Адмирал Империи 31 (СИ) - Коровников Дмитрий
Немного поостыв и выпустив пар, Элизабет все же взяла себя в руки и, похоже, решила кардинально сменить тактику. Поняв, что тупо и прямолинейно, как бараны на новые ворота, «каре» «янки» не опрокинуть при всем своем колоссальном численном превосходстве, вице-адмирал начала готовиться к решающему, третьему по счету штурму гораздо более тщательно и продуманно.
На этот раз Уоррен, видимо, всерьез задалась целью во что бы то ни стало разгромить упрямых русских в пух и прах, отомстив за все свои обиды и поражения, невзирая ни на какие жертвы. И потому решила бросить в последнюю атаку все, что у нее осталось, без остатка.
Для начала командующая американской эскадрой лично проконтролировала, чтобы все имеющиеся в ее распоряжении корабли были распределены максимально равномерно по всему внешнему периметру нашего построения, образовав единый стальной кулак, сомкнувшийся вокруг горстки защитников «сферы».
Элизабет рассудила совершенно верно. Теперь нескольким русским кораблям будет практически невозможно маневрировать, ротироваться, перебрасывая резервы, чтобы помогать друг другу, отбиваясь от вражеских атак, идущих одновременно со всех направлений. И вот этот роковой миг настал!
По сигналу Элизабет Уоррен, взмахнувшей рукой словно дирижер, возвещающий начало феерической симфонии смерти и разрушения, более сорока боевых вымпелов американцев, озаряя космос вспышками двигателей, с разных сторон, но удивительно согласованно ринулись в последнюю атаку на замершую в ожидании своей участи крохотную горстку кораблей Российской Империи…
Началась ожесточеннейшая финальная схватка, по сравнению с которой все предыдущие столкновения казались лишь детскими забавами. Со всех сторон, буквально со всех углов и квадрантов пространства, словно голодные волки, рвущие свою жертву, неудержимым потоком, изрыгая потоки убийственного огня, на нас накатывались вражеские корабли, стремясь смять и растерзать все еще не желающих признавать очевидное русских.
В ответ немногие оставшиеся защитники «каре», единым порывом, дружно сомкнули свои ряды, буквально сцепились бортами, физически, а не фигурально, решив погибнуть, но ни в коем случае не дрогнуть и не разбить свой сомкнутый строй под градом обрушившихся на них со всех сторон смертоносных ударов.
Само пространство, казалось, плавилось и дрожало от чудовищной концентрации энергий. Непрестанные ослепительные вспышки орудийных залпов и взрывы на мгновенья озаряли мрак космоса ослепительными сполохами. Ни один самый изощренный фейерверк не мог бы сравниться в своем великолепии с этим апокалиптическим буйством красок и форм.
Это грандиозное зрелище и впрямь могло бы показаться сторонним наблюдателям настоящим светопреставлением, знаменующим конец Вселенной… Если бы таковые наблюдатели могли найтись среди безжизненных руин и полыхающих обломков, в которые стремительно превращалось поле нашей последней битвы…
А я, не в силах ничего поделать, с замирающим сердцем молча наблюдал со своего командного мостика, как на мерцающем экране передо мной одно за другим обнуляются, не выдерживая чудовищных перегрузок, защитные энергетические поля последних моих верных боевых — крейсеров «Меркурия», «Пылкого» и гвардейского «Очакова». Теперь уже ничто не могло уберечь эти израненные, полуразрушенные корабли от неминуемой гибели.
Губительные раскаленные сгустки плазмы, выпущенные из жерл многочисленных орудий кораблей противника, беспрепятственно проходя сквозь погасшие защитные экраны, теперь уже беспрепятственно прожигали броневые плиты наших крейсеров, с каждой секундой вгрызаясь во внутренние помещения и отсеки все глубже и глубже.
И, увы, даже «Одинокий», мой замечательный флагман, чьи защитные поля по праву считались одними из мощнейших во всем секторе Галактики, не стал исключением из этого печального правила. Я с горечью наблюдал, как всесокрушающий ливень вражеской плазмы практически в одно мгновение обнулил до критических пяти-семи процентов фронтальный силовой щит моего крейсера.
Пользуясь своим колоссальным численным преимуществом, корабли «янки» методично кружили вокруг нашей героической «сферы» по замысловатым траекториям, с разных сторон поливая ее огнем, и явственно предвкушали неизбежное торжество, упиваясь своей скорой и несомненной победой…
Что ж, пришло время преподнести ребятам сногсшибательный сюрприз. Пора было заканчивать это красочное, но грозящее обернуться трагедией представление. Не медля ни секунды, я решительно склонился над пультом управления и нажал на кнопку, посылая условленный короткий код-сигнал затаившимся в космической тьме моим верным друзьям.
Признаться, на тот момент я отчетливо осознавал, что от меня, увы, уже мало что зависит в разворачивающемся сражении. Все, на что я еще был способен со своими считанными, полумертвыми остатками некогда могучей 27-ой «линейной» дивизии — это из последних сил попытаться до финального акта этой величественной и страшной битвы сдерживать максимально возможное число вражеских кораблей вокруг наших позиций, не позволяя «янки» перегруппироваться, передохнуть и подготовить адекватный ответ на ту грандиозную кульминацию, что вот-вот должна грянуть совершенно для них нежданно-негаданно, в корне изменив расклад сил.
Впрочем, все мои тревоги и сомнения оказались напрасными. Мои верные соратники мгновенно вышли от своего добровольного затворничества и, сверкнув во мраке космоса двигателями, будто ненасытные хищники, учуявшие запах добычи, страшными призраками возникли из глубин аккурат в тылу рассредоточенного по периметру атак и размазанного тонким слоем 4-го «вспомогательного».
Казалось, две ослепительно-яркие молнии разом прошили насквозь всклокоченное пространство сектора Никополя-18, неудержимо, словно смертельные стрелы вонзаясь в беззащитные порядки оторопевших от неожиданности кораблей американского космофлота.
Внезапность нападения и идеальный выбор позиции для удара — вот слагаемые успеха. Именно благодаря этим факторам двум затаившимся до поры дредноутам удалось практически без особого труда и сопротивления со стороны ошарашенных янки пробить их строй, а затем снова и снова безжалостно кромсать его на окровавленные куски, сея повсюду смерть и разрушение.
Выйдя на ударную позицию, «Императрица Мария» и «Черная пантера» открыли ураганный огонь из всех стволов, поливая ливнем плазменных зарядов беспорядочно мечущиеся во тьме силуэты кораблей противника. Ворвавшись в гущу сражения подобно двум разъяренным архангелам мщения, наши дредноуты беспощадно сеяли вокруг себя скорее даже не смерть, а прежде всего хаос и неописуемую панику, как две капли воды схожую с той, что мы сумели посеять еще в самом начале схватки, когда только-только напали на ничего не подозревающий космофлот Элизабет Уоррен.
Однако в отличие от начального этапа битвы, сейчас у американцев попросту не осталось ни единого резерва, который мог бы своевременно прийти на помощь погибающим в чудовищной огненной круговерти товарищам. Не совладав с нервами, не выдержав всепоглощающего ужаса, охватившего экипажи их кораблей при виде неотвратимо надвигающейся лавины бессмертных имперских дредноутов, американцы дрогнули и откровенно струсили.
Да, это поразительно и позорно, но факт остается фактом — узрев пред собой два жутких космических Молоха, изрыгающих смерть, «янки» просто-напросто побежали. И надо сказать, весьма резво побежали. Сломя голову, напролом, куда глаза глядят, прочь, прочь от этого ада, от этой космической бойни, в которую неумолимо превращалось пространство грандиозного орбитального комплекса Никополя!
Причем, на момент постыдного бегства американцы по-прежнему обладали подавляющим численным перевесом над горсткой уцелевших русских кораблей, несмотря на потери, понесенные их эскадрами. Им стоило лишь собраться с духом, сплотить ряды и обрушиться всей сокрушительной мощью на дерзких русских. Но, увы и ах. Очевидно, то что они видели и то как ни в какую не желали погибать эти жуткие дредноуты русских, несмотря на сотни зарядов, это было попросту выше сил и понимания «янки».
