Тернистая звезда (СИ) - "Anevka"

Сегой после этого ухватил чёрного священника за рукав и отвёл в сторону. Поговорить.

– Послушай, дорогой коллега, это, конечно, не моё дело, но если ты и дальше будешь продолжать клювом щёлкать, писака у тебя бабу из стойла уведёт.

– Ты прав, Сегой, – вежливо наклонил голову Джегг. – Это не твоё дело.

– Я знаю, что ты думаешь, – сказал белый священник, на этот раз без насмешки. – Я, мол, её не достоин и прочую чушь. Так вот, что я скажу тебе, Джегг: почти никто не бывает достоин женщину, с которой спит. Просто смирись с этим. Иначе танцевать её будет тот, кто достоин её ещё меньше, но не особо рефлексирует на этот счёт.

А Хэла вечером подсела к Астер, колдующей над очередным алгоритмом за терминалом. И заговорщицким тоном сообщила:

– Я тут на досуге просмотрела записи из медблока, скинула кое-чего интересное. Вот, полюбуйся!

Астер несколько минут разглядывала голограмму Джегга, сидящего на краю стола и обсуждающего с Налой нюансы генетической выборки. Оказалось, он и в этом разбирается! Но, всё же, не совсем понятно, чего Хэла от неё-то хочет?

– М-м… премию ему выпиши? – осторожно посоветовала Астер. – Впрочем, в деньгах он не особо нуждается. Не знаю, что на это сказать. Молодец. Разносторонне развитый человек.

Хэла воззрилась на инженера как на умалишённую.

– И это всё? Тебя не заботит, что он в медблоке часами пропадает? Ты ж ему нейроперчатку доверила!

Астер улыбнулась.

– Да, но только чтоб он на стену от скуки не лез, а не чтобы на меня как раб на галере впахивал. У Джегга транзитный код пассажира, не забывай. Он волен делать, что ему вздумается. Я со своей работой и сама справляюсь, не беспокойся.

Но через некоторое время она сама подошла к Джеггу, безуспешно насиловавшему 3D-принтер по металлу.

– Амок вчера читал мне стихи, – сообщила Астер, усаживаясь на край верстака. – Кажется, это называется сонет. Про тайный договор глаза с сердцем. И это ужасно странно. Потому что если его камеру с некоторой натяжкой ещё можно счесть глазом, что считать сердцем я даже затрудняюсь ответить. Батарея – скорее желудок, а электроприводов у него двенадцать.

– Боюсь, что автор стихов не Амок, – поморщился Джегг, мысленно обругав болтливого робота.

– Неужели? – Астер состроила гримасу невинного недоумения и достала мультикуб, чтобы подключить к принтеру и посмотреть, какую задачу в него загружал Джегг. – А это что у тебя?

– Бритва. Должна была быть, – ответил священник, недовольно потерев отросшую щетину. – А сонет Шекспира.

– Шекспира я читала, – сообщила Астер, быстро просматривая код. – В переводе на универсальный. Но даже не подозревала, что этот древний землянин писал на норгском. А я думала, ты бритву у Сегоя давно уже поросил. Неужели у тебя само собой так живописно… – она сделала неопределённый жест рукой, обрисовывая подбородок и скулу священника, – отрастает?

Щёки у него совсем гладкие. Сегой, если перестаёт бриться, на чудище из фильма ужасов похож. А Джегг как будто нарочно оставил только усы, аккуратную бороду и узкую полоску бакенбард вдоль самых скул.

– Тебе очень к лицу.

Джегг взял с предметного столика продолговатый кусок металла, осмотрел со всех сторон и со вздохом уселся напротив Астер.

– Это пока. Ещё через неделю ты будешь потешаться над моей козлиной бородкой. А стихи… Боюсь, что это мой перевод. Довольно вольный. И, в общем, это лучшее, на что я способен, – он отвёл взгляд. – Самому не удаётся ничего написать. Достойного.

– Ты правда знаешь столько языков, как Сегой говорит? – Астер заправила принтер и сама загрузила на него программу.

– Более или менее, – он наблюдал за тем, как растёт индикатор температуры. – Норгский совсем плохо. Мне его не преподавали. И обучающих программ в нашей библиотеке не было. Но я знаю два древних земных языка, на основе которых он сложился.

– Сонет очень красивый вышел. Хотя пара падежных окончаний не совсем верная. Но так и нарочно иногда делают? В любом случае, я очень рада, что ты не пишешь своих стихов.

Джегг хотел сказать, что, должно быть, просто ошибся. Он действительно не слишком силён в норгском, вот и решил на досуге попрактиковаться… но последнее заявление его слишком удивило:

– Почему рада?

– У поэта душа должна быть нараспашку, своего рода эмоциональный эксгибиционизм. – Она щипцами достала из принтера блестящие ножницы и положила в охлаждающую кювету. – Тебе бы такое не пошло, мне кажется.

– Почему ты меня избегала? – спросил он уже напрямую.

Всё время после второй совместной прогулки в открытый космос Астер держалась с ним подчёркнуто отстранённо: они виделись только в пищеблоке или если чёрный священник заходил в рубку. Инженер не игнорировала его вовсе – здоровалась и отвечала на вопросы, если он заговаривал первым. Но в остальное время даже не глядела на Джегга, как будто забывая о его существовании, с Эжесом же болтала много и непринуждённо, так что чёрный священник сам почитал за благо убраться поскорее и занять голову чем угодно, лишь бы не думать о ней и о поэте. Получалось не очень хорошо. Так и появился перевод Шекспира на норгский. Более того, он всерьёз обсуждал его с роботом. Больше было не с кем. Амок задавал много вопросов, так что Джегг скоротал много часов, читая роботу лекции о теории литературы.

– Мне показалось, тебе нужно больше личного пространства. Не хотела, чтоб у тебя было ощущение, будто я тебя преследую.

Астер вытерла ножницы и протянула Джеггу.

– Держи. У Амока есть функция лазерной заточки, сам его озадачишь. Бороду подстричь хватит. А расчёску я тебе свою запасную отдам. Я всё равно ею ни разу не пользовалась – слишком мелкие зубчики.

– Преследуешь? Ты?

Джегг машинально взял ножницы, но пропустил мимо ушей всё, что она о них говорила. Он был слишком ошеломлён. Заметив её отчуждение, Джегг сам старался лишний раз не попадаться ей на глаза. И долго терзался размышлениями, что он на этот раз упустил?

Астер так и сидела на верстаке, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Сейчас бы заняться какой-нибудь ещё ерундой, глупость какую-то на принтере запустить… но Джегг всё так же стоял перед ней с ножницами в руках и вопросом на лице. Девушка вздохнула. Сама придумала, сама обиделась, сама теперь разгребай. Он-то не виноват, что так вышло.

– Ты помнишь, я рассказывала, что поступила в академию в Серебрушке, поспорив с братом?

– Помню, – Джеггу очень хотелось усесться на верстак рядом с ней и обнять девушку за плечи, но он не был уверен, что конструкция выдержит их обоих, поэтому просто положил ножницы в карман и подошёл ближе, опёрся о рабочую поверхность обеими ладонями.

– Всё было не совсем так, – Астер сморщила нос. – То есть, с братом-то я действительно поспорила, но лететь туда я решила не из-за него.

Не смотря на закрытую позу, чёрный священник ощущал собеседницу как прежде – тонкая золотая нить снова явственно мерцала в темноте сущего.

– Из-за мужчины, – сказал он уверенно.

Астер только усмехнулась.

– Из-за мальчика. Или из-за юноши, вернее сказать.

– В которого ты была влюблена, – произнёс Джегг снова без вопросительной интонации.

– Насколько я помню, мне тогда так казалось, – инженер снисходительно улыбнулась воспоминаниям о юной Астер. – Но сейчас я бы влюблённостью это не назвала – физически меня к нему не тянуло. Запах не нравился. В общем, в школе у меня был друг. Я к нему была сильно привязана. Я вообще очень легко привязываюсь к людям и местам, которые мне нравятся.

– В академию Серебряной колонии собирался поступать он, а ты полетела следом, – Джегг как будто видел это своими глазами.

Астер кивнула.

– Он говорил (и это чистая правда), что норгские корабли одни из лучших в галактике, но производят их не на Норге – это в принципе технически невозможно в пределах одной колонии. В нашей академии обучали только эксплуатации кораблей. А во внешних колониях – их совершенствованию.