Фреш Бриз - Космоглупости
Сон как рукой сняло от этого приключения, а вскоре и вовсе начался рассвет. Если б я раньше видела, как тут встаёт солнце, не пропустила бы ни одного дня. На востоке небо окрасилось в зелёно-розовые цвета, и эта удивительная расцветка захватывала всё больший и больший кусок неба. Само солнце выглядело ярко-красным до тех пор, пока полностью не вышло из-за горизонта. Затем постепенно оно начало белеть, а цвета рассвета сменились на обычное голубое небо. Я сама сорвала для себя сосульки на завтрак, Кирв и кот сидели возле спящего Тима. Кстати, а чего это он так долго спит? Он же жаворонок.
Подошла к нему и расстроилась. Видимо, я недостаточно старалась ночью – на лице мужчины бусинками выступил пот, он, словно в бреду что-то шептал, но, подумала я, раз может шевелиться, значит, основную часть яда мы таки из него удалили. Склонилась над ним, смахнула пот. Потормошила:
– Тим! Тим, ты как?
Он приоткрыл глаза, но я побоялась делать какие-либо выводы по его взгляду, т.к. что вообще можно понять по этим чёрным отражениям Космоса?
– Ты можешь сесть?
Я попыталась приподнять его, он мне старался помочь. Общими усилиями посадили его к камню спиной, чтобы опирался и не падал.
– Кирв говорит, ты молодец. Благодаря тебе у парня есть шанс. Теперь всё будет зависеть от того, насколько его организм справится с той частью яда, что успела всосаться в кровь.
Понятно, что выдвигаться мы не можем. Придётся пока остаться тут и ждать, когда Тиму полегчает. Я очень надеюсь, что он выкарабкается. И не только потому, что он мне нравится. Во мне снова громче всего говорил обычный инстинкт самосохранения.
Целый день я была самой лучшей нянькой на свете: поила его по глоточку, оттирала с лица пот, заставила, не смотря на все протесты, съесть несколько сосулек и даже рассказывала сказки. Про репку, про курочку Рябу и колобка, про Машу и трёх медведей. Я рассказывала, Войнс переводил. Кирванзес смеялся, а Тим лишь изредка удостаивал ту или иную сказку лёгкой ухмылки. Он весь день молчал, не произнёс ни слова. Видно было, что ему очень плохо. Я же делала вид, что всё хорошо, а внутри боролась с отчаянием. Когда наступила ночь, я аккуратно положила Тима на землю, а ему под голову сунула свой рюкзак, из которого предварительно вытащила всё, что было внутри. Сама хотела улечься в нескольких шагах от него, но, когда начала вставать, чтобы отойти, мужчина удержал меня за руку. Он потянул меня к себе и, обняв за голову той же рукой, усилием заставил устроиться у него на плече. Я не стала возражать, – если ему так хочется… в выздоровлении важны не только витамины, но и всякие приятные мелочи.
Утро преподнесло неожиданный сюрприз: когда я открыла глаза, то увидела, что Тим стоит на ногах. Пусть шатаясь и держась одной рукой за большой камень, но зато стоит. Фух, выдохнула, идёт на поправку. Я вскочила и кинулась к нему. Спонтанно поцеловала в щёку, а потом полезла на дерево за сосульками.
Когда мы позавтракали, Тим сказал, что не хочет сидеть на одном месте и лучше медленно, но продвигаться вперёд. Поскольку идти ему было тяжело, хоть он и храбрился, я подставила ему своё плечо, и так мы ковыляли потихоньку вперёд, часто останавливаясь на отдых. Поддерживая тело Тима, я периодически чувствовала, как его начинает бить то ли дрожь, то ли озноб. Трогала его лоб, тот был горячим, но нормально это для него или нет, я не знала. Спали снова в обнимку. Перед сном не разговаривали, т.к. я очень устала и вырубилась сразу, как только приняла горизонтальное положение.
***
Ашмернот чувствовал себя ужасно: в теле болела, казалось, каждая клеточка, общее состояние мозга тоже нельзя было назвать нормальным, скорее это было похоже на полусон-полубред. Он не захотел отпустить от себя женщину и теперь прижимал её за плечи к своей груди и вслушивался в размеренное дыхание спящего тела. Неожиданно для самого себя осознал, что это здорово – лежать вот так зная, что к тебе прижимается кто-то, и пусть по телу волнами проходила боль, когда женщина во сне шевелилась и задевала его тело, но всё равно было приятно. Приятно было в голове.
Он уже понял из её рассказов, что она прилетела с другой планеты, а рыжий зверь – душа её бывшего командира. Странный мир там у них на её родной планете: животные разговаривают с людьми и все друг друга прекрасно понимают. Здесь такого не бывает. Не очень приятным было то, что теперь Аш понимал: с его уроком она никак не связана. Она вовсе не является подсказкой. Её случайно, волею судеб, забросило сюда. Что ж, придётся и дальше ломать голову над задачей, которую поставил ему отец.
Теперь, зная, что женщина никак не может быть ключом к власти, можно было бы и не держать её при себе, однако то, что она спасла ему жизнь, обязывало. И Аш решил, что дальнейший путь они продолжат вместе.
Кирванзес тоже проникся симпатией к Эмме, после того, как она приложила максимум усилий для спасения его друга. Он прекрасно понимал свою собственную бесполезность в этом случае. Когда ещё был жив, Кирванзес подобно Ашмерноту не поддерживал систему Шиа Мегмо, и потому желал другу успешно вернуться домой и захватить власть.
На третий день после укуса Аш уже мог идти полностью самостоятельно, хоть и чувствовал слабость в теле. Но опираться и сегодня на женщину было стыдно. Кирванзес его предупредил, что горы, к которым они всё ближе и ближе походят, представляют собой довольно опасное место. И прежде всего не потому, что там встречается больше различных тварей, а потому, что когда он сам через них проходил, то не всегда мог различить, где реальность, а где ему плохую службу оказывает разыгравшееся воображение. Вдвоём они решили, что Эмму и рыжего зверя нужно предупредить об этом.
– Эмма, – пересказывал предупреждение Войнс, – Кирв говорит, что в горах часто тебе придётся сталкиваться с тем, чего на самом деле нет. Поэтому он просит тебя держаться всё время возле них с Тимом.
– Поняла. А что конкретно там будет происходить?
– Он не знает. Но, когда он там был, то дошёл до того, что хотел вспороть себе живот, чтобы вытащить оттуда паразита, которого на самом деле вовсе и не было. Я так понимаю, что там можно словить глюки.
– Наверное, там есть что-то, что их вызывает?
– Наверное.
– Может, какие-то растения. Интересно, глюки будут появляться из-за употребления их в пищу? А ну, спроси, что он там ел?
Через несколько минут Войнс снова подлетел к Эмме.
– Там довольно много различных фруктов, поэтому он не знает, какой именно из них вызывает галлюцинации.
– Что ж, предлагаю запастись сосульками, прежде чем входить в горы.
– Разумная мысль, полечу, переведу им.
Тим и Кирванзес одобрили мысль женщины. Они напихали полный рюкзак сосулек и теперь надеялись, что это предотвратит неприятности.
Ночевали путники уже у самого подножия гор.
Глава 10. Только так: – О, бля.
– Где бля?
– Вон бля.
– О, бля!
Мам, я принцесса? Сынок, ты дебил.
Эмма
После того, как меня предупредили о возможных сюрпризах в этой местности, решиться сделать первый шаг было сложновато. Наверное, поэтому я встала возле Тима и повторяла про себя: будь рядом с ним, будь рядом с ним. А ещё, мне очень хотелось, чтоб он тоже прочувствовался моментом, и, как в самых лучших традициях Голливуда, повернулся бы сейчас ко мне, поцеловал в губы, сказал: «Не волнуйся, малыш, я всё время буду рядом с тобой!», затем хочу, чтобы он взял меня за руку – для моей уверенности. Но, похоже, что у них тут Голливудское кино не крутят.
Тим бесстрашно пошёл первым, за ним Кирванзес, со мной остался лишь мой верный кото-капитан.
– Эмма, не ссы!
– Я не ссу.
– А что ты делаешь?
– Собираюсь с духом.
– Бери пример с меня. Ну же! Давай: левой ножкой, правой ножкой.
Я, наконец, преодолела страх и сдвинулась с места.
– Молодец! – похвалил меня Войнс.
– Тебе легко, ты же бесплотный. Вряд ли тебя тут будут подкарауливать всякие ужасы и подсознательные страхи.
– Эмма! Тигопавторисг!
– Чего это он мне сказал?
– Говорит, ногами быстрее передвигай. Вчера ж решили, что ты рядом с ним должна идти. А ты уже во как отстала.
– Не тошни.
– А с чего ты решила, что тебе привидятся ужастики?
– Сэр, Вы что, ни книг никогда не читали, ни фильмов не смотрели?
– Очевидно не те, что читала и смотрела ты.
Я лишь цокнула языком на его язвительное замечание, стараясь ускорить шаг, чтобы не отставать от мужчин.
– Всегда в таких испытаниях наружу вылезают все самые большие подсознательные страхи. Вот как ты думаешь, чего Кирванзес боится, т.е. раньше боялся больше всего на свете?
– Почём мне знать?
– А я уверена почти на все сто, что он боится, т.е. боялся, что внутри него что-то поселится, заползёт и начнёт жрать изнутри. Как в «Чужом», помнишь? Кстати, сэр, Вы не против, что я иногда к Вам на «ты»? Просто Ваша моська, т.е. простите, сэр, я хотела сказать, что…
