, к Велигаю, ожидая продолжения.
– Согласен, – кивнул Велигай. – Истина дороже. И надеюсь, что Платон мне друг.[1]
– Во всяком случае, не враг. Думаю, что, если мне удастся удержать вас от совершения ошибки, это будет проявлением именно дружбы.
– Хорошо. Будем искать ошибки. Дело стоит того – восемь человек должны быть спасены. Точка зрения Пояса известна: для того чтобы провести эту операцию, нужен Длинный корабль. Звездолет. Его надо построить за три месяца. Имеющаяся автоматика работает в темпе, который не обеспечит изготовления деталей в срок. Нужны новые машины. Гораздо более быстродействующие. Если вы сможете рассчитать их, то машиностроители построят – я с ними говорил – и даже смонтируют на наших спутниках. До того времени у нас хватит деталей, которые мы уже изготовили. У нас уже есть все графики. Весь вопрос в том, сможете ли вы.
– Я уже сказал: смогли бы. Если бы это вызывалось необходимостью.
– А вы полагаете…
– Я полагаю, – вежливо сказал Меркулин, – что мы с вами не верим в чудеса.
– И что же?
– Авария «Гончего пса» может быть вызвана одной из двух причин: чудом или небрежностью людей. Если гипотеза о чуде отпадает, остается второе. Логично, не правда ли? Но в таком случае зачем нужен «длинный», как вы говорите, корабль? За три месяца можно с успехом вызвать транссистемный корабль – хотя бы «Стрелец», – переоборудовать и послать на орбиту за людьми. Предвижу ваше возражение. – Меркулин предупреждающе поднял ладонь. – «Стрелец» слишком тесен, не так ли? Но не надо посылать на нем людей. У нас достаточно автоматов, которые доведут корабль до нужной точки и даже пришвартуют куда следует. Терпящим бедствие останется только подняться на борт.
– Идиллическая картина, – серьезно сказал Велигай.
– Но, как мне кажется, верная.
«Верная? – подумал Кедрин. – Пожалуй, да. Хотя и неприятно как-то думать о том, что спасать людей полетят не другие люди, а автоматы. Но это – эмоции. Они сейчас излишни».
– Верная, – кивнул Велигай. – Но в ваших рассуждениях есть один недостаток. Вы считаете, что причина несчастья должна находиться обязательно в пределах корабля. А если это не так?
– Это и было бы чудом.
«Так ли? А почему… да, а почему накануне, когда возле запасного выхода возник запах, автоматы чуть не разблокировали дверь? Ведь и тут, кажется, причина находится вне…»
– Это может быть! – убежденно сказал Кедрин. Слова вырвались неожиданно для него самого.
– Вам трудно об этом судить, – не поворачиваясь к нему, бросил Меркулин, и Кедрин потупился: Учитель просто-напросто ставил его на место.
– Нам тоже не легче судить об этом, – проговорил Велигай. – Но чудо? Не знаю… Так ли уж хорошо нам известно все, с чем можно столкнуться в пространстве? Такое ли ручное мироздание, как нам иногда кажется? А если нет? Если на орбите Транса действительно существует какая-то объективная опасность? Не забывайте: авария произошла с диагравионным реактором. Такой же стоит и на «Стрельце». На звездолетах иные двигатели и гораздо более мощная защита. У них – максимум шансов выполнить задание. Ведь нам нужно спасти не свою совесть, но людей, и полумерами мы здесь не обойдемся.
Меркулин печально кивнул.
– Я знал, с самого начала был уверен, что мне не убедить вас. А жаль. Это дорого обойдется планете. Самый мощный институт автоматики, по сути дела, на два месяца выйдет из строя. Не говоря уже о том, что мы перегрузим людей до предела. Нарушатся все ритмы. Не только у нас, но и у тех, кто ждет наших конструкций. И все – ради того, чтобы уберечь людей от опасности, которая – будем откровенны – существует лишь в вашем воображении…
«Кажется, сейчас что-то начнется, – подумал Кедрин. – Вряд ли Велигай перенесет…»
– Что же, – сказал Велигай. – В таких случаях приходится считаться и с воображением. Итак, будем думать, что мы договорились.
– Да. Потому что основная ответственность, к сожалению, лежит на вас, и, следовательно, вы имеете право на последнее слово. Будь право решать у меня, я пошел бы иным путем.
– Не сомневаюсь, – кивнул Велигай. – Вы, возможно, любите рисковать. Я – нет. Теперь поговорим о деталях.
– О деталях, – сухо проговорил Меркулин, – вы будете договариваться главным образом с коллегой Коренюком. Он всегда руководил работами, связанными с заказами Приземелья.
Меркулин повернул переключатель, что-то негромко сказал в микрофон. Коренюк появился на экране – кажется, неожиданно для самого себя. Удивленно поморгав, он торопливо произнес:
– К вашим услугам.
– А для постоянной связи, – сказал Меркулин, – у нас есть Кедрин. Не знаю, что привело его к вам. Но, пожалуй, пока он там и должен остаться. Если, разумеется, это не идет вразрез с его планами.
Кедрин молча кивнул. Нет, это не шло вразрез с его планами.
– Ну вот, – Меркулин тяжело поднялся с кресла, – вопрос решен. Надеюсь, что люди будут спасены. И все-таки… вы выбрали не самый короткий путь и не самый простой. Я понимаю почему. Конечно, приятно построить еще один корабль; да еще в таких условиях, когда вся планета смотрит на тебя. И приятно настоять на своем, это я тоже знаю. И, наконец, ваше предубеждение против полной автоматизации… А подумайте: если бы и на «Гончем псе» не было людей – насколько спокойнее жилось бы сейчас нам с вами!
– Да, – усмехнулся Велигай. – Потому что тогда мы вообще ничего не знали бы о гибели «Пса».
– Ну пусть. Но люди были бы вне опасности. Нет, людей надо беречь. И будущее – за мной, а не за вами. Информацию столь же успешно могут получать роботы. Даже в пространстве. Особенно в пространстве, скажем так.
Меркулин подошел к окну, постоял, барабаня пальцами по стеклу. Затем кивнул головой в сторону вздымавшегося за лесом старого корабля.
– Это уходит в прошлое, Велигай. И не вернется. Как больше не взлетит в космос вот этот ваш «Джордано».
4Кедрин проснулся, когда в лицо ему ударил мягкий свет разгорающейся зари. Принял душ. Прохладная, насыщенная газом ионизированная вода прогнала остатки сна и даже заставила запеть какую-то незатейливую песенку – из тех, что поешь не думая.
Внезапно прервав мелодию, он подбежал к видеофону. Набрал номер. Экран оставался пустым, никто не отвечал. Кедрин пожал плечами и попробовал запеть снова. Но песня перестала получаться.
Потом он вынул из камеры бытового комбайна вычищенный и отглаженный комбинезон. Оделся и вышел из каюты на упругий пол улицы Бесконечных Трасс. Утренний прохладный свет заливал и ее. Такими бывают на планете утра, обещающие длинный день, полный чудесных событий.
Монтажники в серебристых костюмах шли в одном направлении. Кедрин двинулся следом, внешне уже неотличимый от них. Его узнавали и приветствовали так же, как и всех: не поворачивая головы, лишь поднимая руку или дружески касаясь плеча.
Поток вливался в кают-компанию, разбивался на ручейки и оседал за накрытыми столиками. Кедрин услыхал свое имя и оглянулся. Длинное лицо Гура улыбалось ему, рядом он увидел острые скулы Холодовского и круглую физиономию Дугласа. Кедрин подошел, и внезапно ему показалось, что продолжается тот вечер на острове, в Архипелаге, и только столик перенесся вдруг в Приземелье, в мир, обладающий гораздо большей степенью странности.
– Что на Земле? – спросил Холодовский.
– Как всегда, – сказал Кедрин, принимаясь за еду.
– Видите? – провозгласил Гур, поднимая вилку. – Он становится монтажником. Прилетел с Земли, но не потерял от расстройства чувств желания позавтракать.
Кедрин кивнул:
– Здесь такой воздух! Подложи-ка еще…
