Павел Шевченко - По ту сторону звёзд
Неделя прошла в активном обсуждении торгового каталога и их возможностей купить всё это. Каждая группа боролась за свои будущие игрушки, чуть ли не кидаясь с кулаками друг на друга, но решающее слово имел Сергей. А у него были чёткие приоритеты. Совет ЕиСа определил пять позиций, необходимых государству в первую очередь. Военные корабли, даже совсем устаревших конструкций. Ручные средства поражения и защиты. Медицинские капсулы и расходники к ним. Искины в любом количестве и любой мощности. Любые чертежи, схемы, инструкции и формулы, позволявшие наладить производство аналогов дома. Всякие там образцы сельскохозяйственных культур, гидропонные установки, буровые лазеры, в его список не входили. Если останутся средства и время на их доставку, то почему бы и нет. Но до этого ни-ни. Ни одного лишнего рубля не выделит.
Сергей ещё раз бросил взгляд на консоль связи. Он знал, что как только придёт сигнал, он вначале его услышит, и только потом увидит на экране. Но ничего поделать с собой не мог. Наконец, в динамиках пискнуло, раздался щелчок, и в рубке заговорил капитан канонерки. Они запеленговали пять шахтёрских кораблей в радиусе светового часа по их курсу. Некоторые, возможно, уже ушли. Они не могли вести их на радарах дальше десяти световых секунд от корабля. Но, судя по наблюдениям, прожорливые кораблики находились сейчас в процессе набивания своего объёмного брюха рудой, и никуда не спешили. Посовещавшись, выбрали самый маленький, а когда выбор одобрил Эрис, сказав, что 'это корыто — переделанный тягач второго поколения', план операции отправился по туннелю, практически мгновенно достигнув адресата. Теперь им оставалось только мерить мостик шагами, и ждать.
* * *Человек смотрел на человека. И пусть они были из разных племён, из разных народов, с разных планет, в конце концов. Но он был человеком. Таким же работягой, что и все остальные. У него была семья, дети, или, может быть, родители. На периферии заработать очень сложно, и то, что он выбился в шахтёры, было большой удачей. Лысая голова, неестественно тонкая шея, худые плечи. Старый поношенный скафандр. Глаза, полные непонимания и злости. И ещё — обиды. На свою слабость, на несправедливость судьбы, на безысходность. Люди, хоть и выросшие в совершенно разном окружении, оставались одинаковыми. У них были чувства, эмоции, потребности, радость и отчаяние. И в какой-то момент этого человека даже стало жалко. Капитан канонерки произнёс что-то в небольшой микрофон на щеке, и продолжил смотреть на разворачивающееся действо.
Всё началось совершенно неожиданно для шахтёра. Система Маркан хоть и была у чёрта на рогах, но оставалась спокойной уже не одну сотню лет. Это детям лордов и императоров на ночь рассказывают сказки, что стоит отлететь от столичной планеты, и на тебя тут же накинется толпа разъярённых грабителей, и лишь доблестный имперский (федеративный, республиканский, народный) флот, придя на помощь в последний момент, героически кладёт всех бандитов на лопатки. А тут, в их дружной коммуне, все старались жить честно и с пользой для остальных. Никто не пиратствовал у себя дома чуть ли не с основания колонии. Поначалу были лихие люди, решившие поживиться на ещё неукоренившихся переселенцах, но в семье, как говориться, не без урода. Их быстро переловили и расстреляли. Да, когда законы Содружества так далеки, то поневоле изобретаешь свои, простые и понятные. А тут такой беспредел! И ведь человек так и не понял, кто на него позарился. Его корабль был слишком мал, чтобы из-за него нападать. Груз? Он уже двадцать лет таскал железно-никелевую руду, лишь изредка натыкаясь на редкоземельку. Обычно доход был стабилен и невелик, и только с попаданием в его трюм тяжёлых благородных или радиоактивных металлов, он на радостях устраивал себе пьянку. Семьи у него не было, друзья, только те, что скупали у него руду, или время от времени ремонтировали его корыто. Но зато они плыли с ним в одной равнозарплатной лодке, и это сближало их, как ничто иное. Всегда было приятно обмыть косточки толстосумам, изредка заявляющимся в их поселение.
Первое, что почувствовал человек, была вибрация корпуса. Буровые лазеры расфокусировались и погасли. Дробитель закашлялся, крутанул свой шипованный барабан ещё пару раз, и тоже остановился. Уже собираясь запросить у Искина внятное объяснение, человек уставился в потухшие экраны. В крохотной рубке горело лишь освещение, и гудел динамик, потрескивая необычным космическим фоном. Полчаса он потратил на выяснение причин этой, можно сказать, смерти всего оборудования на корабле. Не добившись от цепей и схем ничего вразумительного, человек, со злости, отключил питание от Искина, а затем вставил толстый кабель обратно в разъём. Как ни странно, это помогло. Экраны ожили, высвечивая тестовые программы. Через пару секунд его слабенький Искин, так же, как и корабль, второго поколения, заговорил низким мужским голосом из динамиков:
— Питание — подключено. Сенсоры — подключены. Жизнеобеспечение — восстановлено. Человек — жив. Человек — в сознании.
— Да, давай уже, что происходит?
— Боль в нервном центре. Боль в генераторной. Неравномерная реакция в камере. Заглушаю реактор.
— Что случилось тридцать пять минут назад? Прочти данные из подкорки.
— Образы повреждены. Провожу интерпретацию. Вижу подрыв инертных устройств. Отматываю время назад. Провожу параллели. Замечаю пропущенный запуск шести ракетоподобных устройств с расстояния в сто тысяч километров. Замечаю глушение ускорителей. Теряю устройства из поля зрения. Активация! Сильная боль в коре. Потеря сознания в надкорке. Прохождение запредельной волны излучения по кораблю. Наведённые токи в цепях. Выгорание предохранителей. Отказ систем. Отказ. Отказ. Отключение.
— Вот чёрт! А эти, кто бы они ни были, ещё здесь?
— Объектов искусственного происхождения не фиксируется. Предупреждение — разрешение сенсоров упало до десяти метров. Возможен неточный анализ.
— Запускай двигатели!
— Попытка подачи питания. Питание подано. Попытка зажигания факела. Провал попытки. Попытка зажигания факела. Провал попытки. Попытка…
— Стой! Стой же ты, железяка безмозглая, ты мне всю камеру поляризуешь. Попробуй пассивное зажигание.
— Вброс топлива в камеру. Полевая ловушка активирована, температура поднята до ста тысяч. Сто пятьдесят. Двести тысяч… Глушение индукции. Препятствие в камере!
— Что такое, будь они прокляты?
— Заброс в сопло постороннего предмета. Источник заброса не различим сенсорами. Предупреждение! Поляризованный объект! Нарушение поля! Разбалансировка катушек. Отключение впускного коллектора. Отказ двигательной установки.
— Вырубай! Не хватало мне радиации в кабине.
— Отключение… Нарушение герметичности. Потеря атмосферы через технический тоннель два. Рекомендация — автономный скафандр. Компенсация давления… Невозможность, из-за превышения скорости потери скорости регенерации. Блокирование рубки. Посторонние на борту!
— Отключи питание, отключи гравитацию, блокируй все автоматические двери! Скорей же!
— Отключаю… Посторонние во втором техническом коридоре. Шесть единиц. Двигаются к рубке.
Человек в панике рванулся к экранам связи. Он попробует связаться с ними, одновременно, передав общепринятый сигнал бедствия. Возможно, это их отпугнёт. Но, уже набирая сообщение, он вспомнил, что сам приказал отключить питание. А значит, и от антенны тоже. Ругаясь сквозь зубы, он колотил по консоли руками, не зная, что предпринять.
— Железяка, верни питание по кораблю.
— Аварийный генератор подключён.
Человек с надеждой взглянул на зажёгшуюся зелёным систему связи, и продолжил печатать. Искин несколько раз бормотал что-то о продвижении посторонних, зациклившись, в конце концов, на бесконечном повторении фразы: 'посторонние у двери в рубку'. Пришлось его заткнуть. Щёлкнув парочкой тумблеров и надавив на заглубленную красную кнопку, человек расширенными от ужаса глазами смотрел на мигающую, просто пылающую, красным, схему системы связи.
— Искин, анализ поломки!
— Моя помощь вновь нужна? Анализирую. Отсутствие приёмо-передающего устройства. Механическое повреждение. Короткое замыкание в цепи. Человек откинулся на командирское кресло, закрыл глаза и расплакался. Ведь он был просто человеком.
* * *Вызов пришёл по обычной радиосвязи через пятнадцать минут. Посторонние так и не смогли вскрыть бронированную дверь в рубку. Самое защищённое место на корабле, будто они не знали. Необычная форма говорившего, и речь, чуть-чуть не совпадающая с движением губ. Словно он говорил на одном языке, а шахтёр слышал перевод на матарском. В их части вселенной все говорили на матарском. С кем торгуешь, того язык и учишь. К тому же, все они, так или иначе, были матарцами. Галакты сюда залетали пару раз за сто лет. А остальные, такие далёкие и почти мифические государства Содружества, и вовсе не знали об их существовании. Значит, говоривший не был одним из них. Но он хотя бы был человеком. И попросил не оказывать сопротивления, впустив их на мостик. Предупредил не делать глупостей. Шахтёр хотел высказать ему всё, объяснив, как с такими, как он, поступают в их краях. Но получилось лишь пригрозить тем, что у него есть друзья, которые будут его искать. Захватчика его речь явно не впечатлила. Что тут сказать, она на него самого произвела удручающее действие. Из него словно выпал последний стержень. Повторив своё требование, человек в форме медленно склонил голову набок, чуть-чуть, но заметно. В его глазах промелькнуло нечто, что вселило надежду в шахтёра.
