Дэн Симмонс - Восход Эндимиона
– Пора. – Энея взяла меня за руку.
Когда мы уже выходили из поля Мауи-Обетованной, на радаре появился факельщик, но мы игнорировали его. Энея стояла на мостике и глядела на звезды. Я тихонько подошел к ней.
– Ты слышишь их? – шепнула она.
– Звезды, что ли?
– Планеты. Людей на планетах. Их тайны и мечты. Биение множества сердец.
Я покачал головой:
– Когда я не сосредоточен на чем-нибудь другом, меня преследуют голоса и видения. Иные времена. Мой отец, он вместе с братьями охотится в пустошах. Отец Главк, сброшенный Радамантой Немез в бездонную шахту.
– Ты уже знаешь? – посмотрела на меня Энея.
– Да. Ужасно. Он не мог видеть, кто на него напал. Падение… тьма… холод… мгновение боли… смерть. Он отказался принять крестоформ. Вот почему Церковь сослала его на Седьмую Дракона… в ледяное изгнание.
– Да. За последние пять лет я много раз видела его последние минуты. Но у отца Главка есть и другие воспоминания, Рауль. Теплые, прекрасные воспоминания… Полные света. Надеюсь, ты отыщешь их.
– Только мне хочется, чтобы голоса умолкли, – честно признался я. – Это… – Я обвел рукой корабль, пассажиров, Хета Мастина, стоявшего на капитанском мостике. – Все это слишком важно.
– Все слишком важно, – улыбнулась Энея. – Тяжкая проблема, а? – Она вновь взглянула на звезды. – Нет, Рауль, прежде чем сделать шаг, ты должен научиться слышать не только слова мертвых… не только слова живых. Ты должен услышать… суть вещей.
Чуть помедлив, я продолжил:
…Сотни тысяч раз
В часы отлива обнажалось дно.
А тварь все ждет. Но ей не суждено,
Дождавшись срока, обрести покой…
– …пусть мир она изучит колдовской, – с улыбкой подхватила Энея:
Каков он есть, пускай познает ход,
Светил небесных и движенье вод,
Познает смысл вещей и хоть чуть-чуть
Субстанций, звуков, форм постигнет суть —
Но не умрет…[16]
Она снова улыбнулась.
– Интересно, как там дядюшка Мартин? Убивает время в холодном сне? Гоняет туда-сюда своих разнесчастных андроидов? Все еще трудится над неоконченными «Песнями»? Знаешь, я еще ни разу не видела дядю Мартина в своих видениях.
– Он умирает, – буднично сказал я.
Энея ошарашенно заморгала.
– Он пришел ко мне… я видел его… сегодня утром. Он сегодня разморозился в последний раз, он сам это сказал своим андроидам. Жизнь в нем поддерживает специальная аппаратура. Действие поульсенизации прекратилось окончательно. Он… – Я осекся.
– Скажи мне, – попросила Энея.
– Он не умрет, пока тебя не увидит. Но он очень плох.
– Странно. – Энея отвела глаза. – Мама с дядей Мартином грызлись все паломничество. Порой они готовы были поубивать друг друга. А перед ее смертью он уже был ее лучшим другом. Теперь… – Ее голос прервался.
– Ты просто должна выжить, детка, – сказал я каким-то чужим голосом. – Останься в живых и вернись повидаться со стариком. Ты обязана ему хотя бы этим.
– Возьми меня за руку, Рауль.
Корабль телепортировался сквозь свет.
Близ Тау Кита-Центра нас тотчас же обстреляли – не только корабли Имперского Флота, но и факельщики повстанцев, сражавшихся за отделение планеты от господствующей Церкви. Силовое поле вспыхнуло, как сверхновая.
Энея протянула руки мне и Тромо Трочи из Дхому.
– Ну, уж сквозь это-то тебе не телепортироваться, – сказал я.
– Никто не телепортируется сквозь что-то, Рауль. – Она сжала наши ладони, и вот мы уже в прежней столице покойной и неоплаканной Гегемонии.
Тромо Трочи никогда не бывал на ТКЦ – точнее, он вообще никогда не бывал нигде за пределами Тянь-Шаня, – но его как торговца не могли оставить равнодушными рассказы о некогда процветавшей столице.
– Жаль, что мне нечего продать, – сказал Тромо. – Да на такой планете я б за полгода выстроил коммерческую империю.
Энея спокойно извлекла из рюкзака внушительный золотой слиток.
– Это вам для начала. Но не забывайте о своем истинном долге.
Коротышка поклонился, прижимая слиток к груди:
– Никогда не забуду, Та-Кто-Учит. Зря я, что ли, мучился, постигая язык мертвых?
– Просто берегите себя ближайшие несколько месяцев, – сказала Энея. – А потом, уверена, вы сможете позволить себе отправиться на любую планету, куда ни пожелаете.
– Я бы отправился туда же, куда и вы. – Первый раз на моей памяти он проявил свои чувства. – За это я отдал бы все свое богатство – прошлое, будущее, любое, какое можно придумать.
Я изумленно уставился на него. И тут у меня впервые зародилось подозрение, что, возможно, – да нет, точно! – многие апостолы Энеи не только преклоняются перед ней, но и чуточку в нее влюблены… Да, не каждый день услышишь подобное из уст коммерсанта!
Энея пожала ему руку:
– Берегите себя!
Когда мы вернулись, «Иггдрасиль» продолжали обстреливать. Его продолжали обстреливать до тех пор, пока Энея не перенесла нас из системы Тау Кита-Центра.
Город-планета Лузус ничуть не изменился: все те же ряды небоскребов-Ульев, поднимающихся над крытыми серыми металлическими каньонами. На Лузусе мы оставили Джорджа Цзаронга и Джигме Норбу. Коренастый, мускулистый Джордж (он плакал, обнимая Энею) вполне мог сойти за лузианина, но тощий и долговязый Джигме будет выделяться даже в огромных толпах Улья. Впрочем, на Лузусе гости с других планет не редкость, и хорошим мастерам тут нетрудно устроиться, были б деньги. Увы, Лузус – одна из немногих планет Священной Империи, вернувшихся к универсальным кредитным карточкам, а кредитных карточек у Энеи не было.
Однако буквально через несколько минут после того, как мы вышли из пустынных коридоров Трущобного Улья, к нам приблизились семеро в красных одеждах. Я шагнул вперед, заслонив собой Энею. Но незнакомцы и не думали нападать. Они опустились на колени прямо на грязный пол, склонили головы и тихо запели:
БЛАГОСЛОВЕННА БУДЬ
БЛАГОСЛОВЕННА БУДЬ ДАРИТЕЛЬНИЦА
НАШЕГО СПАСЕНИЯ
БЛАГОСЛОВЕННА БУДЬ ДЛАНЬ
НАШЕГО ИСКУПЛЕНИЯ
БЛАГОСЛОВЕННА БУДЬ ДИТЯ
НАШЕГО ПРИМИРЕНИЯ
БЛАГОСЛОВЕННА БУДЬ.
– Культ Шрайка, – тупо произнес я. – А я думал, их всех истребили во время Падения.
– Мы предпочитаем, чтобы нас называли Церковью Последнего Искупления, – сказал старший, поднимаясь с колен и почтительно глядя на Энею. – И – нет… нас не истребили, как вы изволили выразиться… нас загнали в подполье. Приветствую тебя, Дочь Света. Приветствую тебя, Невеста нашего Создания.
Энея раздраженно покачала головой:
– Ничья я не невеста, епископ Дерейн. Этих двоих, пришедших со мной, я вверяю вашей защите на ближайшие десять месяцев.
Епископ в красном склонил лысую голову.
– Как и сказано в пророчествах, Дочь Света.
– Да не в пророчествах, – поправила Энея, – в обетованиях.
Обернувшись, она в последний раз обняла Джорджа и Джигме.
– Мы еще увидимся, учитель? – спросил Джигме.
– Этого я обещать не могу. Но обещаю, что, если это будет в моей власти, я дам о себе знать.
Сырыми коридорами мы вернулись в пустой зал Трущобного Улья, чтобы никто не увидел нашего чудесного возвращения и в плодородную почву Культа Шрайка не упало новое зерно.
На Цингао-Чишуан Панне мы попрощались с далай-ламой и его братом Лобсангом Самтеном. Лобсанг плакал, первосвященник – нет.
– Местный диалект китайского просто ужасен, – пожаловался далай-лама.
– Они поймут вас, Ваше Святейшество, – сказала Энея. – И услышат.
– Но мой учитель – вы! – чуть ли не с гневом бросил парнишка. – Как я смогу учить их без вашей помощи?
– Я помогу. Постараюсь помочь. А остальное – ваша работа. И их.
– Но нам можно причастить их? – спросил Лобсанг.
– Если они сами попросят. – Энея обернулась к далай-ламе: – Вы благословите меня, Ваше Святейшество?
– Это я должен просить о благословении, учитель, – улыбнулся мальчик.
– Пожалуйста, – попросила Энея, и снова я услышал в ее голосе безмерную усталость.
Далай-лама склонил голову, прикрыл глаза и произнес:
– Это из «Кунту Сангпо», что открылось в видении моему тертону[17] в его предыдущем воплощении…
Необыкновенно всякое проявление мира,
как в сансаре, так и в нирване,
И все происходит из Одного-Единого.
Но два есть пути и два у путей завершенья.
Невежество – первому имя,
Познанье – имя второму.
Стремясь по второму пути,
следуя Кунту Сангпо,
существа, обреченные кругу реинкарнаций
во тьме Чертогов Первичных
Пространств Пустоты,
обретут просветленье и совершенство,
каждый достигнет природы Будды.
Основа Всего невыразима словами.
Спонтанность безгранична.
В Основе Всего – Едином —
нет ни конца, ни начала,
в Основе Всего
нет сансары и нет нирваны,
но лишь осознав сущность Основы Всего,
достигнешь природы Будды.
Сансара – удел тех, кто пошел
по пути Невежества.
Пусть же все существа трех царств,
что обладают разумом и жаждут познания,
прозревают для Знания Невыразимой Основы.[18]
Энея поклонилась далай-ламе:
