Гай Геолди - Хайдон
В моей голове мигом вспыхнуло множество подозрений и вопросов, которые беспокоили меня на протяжении последних пяти месяцев. Усиливающийся стук сердца в горле мешал мне трезво мыслить. Нет, я же убедил себя, что все мои домыслы неверны, и лучше о них даже не вспоминать. Я медленно сглотнул, борясь с тошнотой. Сейчас надо сосредоточиться на том, чтобы по мере своих возможностей помочь станции отбить атаку. Время как будто замерло, и мне приходилось прилагать дополнительные усилия, чтобы заставить себя двигаться.
Медленно развернувшись в кресле, я посмотрел на людей снующих за моей спиной. Было ощущение, что я смотрю на них сквозь запотевшее стекло и пытаюсь пробиться в чужое пространство. Вохр стоял перед двумя офицерами и что-то громко обсуждал, но смысл сказанного был далёк от моего восприятия. Сделав над собой усилие, я попытался прервать их.
– На главном корабле Сакр Дрэмор, пожалуйста, примите это во внимание.
Мой голос звучал неестественно глухо, и я попытался прочистить горло.
Начальник станции посмотрел на меня как на невменяемого.
– Этого не может быть. Дрэмор никогда не участвует в подобных рейдах! К тому же здесь нет его личного крейсера, – быстро возразил он.
Не дожидаясь ответа, он отвернулся и продолжил раздачу инструкций. У меня от бессилия опустились руки. Они даже не хотят меня слушать!
– Послушайте, это важно, – повторил я попытку, – Если там Дрэмор, то нужно изменить стратегию защиты станции!
Вохр бросил на меня короткий взгляд полный презрения, и сделал знак рукой своим офицерам отойти в сторону, чтобы я больше не мог им помешать.
Сжав кулаки, я развернул кресло обратно и закрыл глаза. Почему у меня кружится голова? Неужели это последствия психической атаки? Но как это возможно без визуального контакта, да и воздействие слишком слабое, если сравнивать с тем, которое я испытал на Дилидже. На всякий случай я сконцентрировался на возведении щитов и на успокаивающих упражнениях, и вскоре мне действительно полегчало. Волнение никуда не ушло, и я всё ещё слышал громкий стук своего сердца, но тошнота и головокружение исчезли.
Осмотревшись, мой взгляд снова остановился слева на офицерах за пультом управления. Они как-то странно скрючились в своих креслах, а лицо самого дальнего было сплошь в капельках пота. Я обеспокоено уставился в свой монитор и вывел данные по станции. К нам пришвартовались вражеские корабли! Как они умудрились? Когда успели? Куда смотрит команда станции?! Вскочив на ноги, я поискал глазами Вохра, но на этот раз не нашёл его. Как он мог позволить такое? И почему он покинул мостик в столь ответственный момент?
– Как получилось, что имперские корабли пристыковались к станции? – адресовал я свой вопрос к ближайшему ко мне офицеру за контрольной панелью.
Мой голос слегка дрожал от волнения, но, по крайней мере, я смог внятно сформулировать мысль.
Мужчина посмотрел на меня рассеянным взглядом и мокрым от пота лицом, но ничего не смог вымолвить. Я подошёл и встряхнул его за плечо, от чего он только безвольно откинулся на спинку кресла.
Что с ним происходит? Неужели он так переволновался?
Мой взгляд упал на следующего за ним офицера, но тот сидел, наклонившись к консоли, и я с удивлением обнаружил, что у него закрыты глаза. Мои сомнения улетучились, это действительно была психическая атака. Теперь уже слишком поздно что-либо предпринимать. Враг проник на станцию, и с минуты на минуту они будут на мостике.
Я без сил опустился в кресло, и мои мысли снова вернулись к мучительным раздумьям о личности Дрэмора. Может хоть теперь наступит конец терзаниям, и я смогу окончательно опровергнуть и отвязаться от этой навязчивой идеи?
В командном отсеке неожиданно стало ощутимо меньше народу, а Вохр так и не появился.
Чтобы хоть как-то занять себя в минуты ожидания, я вывел на экран отчёт о состоянии станции. Повреждений практически не было, но щиты были полностью опущены. Чисто сработано, прямо до ужаса. Раньше я такого не встречал в отчётах. Надеюсь, что этот способ не приобретёт массовый характер, иначе… иначе сопротивлению Империи скоро придёт конец.
Дальняя дверь за моей спиной отъехала в сторону, и в неё стали вваливаться люди. Среди них я заметил красного от напряжения Вохра. Как только закончился людской поток, появились дула бластеров, а за ними имперские солдаты, державшие хайдонцев на прицеле.
Остальное я предпочёл не видеть, скрывшись за спинкой кресла и утонув в нём полностью. Перенеся своё внимание обратно на экран, я попытался справиться с нарастающим шумом в ушах. Несмотря на это, я расслышал предложение о сдаче. Никто не протестовал, и вскоре работники станции стали по очереди покидать командную рубку.
Что мне делать? Встать и последовать за ними? Что будет, если имперские труперы начнут прочёсывать отсек и наткнутся на меня? Пристрелят без раздумий?
Потянувшись сознанием, я неожиданно близко обнаружил источник своего смятения. Он приближался. Теперь на мостике, по моим ощущениям, оставались только бойцы, которые уже начали методично обследовать пространство в поисках спрятавшихся. Бесполезное занятие, я чувствовал, что никого, кроме меня не оставалось.
Я уже приготовился к обороне, но в этот момент снова послышался шум отъезжающей двери, и прозвучал приказ покинуть рубку. Труперы беспрекословно подчинились, и я, наконец, почувствовал, что мы одни.
Хоть я и ждал этого, но сейчас я хотел провалиться сквозь землю. Мной овладели неуверенность и страх. Что я ему скажу? С чего вдруг я решил, что он станет отвечать на мои вопросы? К тому же он может…
– Я вижу, ты уже узнал, всё что хотел? – совсем близко раздался знакомый голос.
Вздрогнув, я посмотрел влево и наткнулся на всё тот же ироничный взгляд. Как он успел так быстро подойти?
– Что узнал? – не до конца въехав в смысл сказанного, переспросил я.
Я почувствовал себя крайне глупо. Что он имел в виду? Не мог же он знать о моей бредовой версии…
Увидев мои колебания, он подавил провокационный смешок и уставился на меня проницательным взглядом.
– Я не погиб на Белдоре много лет тому назад, – наконец изрёк он, сжалившись надо мной.
Его слова были как гром среди ясного неба. Выходит, я не ошибся! Я упёрся взглядом в командный пульт, не в состоянии справиться с волнением. В мыслях царил кавардак, и я лишился способности думать.
– Ты смирился с мыслью, что больше не вернёшься в Хайдон? – прервал он свистопляску в моей голове.
Я даже не сразу понял его вопрос, но когда смысл сказанного дошёл до меня, волна безудержного протеста выплеснулась сама по себе.
– Я ничего такого не говорил! – резко возразил я.
Он перевёл взгляд вниз, принявшись рассматривать поверхность стола пульта, но лицо его оставалось жёстким, как будто он сам для себя уже всё решил, а моя реакция была для него всего лишь детским капризом.
– Я такого решения не принимал! – вскочив на ноги, повторил я, чётко проговаривая слова.
Он всё-таки посмотрел на меня, хоть взгляд его и показался мне задумчиво-расчётливым, как если бы он размышлял над тактической задачей.
– Ты сделал свой выбор, оставшись на этой станции, зная, что я был на главном крейсере, – спокойно преподнёс он свой аргумент.
Я задохнулся от возмущения, возможно ещё и оттого, что он задел меня за живое.
– Как будто у меня был выбор! И куда я мог деться?! – эмоционально разведя руки, возразил я.
– Раньше почему-то такие мелочи тебя не останавливали, – со всей серьёзностью в голосе прокомментировал он.
Сейчас была другая ситуация! Я не смог бы ничем воспользоваться… Так ли это на самом деле? Я ведь даже не пытался…
Мой взгляд упал на соседнее кресло наполовину скрытое за спиной Дрэмора, и мне не к месту вспомнились моменты, предшествовавшие нашему поражению.
– Как вам удалось взять станцию без боя? – подавленно спросил я, продолжая рассматривать спинку кресла.
Мой оппонент медленно развернулся на сто восемьдесят градусов и слегка прислонился спиной к краю контрольной панели. Скрестив руки на груди, он, не торопясь, заговорил:
– В прошлом я как-то бывал уже на этой станции. Я знал, как выглядит эта рубка изнутри, и где располагаются офицеры, непосредственно управляющие обороной.
В поле моего зрения снова оказался пульт управления.
– Здесь? – уточнил я скорее для того, чтобы подтолкнуть дальше его объяснения.
Он едва заметно кивнул и тоже посмотрел направо от себя.
– Тут, – вытянув руку, коснулся он спинки того самого кресла, – они сидели. Если чётко представлять себе обстановку, то можно дорисовать картину целиком, а значит и воздействовать. Но это требует усилий.
Сказано это было ровным тоном, просто констатируя факты. Я лишь потешил себя надеждой, что сделать это может не каждый имперский бенайт, а конкретнее, что на такое способен только он один.
