Адмирал Империи 31 (СИ) - Коровников Дмитрий
Впрочем, ввиду колоссальных размеров входа в коридор из модулей, одновременно в него все-таки не смогли протиснуться абсолютно все корабли. Поэтому погоня разбилась на несколько последовательных волн. Одна за другой большие группы по пять-шесть кораблей американцев, плотно примыкая друг к другу, ныряли внутрь туннеля.
Однако, несмотря на разделение сил, каждая из этих групп по-прежнему четко и слаженно координировала свои маневры с другими, поддерживая постоянный информационный контакт. Мощные сканирующие комплексы непрерывно прощупывали пространство вокруг, выискивая малейшие признаки присутствия вражеских кораблей.
Элизабет Уоррен, не отрываясь, следила за всем происходящим на главном тактическом дисплее. Сейчас ее флагманский корабль находился где-то в середине этого растянувшегося построения, в окружении мощной свиты крейсеров сопровождения. Взгляд Элизабет жадно шарил по изумрудно-зеленой сетке электронного лабиринта, выхватывая из россыпи значков и символов крохотные малахитовые треугольники убегающих кораблей имперской дивизии. Вице-адмирал внутренне ликовала, видя, как ее эскадры размеренно и неумолимо смыкают кольцо вокруг врага.
— Попались, голубчики, — торжествующе прошептала Уоррен, не сводя о взгляда со схемы боя. — Теперь вам точно не вырваться из этой кишки. Сейчас мы загоним вас в самый дальний тупик этих чертовых конструкций и там спокойно перебьем вас всех до единого, как бешеных псов. Так что молись своему Богу, Васильков, если он, конечно, у вас есть. Ибо пощады не будет никому!
Вся в азарте предстоящей схватки, дрожа от нетерпения и желания скорее добраться до поверженного врага, она едва не приплясывала на месте. Никакого сочувствия к загнанным в угол и обреченным на смерть русским у нее не было и в помине. В конце концов, они сами выбрали свою участь, когда посмели перейти ей дорогу. И за эту дерзость им придется дорого заплатить, расплатиться собственной кровью и жизнями…
Часть кораблей американцев вместе с флагманским крейсером Элизабет Уоррен «Бремер-тоном» до сих пор находилась у внешнего периметра этого гигантского лабиринта из орбитальных промышленных модулей, ожидая своей очереди влететь внутрь и продолжить стремительную погоню за обреченной дивизией русских.
Замерев на командирском мостике в напряженной позе, Элизабет нетерпеливо постукивала каблуком по металлическому настилу пола. Пальцы нервно теребили кобуру с пистолетом. Ее раздражало вынужденное ожидание, оно сводило с ума. Уоррен рвалась в бой, она жаждала как можно скорее добраться до ненавистных «раски» и собственноручно перегрызть глотку этому Василькову. Проклятье, почему ее кораблям приходится торчать здесь, пока остальные рвут врага на куски? Это несправедливо!
Застывший в кресле коммандер Ральф Джонсон, заместитель Элизабет и старший помощник на «Бремертоне», с опаской поглядывал на свою разъяренную начальницу. Он прекрасно знал, насколько вспыльчива и своенравна бывает Уоррен, когда пылает жаждой мести. Чуть что не по ней — и разразится буря, сметающая всех и вся. Бедняга Ральф совершенно не хотел стать первой жертвой скверного настроения своего командира. Поэтому благоразумно помалкивал, притворяясь полностью поглощенным изучением показаний приборов. Только бы не привлечь ее внимания…
— Адмирал, мэм, — нарушил напряженную тишину неожиданно повернувшийся к Элизабет один из дежурных операторов. На его лице застыло почтительно-заискивающее выражение. Парень тоже явно трусил, боясь сообщать шефу дурные вести. Но делать было нечего, служба есть служба.
— Наши коммандеры кораблей авангарда докладывают, что противник внезапно погасил скорость, полностью остановился и теперь пытается собраться в оборонительное построение типа «каре». Что прикажете предпринять?
— Хм, видимо этот негодяй(то есть я), в конце концов, все-таки осознал полную безуспешность своих жалких попыток от нас оторваться и сейчас, загнанный в угол, просто пытается подороже продать свою никчемную жизнь, — презрительно усмехнувшись, процедила Элизабет. — Только у него ни черта не получится, это я вам говорю. Мощности хваленных энергополей его вымпелов, по всей видимости, уже практически на нуле. Да и боезапас аккумуляторных обойм, скорее всего, на исходе. Так что, если этот самонадеянный русский индюк рассчитывает в последнем своем бою погубить еще полтора десятка моих кораблей, то он глубоко заблуждается…
Вице-адмирал жестом подозвала к себе Ральфа Джонсона и отдала короткий приказ, больше похожий на приговор:
— Немедленно передайте всем нашим коммандерам авангарда: пусть окружают это чертово русское «каре» со всех возможных углов и секторов обстрела. И пусть атакуют без всякой пощады и промедления. Повторяю: стереть врага в порошок. За работу…
Однако разгоряченные азартом погони и предвкушением скорого торжества над поверженным врагом, коммандеры авангарда 4-го «вспомогательного» американского космического флота, увидев явную слабость русских и полную безысходность их положения, даже не удосужились толком сгруппироваться, подождать отставшие корабли и уж тем более собраться воедино, как положено по уставу, чтобы начать общую хорошо скоординированную атаку на застывшую среди безмолвно плавающих в пространстве конструкций русскую дивизию.
А ведь противник, (то есть мы) тем временем, даром время не теряя, успел выстроиться в миниатюрное, но чертовски плотное оборонительное построение и теперь, настороженно ожидая своей незавидной участи, грозно ощетинился жерлами пушек в сторону стремительно приближающихся к нему вымпелов 4-го «вспомогательного» космофлота.
Но разве кто-то из американских офицеров сейчас думал об этом? Сгорая от нетерпения и желания немедленно добить поверженного русского медведя, лихие «янки» ринулись в бой, не дожидаясь друг друга и позабыв про всякую осторожность.
Казалось, безумная и всепоглощающая жажда скорейшего отмщения за столь наглое и дерзкое нападение имперцев на их флот несколькими часами ранее, за безвинную смерть многих боевых товарищей по оружию, за весь позор и унижение, причиненные 4-му «вспомогательному» этими варварами, напрочь лишила разума бравых американских коммандеров.
В полном ослеплении, не разбирая дороги, группы их боевых кораблей накатывались волнами, одна за другой, на компактное построение русских, пренебрегая мощным заградительным огнем противника, сметающим их ряды. При этом нападение разрозненных вымпелов «янки» происходило весьма хаотично, вразнобой, как кому вздумается и безо всякого видимого плана и порядка.
Увы, американцы, ведомые лишь яростным желанием как можно скорее сокрушить ненавистного врага, и в мыслях не держали элементарного согласования своих действий в бою. Никто из них даже не пытался рационально распределить силы и грамотно выстроить единую линию атаки, чтобы нанести одновременный общий сокрушительный удар. Какое там!
Вместо этого, их корабли «янки», словно обезумев, просто слепо пёрли вперед, как только подходили к сектору боя, один за другим немедленно ввязываясь в ожесточенную схватку с казалось обреченными на смерть, но продолжающими отчаянно отбиваться русскими.
Нетерпеливые коммандеры «вспомогательного» космофлота бросились в безумную гонку, словно соревнуясь между собой в лихости и бесстрашии, ведомые лишь одной заветной целью — кто из них первым ворвется на палубы вражеских рейдеров, дабы надеть себе на голову пышный венок победителя.
Все это творящееся вокруг безумие я наблюдал со смешанным чувством затаенного злорадства и неверия в реальность происходящего. Ну надо же, какая небывалая, сказочная удача привалила моим изрядно потрепанным в последних жестоких боях и обессиленным дальнейшим бегством «морякам» с этим умопомрачительным, непростительно наивным и самоуверенным поведением противника!
Ведь американцам сейчас достаточно было проявить хоть чуточку благоразумия, хладнокровия и элементарной выдержки, и мы были бы обречены. Всего-то навсего требовалось более тщательно подготовить и грамотно скоординировать общую атаку своих явно превосходящих сил. И тогда мы, увы, со своим жалким мизерным количеством боеспособных кораблей, конечно же, долго не смогли бы продержаться против обрушившегося на нас всесокрушающего цунами из пятидесяти отборных боевых вымпелов. Участь наша в этом случае была бы плачевна.
