Андрей Ливадный - Резервный космодром
Рукопожатие у начальника археологической экспедиции оказалось крепким, богатырским. Инга наблюдала за ними со стороны, явно предвкушая, что Вадим сейчас поморщиться, но на лице капитана не дрогнул ни один мускул.
– Вадим Рощин. – Ответил он, взаимно сжав ладонь Ильи Степановича как в тисках, – пошли на пользу долгие упражнения с ручным управлением истребителем, когда астронавигационные рули во время резкого маневрирования так и норовит выломать из пальцев.
– Силен. – Похвалил его Макрушин. – Не зря, значит, внучка на тебя внимание обратила. А ты глазищами на меня не сверкай, – обратился он к Инге. – А то со своими городскими замашками тут со скуки у меня совсем исхудаешь. Радуюсь я появлению нового человека, без всяких твоих «задних мыслей».
– Стоял он на проезжей части, дедушка, а я триста пятьдесят километров в час шла, в закруглении дороги, между прочим. Тут грех было не познакомиться.
– Ну, вот и славно. – Подвел итог Илья Степанович. – А теперь давайте к столу, за мясом Ванька присмотрит, уже можно.
Из тьмы, сгущавшееся за домом у хозяйственных построек, внезапно «материализовался» андроид невероятно древней модели.
«Хьюго БД12», – почти с детским восторгом моментально определил Вадим. Такими человекоподобными машинами оснащались колониальные транспорты Великого Исхода. Сейчас подобный образчик робототехники в зоне Центральных Миров стоил целого состояния.
Они расселись в удобных плетеных креслах за овальным столом.
Разговор поначалу не клеился, сказывалось непонятное смущение Инги и Вадима, но через пару минут Илья Степанович разговорил их, взяв на себя роль благодушного хозяина импровизированной «вечеринки» в стиле ретро.
Инга вела себя странно. Вроде бы пригласила его в гости, а дождался Вадим вовсе не радушия, скорее настороженности, непонятной и потому немного обидной, да и на душе у Рощина в последние часы отчего-то было неспокойно, тревожно, так что он в долгу не оставался, и на ее колкости иногда все же отвечал.
Игристое белое вино, немного разрядило обстановку, затем андроид, прислуживавший за столом, подал горячее.
Вид нескольких обжаренных над углями кусков мяса неизвестного происхождения поначалу вызвал у Рощина замешательство, и хотя вида он не подал, но непостижимым образом нарвался на очередное замечание Инги, которая как будто прочитала его мысли:
– Пытаетесь понять, Вадим, как это следует есть? – Ехидно спросила она, демонстративно показывая: – берете в правую руку нож, в левую вилку, и вперед. Ничего не отравлено, в меру посолено, приправлено, чем положено, – если интересно отпросите у дедушки, – он у нас специалист, так что вперед, не сложнее чем кусок синтетической «отбивной» в казарме.
Рощин поднял на нее взгляд, на этот раз заставив Ингу потупиться, пожалеть о сказанном.
– Мы не питаемся в казармах. – Ответил он. – Ужинать я предпочитаю в ресторане космопорта. С ножом и вилкой нас учили обращаться еще кадетами, а натуральное мясо, собственноручно добытое и приготовленное, я попробовал лет в шестнадцать, на учениях по выживанию. Так что не волнуйтесь Инга, справлюсь.
– Ну, вы, молодые, даете… – Укоризненно покачал головой Макрушин. – Хоть бы меня постеснялись.
– Извините, Илья Степанович. – Искреннее произнес Рощин.
– Не сердись, деда… – Инга украдкой одарила чуть виноватым взглядом и Рощина. – Я так. Случайно.
– А мясо прямо во рту тает. – Вадим по достоинству оценил кулинарные способности хозяина.
Обижаться на Ингу он не стал.
Ее глаза, колкие, полные холодной настороженности, на самом деле были изменчивы, как небо: то тень набежит, то взгляд вдруг просветлеет, станет таким пронзительным, чистым, доверчивым, словно она ребенок, еще не видевший жизни…
– Вот на добром слове, – спасибо. – Вернул Вадима в реальность голос Ильи Степановича. – Старался. К нам же редко кто вообще заглядывает, я имею в виду не конкретно к нам, а вообще в поселок. Живем каждый своим, на работе друг другу надоесть успеваем.
– А что, раскопки тут давно? – Спросил Рощин.
– Лет десять уже. – Ответил Илья Степанович. – Вон и Ивана, откопали, почистили, привели в порядок. – Неожиданно добавил он, кивком указав на андроида.
– Так это же «Хьюго» с борта колониального транспорта! – Удивленно поправил его Вадим. – Как же он под землей оказался?
– Да, говорит, интересно ему стало. – Добродушно усмехнулся Макрушин. – Ведь это он первые шурфы[37] закладывал. Обнаружил при помощи своих встроенных сканеров, что под пустошами не все так просто, как кажется, вот и «полюбопытствовал», – завалило его, сам выбраться не смог, а хозяева искать не стали.
– Нам вообще-то преподавали конструкцию модели «Хьюго БД12», и я знаю, что кроме программ поведения у него есть искусственные нейромодули, заполняемые информацией уже в процессе самообучения, в условиях той планеты, куда попадал конкретный колониальный транспорт, но слышать и видеть – не одно и тоже. Даже не предполагал, что у андроида может развиться такое чисто человеческое качество, как любопытство.
– Во многих колониях андроиды этой серии в процессе саморазвития стали настоящими мыслящими существами. – Авторитетно пояснил Вадиму Илья Степанович. – Были, конечно, в их конструкции существенные недоработки, такие, к примеру, как жесткая «привязка» к определенному хозяину, да и три степени программой свободы[38] оптимальным решением не назовешь, во многих поселениях ранней эпохи колонизации человекоподобные машины наломали, как говориться, дров…
– Если Иван – мыслящее существо, то почему он прислуживает за столом? – Понизив голос, спросил Вадим.
– Можешь не шептать, у него отличные сенсоры. – Опять с непонятной иронией поддела его Инга. – Просто помимо прочего у Ивана есть и программная составляющая ядра системы. Понимаешь? Эквивалент нашего «смысла жизни» – служить людям, вернее, с поправкой на модель – определенному хозяину. А развитие искусственного интеллекта уже определяется средой, в которую попал тот или иной андроид, его, если можно так выразиться, «воспитанием». Как две половинки единого целого – то, что ты должен делать, и то, что ты знаешь о мире. Если не возникает противоречий, то искусственный рассудок успешно развивается, во многом становясь независимым в суждениях, ну и, конечно, у него появляются привязанности. Так что сменить приборы за ужином или вымыть посуду, для него не унизительно.
– Часть программного смысла жизни? – Вадим пропустил мимо ушей ее колкость, но с интересом выслушал вполне грамотно сформулированное пояснение.
– Верно. А поскольку мы с ним стали друзьями, то помогает по хозяйству Иван с удовольствием. Он счастлив, можешь сам у него спросить.
– Обязательно побеседую с ним, – пообещал Вадим, хотя еще пять минут назад у него вызывало серьезное сомнение: захочет ли он вторично появиться тут, подставляясь под колючие взгляды и непонятно-резкие реплики Инги.
Чтобы не обижать хозяйку и не оставлять ее в стороне от завязавшегося разговора, Рощин решил перейти на нейтральную тему:
– Инга, а вы давно работаете тут?
– Нет. Всего пару месяцев. Так что рассказать что-либо по-настоящему интересное, не смогу. Я только начинаю входить в курс дел.
– А вас, конечно, интересуют раскопки, Вадим? – Спросил Илья Степанович.
– Естественно. Я ведь только вчера прибыл на Алексию. Хотелось бы побольше узнать о планете. И вообще – тайны древних, исчезнувших цивилизаций – это ведь так интересно.
– Интересно и сложно. – Откинувшись в кресле, заметил Макрушин.
– Наверное, тут расположено древнее поселение инсектов? Или неизвестный ранее город логриан? – Осторожно предположил Рощин.
– А вот и нет. – Неожиданно вступила в их диалог Инга. – Вы, Вадим, зря считаете инсектов, логриан, харамминов древними расами космоса. Им всего-то по пять-шесть миллионов лет, а города, обнаруженные на Алексии, датируются восемнадцатым миллионом лет до нашей эры. Так что известные нам «братья по разуму» – младенцы по сравнению с загадочными строителями городов Алексии.
– Почему же погибла их цивилизация? – удивленно поинтересовался Рощин. – Должно быть, они достигли величайших высот в развитии техники…
– Цивилизации гибнут или вырождаются по разным причинам. – Произнес Илья Степанович. – Вадим, а что вы подразумеваете под термином «цивилизация»? – Неожиданно спросил он. – Сумму морально-этических ценностей? Технологий? Или определенную территорию, населенную существами одного вида?
– По-моему, вы упрощаете. – Ответил Рощин.
– Ну, насчет территории, согласен. А в остальном?
Вадим поневоле задумался, Инга тоже.
– Думаю все же цивилизация – это история, непрерывность развития общества, общность поколений, движение вперед. Вы задали сложный вопрос, ответить на него несколькими фразами невозможно.
