Борис Георгиев - Третий берег Стикса (трилогия)
Девчонка оглянулась, увидела одного из обидчиков, всхлипнула, привалилась к груди Волкова и, содрогаясь всем телом, заплакала, поскуливая без голоса. Саша выждал сколько положено, отстранил её, взявшись за плечи, и оглядел внимательно, прежде всего ссадину на лбу, после странные глаза с янтарной радужкой и в последнюю очередь содранную верёвками кожу на запястьях и лодыжках. Подтвердил предварительный диагноз: «Ничего особенного, царапины. Испугом отделалась», — и установил лечение: «Накормить биостимулятором, успокоить и увести отсюда, чтобы типы эти глаза не мозолили. А после уже расспрашивать».
Девчонка шевельнулась, высвободила исцарапанные лодыжки, поджала под себя ноги и натянула на них рубашку.
— Что, хороша красавица? — спросила хрипловатым после плача голосом. Саша поднял голову, посмотрел: щёки грязные, в потёках от слёз, но порозовели. Смутилась. Кривит губы неуверенно, как будто не может решить: можно улыбнуться или пока ещё нет.
— Хороша, — сказал чтобы подбодрить Волков и добился бледной улыбки. — И зовут тебя…
— Ольгой.
— Вот что, Оленька: пора нам с тобой отсюда уматывать, — нарочито деловым тоном сказал Волков, поднялся и полез в карман за аптечкой. — Ты как? Идти сможешь? На вот, глотни пока это.
Девушка не ответила, взяла таблетку, сунула в рот, не глядя. «Куда она смотрит? Ага, понятно. Не время, казалось бы, любоваться восходами».
— Послушай, — обратился к девушке Саша и осёкся, заметив, что лицо её искажено ужасом.
— Не выдавай! — взмолилась та и схватилась за куртку Волкова обеими руками. — Не выдавай меня… Я… Я что хочешь…
Снова пришлось взять за плечи и встряхнуть как следует, казалось — ещё немного, и опять хлопнется в обморок.
— Зачем мне тебя выдавать? — раздражённо спросил капитан Волков. — Кому? Что ты сделала? За что они собирались тебя жечь?
— За что?! — гневно вскрикнула девушка. — Ты ослеп? Не видишь, что ведьма я?! Любой, кто встретит… Первый встречный, что захочет — сделает! Солнце взошло. Погибла я.
Она отворачивалась, но не отпускала рук, как будто видела в этом спасение.
— Ну, вот что, — решился, так ничего и не поняв, Саша. — Сначала мы с тобой переберёмся за реку подальше отсюда, а уж потом ты всё расскажешь.
— За реку! Вы слыхали? За реку!.. Паром на той стороне. Оставила меня, — кивая, причитала Ольга. — На погибель покинула. Предательница.
Тот в сером балахоне успел прийти в себя настолько, что сидел, опираясь на руки. «Ну, хватит болтать, — решил Саша, проговорил себя под нос необходимые команды, включил режим левитации, соображая, как удобнее везти: на закорках или же придётся взять на руки. — На закорках удобнее, но как она в своей рубашке усядется? Придётся попросить её…» Ольга пискнула, заметив ожившего монаха, и попятилась к воде, не выпуская всё же куртку Волкова.
— Лезь на руки, — приказал Саша, наклоняясь.
— Что-о?! — она даже забыла на мгновение, что нужно бояться инока.
— Садись, тебе говорят! — заорал Волков и, не дожидаясь разрешения сгрёб в охапку эту ведьму непонятливую. — И за шею держись, а то в воду вывалю!
Он переместил курсор вверх и вперёд, стараясь удерживать равновесие, но это удалось не вполне.
— Ай! — вскрикнула Ольга и зажмурилась. «И вправду, чуть не хлюпнулись, — с неудовольствием отметил капитан Волков, выравнивая курс. — Центр масс сместился, да и не такая она лёгкая, как кажется. Но за шею теперь хорошо держится». Скользнувшая было навстречу зелёная от водорослей поверхность воды отодвинулась, в лицо пахнуло свежестью. Высоко Волков подниматься не стал, летел медленно, чтобы не пугать девушку. Впрочем, она быстро опомнилась.
— Кто ты? — спросила. Больше не жмурилась, в глаза заглядывала, спрашивая: — Одет как кузнец и как кузнец разговариваешь, но не знала я, что кузнецы так умеют.
— Я Неназываемый, — попробовал отшутиться Саша. На секунду показалось, — сейчас девчонка разожмёт руки. Выругав себя мысленно, капитан Волков собрался извиниться за глупое поведение, но это не потребовалось. Его обняли сильнее, чем прежде, и сказали на ухо:
— Я не спрашивала имени.
— Могла бы и спросить. Александр. А лучше называть Сашей, — ответил, стыдясь себя самого, эмиссар Внешнего Сообщества и подумал с немалым удивлением: «Она не испугалась Неназываемого. Первая из них, между прочим. Интересно, почему».
— Куда ты? Сейчас врежемся! — предостерегла Ольга.
Саша заложил вираж, облетел склонённое к воде пышной копной прямых тонких ветвей дерево, которому известно было одно лишь подходящее название — ива, шорхнул подошвами ботинок по венчикам тростника, снизил скорость, но не рассчитал всё-таки, пробежал по инерции пару шагов и грохнулся на колени в траву, едва успев подставить локоть, чтобы уберечь пассажирку от неминуемой встряски. «Поздравляю с удачным приземлением, капитан, — съязвил он мысленно. — И поза какая удобная!» — а вслух сказал: «Извини, я нечаянно», — потихоньку вытащил обе руки и поднялся, отряхивая колени и локти от речного песка.
— Ничего, — ответила с непонятной интонацией Ольга, но выяснять, действительно ли фыркнула, или почудилось, Саша не стал. Так и осталось неизвестным: простила, похвалила или посмеялась над дурацким его положением.
Глава четырнадцатая
Настроение Ольги переменилось, стоило ей оказаться на правом берегу. Напуганное до полусмерти существо куда-то исчезло, уступив место энергичной и самоуверенной в высшей степени девице, прекрасно осведомлённой о том, с какой стороны у бутерброда масло. Впрочем, произошло это не мгновенно. Пока Волков приводил в порядок одежду и осматривался, пытаясь понять, далеко ли от места приземления до Киева обиталища, в девушке было ещё что-то от затравленного кролика — на Сашу бросала короткие взгляды, к берегу реки пробиралась украдкой. Заметив это, капитан деликатно отвернулся, чтобы не стеснять, но очень скоро обнаружил, — в этом не было необходимости. После коротких процедур косметического свойства (средства: ладони, вода речная обыкновенная), после придирчивого осмотра последствий приключения и оценки объективного урона (лицо, руки, волосы), для какового осмотра использовалась небольшая лужица, — метаморфозы с рыжей ведьмой произошли волшебные. Из камышей к Волкову вернулся совсем другой человек: ни дать ни взять, хозяйка светского салона, экстравагантно обряженная (стиль — речная нимфа), вышла встречать гостя (провинциала, но забавного).
— Значит, я могу называть тебя Сашей, — сказала она, слегка наклонив голову и выговаривая слова раздельно. Не получив от ошарашенного переменой в обращении капитана никакого ответа, взяла его под руку и, преодолев вялое сопротивление, повела по тропинке так, словно это была картинная галерея её собственного загородного дома. Ступала на цыпочках, неторопливо, и светски болтала без умолка:
— Очень мило, и так удачно, что я тебя сегодня встретила. Это до восхода солнца случилось, правда ведь? Значит, можно считать, что купальская ночь ещё не закончилась. Не зря, получается, я пустила венок на воду. А то, что его кто-то там выловил — не считается. Крест мы вместе делали, так что ещё неизвестно, кто из нас отступница. Зато хорошо известно, кто клятвопреступница. И свеча ещё горела, когда я венок у неё из коготков выдрала, это после уже псы её на песок сбросили. Добрый знак, правда ведь? Вот и получается, не случайно мы с тобой встретились.
Совершенно обалдевший от флейтового её щебета Александр помотал головой и взмолился:
— Погоди, я что-то ничего не… Какой крест? Какой венок? Кто клятвопреступница? Свеча ещё… А! Я нашёл что-то похожее на отмели. Вид такой, будто по нему стадо бегемотов прошло на водопой, и ещё раз прошло по дороге обратно. Крест мятый, свеча раздавлена.
— Ты нашёл? Это хорошо, — заявила, радуясь такому известию, рыжая ведьма. — Вот говорю же, не случайно мы встретились. Венок мой, оказывается, попал по назначению. И теперь, раз уж так вышло…
Волков заметил, ведут его не просто так, а с умыслом, — тропинка закончилась деревянной беседкой, спрятанной в буйных зарослях высокорослых кустов, на ветвях которых — сиреневый мелкоцветья гроздьями. От цветов наплывал волнами одуряющий запах, потому-то и утратил эмиссар Внешнего Сообщества контроль над ситуацией.
— Раз уж так всё замечательно получилось, — говорила Ольга. Затащила капитана по двум ступеням лестницы в сумрак беседки на палубный, в трещинах и струпьях старой краски пол и толкнула на дощатую скамейку. — Раз уж всё так прекрасно устроилось, ты должен…
— Постой, Ольга, — Саша попробовал остановить стремительное развитие событий. — Что произошло? Тебя чуть не сожгли, ты сама пять минут назад боялась, что нападут опять. Ты что, ты больше не боишься иноков?
