Александр Зорич - Пилот особого назначения
Между тем, секуридады прогуливались не спеша с умыслом. Они разглядывали разведгруппу не менее внимательно, чем она их.
– Смотри, – шепнул де Толедо, – видишь двое в монтажных шлемах и комбезах? Это ребята из "Скорцени".
– Ну мастера! – Восхитился второй, пилот Рауль Очоа. – Как загримировались, вообще не узнать!
– Ты уверен, что все сделал верно?
– Просперо...
– Докладывай, ты, убоище!
– Все четко, по инструкции. – Рауль на секунду замер. – Слушай, как-то оно нервно: а если не сработает? Может надо проконтролировать?
– Кого ты проконтролируешь? Если не сработает? Ты собрался схватиться с этими? Проживешь секунд пять, и то много. Так, время! Марш на борт, пора отваливать!
Под брюхами "Кассиопей" копошилась ТЗМ, возле кормы разворачивали топливные штанги заправщиков, а с борта "Хинете" уже запросили взлет. Транспортер, рыча натруженным механизмом, вывел флуггер в шлюз, катапульта пнула его в пространство.
Нибелунг верил полученной подготовке, опыту, но, более всего, интуиции, потому прожил целых десять лет.
В его карьере было чем гордиться. Например, он в одиночку ликвидировал пару умников (какие-то очень ценные ученые – муж с женой), которые инсценировали свою смерть, а сами бежали в Конкордию. Нибелунг перевел их статус-кво к фактическому состоянию прямо на улице Хосрова – клонской столицы. Ножом.
Банально? Банально. Но попробовали бы вы оттуда эвакуироваться после акции!
Были моменты страшные. Нибелунг предпочитал не вспоминать схватку с эзошами на одном безымянном планетоиде, когда их группа недосчиталась четырнадцати человек! Вест там, кстати, тоже был и выжил.
Один эпизод казался совершенно отвратительным, его Готфрид не любил и постарался запечатать в самой дальней кладовке памяти. Тогда им приказали зачистить базу на Бартель Два. Целая рота из его родной дивизии "Скорцени" не смогла выполнить задание, нарушила режим секретности и ее накрыли с орбиты главным калибром линкора. А они дочищали. Своих коллег. Братьев.
Так что с интуицией у Нибелунга был полный порядок. И сейчас она буквально вопила.
Ему очень, очень не нравился поезд ТЗМки. Конкретнее – персонал. Совсем точно – один инженер, который уже минут пять выстукивал что-то на планшете, подключив его к внешнему разъему пусковых контейнеров.
Вот и камарад Вест семафорит: проверь! Опасность!
Он не спеша, вразвалочку, прошел сквозь суету техперсонала, похлопал инженера по плечу и дружелюбно спросил:
– Амиго! Чего ты так долго? Может помочь?
"Амиго" обернулся.
Медленно. Совсем не так, как полагается человеку, которого внезапно хлопают по плечу.
Глаза уже смотрят на Нибелунга, а пальцы продолжают плясать над клавиатурой.
Глаза.
Зрачки неподвижные. Расширенные...
– ...А то ты так страшно вкалываешь, прямо жалко тебя! Давай пособлю, я же монтажник второй категории! А ракеты эти – так мне же с ними лететь!
– Не. Надо. Я. Справлюсь. Осталось. Не. Долго. – Ответил инженер.
Весь этот разговор только выигрывал время. Нибелунг оценил самого парня – одурманен суровой дозой наркотиков, не иначе. А теперь он вглядывался в монитор, анализируя, что именно вбивает в их ракеты специалист.
Он достаточно разбирался в программировании, чтобы понять: никакого отношения к штатной работе боеголовки или двигателей данная последовательность символов не имеет!
А к чему?
Это не имело никакого значения.
Парень прошелся по двум ПУ из трех. Что он в них ввел? Сколько секунд до завершения последней программы?
Режим полномочий Нибелунга включал в себя лицензию на убийство.
Он вытянул из набедренного шва шестидюймовую нить. Прозрачная, как стекло, толщиной в миллиметр. Его пальцы сдавили ампулу в основании нити. Электроразряд инициировал связи в кристаллической решетке конвикорда, и шнур на пять секунд превратился в невидимое шило алмазной твердости.
Острие вошло в сердце инженера, даже не заметив преграды одежды, кожи и мышц. Пронзив аорту, шнур разлетелся мельчайшими и острейшими осколками, которые растворятся в крови без следа.
Спец даже не охнул. Просто тело сделалось тяжелым и стало оседать на палубу. Нибелунг аккуратно подхватил его подмышки и усадил на бортик ТЗМ – умаялся человек, пусть отдохнет.
Одобрительный взгляд Веста. А больше никто ничего не заметил, потому что во вторую "Кассиопею" в это время заводили топливную штангу, а она никак не заводилась.
– Ну мать же вашу! – разорялся пилот. – Почему я в атмосфере на лету умудряюсь заправиться, а вы на ровной палубе нет?!
– Попробуй! – отвечали ему.
До уставшего инженера ли?!
– Ребята, – сказал Нибелунг, подходя к кучке людей с нашивками инженерной службы. – Ребята, там вашему нехорошо. Сел и сидит. Вы бы глянули, а то нам улетать пора, да и парня надо проверить.
Техники недовольно зашевелились, прервав созерцание чужой работы.
– Ну и?
– Что "ну и"? Я говорю, ваш камрад, вроде как поплохело ему, сел на ТЗМ и молчит. Так вы бы разобрались. Это ж ваш камрад. – Обстоятельно разъяснил герр Штольц, автоматически кривляясь и бутафоря "под деревенщину".
– Ты не перегрелся? А то уже который час в шлеме! – Ответил некто участливый, после чего "ребята" хором отвернулись.
– Ау! Я не понял!
Дальше все заговорили разом.
– Что ты не понял?
– Вон Хесус, стоит, работает.
– Шатает его, правда.
– Так его с обеда шатает, как потрещал после курилки с тем эрмандадовцем, так с тех пор сам не свой. Устал, наверное.
Голос Веста в рации:
– Тревога!
Он резко обернулся, рука легла на кобуру.
Этого не могло быть. Инженер с разорванной сердечной мышцей стоял у ТЗМки и упрямо вбивал код.
Нибелунг не думал. Обездвижить и пусть наука разбирается. Не думал и Вест.
Две тропфен-пули угодили в колени Хесуса. В стороны брызнули осколки костей, мяса и много крови. Очень много крови.
– А-а-а-а! – По палубе шарахнул многоголосый крик, но там не было одного голоса – инженер Хесус молчал.
Молчал, стоя на обрубках ног, и продолжал печатать.
– Валим его! – Выдохнул Нибелунг.
Ствол остановился на уровне чернявой головы в пилотке, палец выбрал слабину спускового крючка...
Пальцы того, что раньше было Хесусом Квартероном, ввели последние цифры и переместились к кнопке "ввод"...
Бинарная смесь смешалась в каморе "Тульского Шандыбина", проскочила искра...
Пистолет взорвался выстрелом!
Но его никто не услышал, потом что мизинец утопил "ввод". Оглушительный в замкнутом пространстве выстрел пропал во взрыве сокрушительного могущества.
Шесть тяжелых ракет "Мартель" детонировали разом! Им вторили полные баки и люксогеновый танк Х-передатчика.
Все произошло слишком быстро, слишком быстро даже для феноменальной реакции агента Нибелунга. Он не успел подумать "Это конец", не успел зажмурить глаза, ничего не успел.
Просто какая-то часть души, функционирование которой не связано с мозгом, злорадно констатировала: "Шиш тебе вместо демобилизации!"
Мечты герра Штольца о мюнхенском домике, мечты сеньора Квартерона о красивой жизни, равно как и мечты десятков людей мгновенно испарились в нестерпимом жару. По палубе прокатилась многократно отраженная ударная волна, расшвыривая тяжеленные флуггеры, как картонки, не говоря о хрупких и беззащитных человеческих фигурах.
Аутодафе состоялось.
Глава 5. Чужие могилы.
Декабрь, 2621 г. Авианесущий рейдер "Левиафан". Планета Береника, система Альцион.
...До каких пор это может продолжаться?! Именно этот вопрос должны задать себе все неравнодушные товарищи, все, кому небезразлично моральное состояние, а значит и боеготовность нашего флотского осназа! До каких пор бойцы особого назначения будут использовать собственные спецнавыки, а также романтический ореол, овевающий их черные береты, в подобных неблаговидных целях?! Позавчера товарищеским судом слушалось дело сержанта 92-ой отдельной роты осназ. Сержант Свиньин в точном соответствии с фамилией учинил пьяный дебош на дискотеке города N с целью завладеть вниманием одной из молодых посетительниц оной дискотеки. В результате трое граждан поступили в травмопункт, а указанная посетительница теперь ждет ребенка!
Газета "Небесная гвардия", раздел "Доска позора".
Набег на Беренику вспоминать одновременно страшно и неинтересно, хоть и имел он последствия труднооценимые.
Именно так: страшно и неинтересно. Обычно эти кони в упряжке не ходят – или страшно, или неинтересно.
Да только не в тот раз.
Мы освоили пилотаж чоругских флуггеров в первом приближении, а на орбите в доках крепости "Керчь" отремонтировали "Левиафан" в приближении втором. Товарищ Иванов, конечно, секретничал по спецслужбистской традиции, но только идиот не догадывался, куда мы направим бушприт нашей каравеллы.
