Филип Дик - Солнечная лотерея (сборник)
– Чего тебе хочется? – спросила Элеонора.
– Уйти.
Элеонора, как опытный проводник, повела его сквозь небольшие группы людей к одному из выходов.
Прикладываясь на ходу к стакану, она сказала:
– Все это кажется совершенно бессмысленным, но у этого сборища есть своя цель. Веррик может…
У них на пути вырос Герб Мур. Его лицо покрывал густой нездоровый румянец. Рядом с ним стоял бледный и молчаливый Кит Пеллиг.
– А вот и вы, – проворчал Мур. Его слегка покачивало, он расплескивал содержимое своего стакана. Уставившись на Бентли, он хрипло продолжил: – Ты хочешь участвовать в этом. – Он хлопнул Пеллига по спине. – Это величайшее событие в мире. Это самая важная из живущих ныне личностей. Вглядись в него хорошенько, Бентли!
Пеллиг молча смотрел на Бентли и Элеонору. Его худощавое тело казалось ватным. Он был каким–то бесцветным. Глаза, волосы, кожа, даже ногти казались блеклыми и прозрачными. В нем было что–то от чисто вымытой, стерильной вещи. Ничто без запаха, цвета и вкуса…
Бентли протянул руку:
– Привет, Пеллиг.
Рука Пеллига была холодной, слегка влажной, безвольной и бессильной.
– Ну и что ты о нем думаешь? – напористо поинтересовался Мур. – Разве он не заслуживает внимания? Разве это не величайшее открытие со времени изобретения колеса?
– Где Веррик? – спросила Элеонора. – Пеллиг должен все время находиться в поле его зрения.
Мур помрачнел.
– Это смешно! Кто…
– Ты слишком много выпил. – Элеонора начала поспешно озираться. – Чертов Риз опять с кем–нибудь спорит.
Бентли смотрел на Пеллига как загипнотизированный. В этой вялой худой фигуре было что–то отталкивающее. Что–то бесполое, лишенное жизненных соков, что–то напоминающее гермафродита. Пеллиг стоял без стакана. Его руки были пусты.
– Вы не пьете? – полюбопытствовал Бентли.
Пеллиг отрицательно покачал головой.
– А почему? Выпейте немного «Метановой бури».
Он взял стакан с подноса проходившего мимо робота. При этом три других стакана упали и захрустели под ногами автомата. Тот тут же остановился и начал подбирать осколки.
– Держите. – Бентли протянул стакан Пеллигу. – Пейте, ешьте и веселитесь. Завтра обязательно кто–то умрет, но это будете не вы.
– Прекрати, – прошипела Элеонора ему в ухо.
– Послушайте, Пеллиг, – не унимался Бентли, – а каково быть профессиональным убийцей? Вы совершенно не похожи на профессионального убийцу. Вы вообще ни на что не похожи. Даже на человека. Уж человеческое существо вы точно не напоминаете.
Вокруг них стали собираться люди. Элеонора яростно вцепилась ему в рукав:
– Тед, ради всего святого! Веррик идет!
– Оставь, – высвободился Бентли. – Это мой рукав. – Он расправил ткань онемевшими пальцами. – Это почти все, что у меня есть, оставь мне хотя бы это. – Он впился взглядом в безучастное лицо Кита Пеллига. В его голове постоянно что–то громыхало, в носу и горле жгло. – Пеллиг, а каково убивать человека, которого вы никогда в жизни не видели? Человека, который вам лично ничего не сделал? Безобидного чудака, который перешел дорогу сильным мира сего. Временного избранника Колеса Фортуны…
– Что ты этим хочешь сказать? – вмешался Мур, и в голосе его прозвучали опасные злые нотки. – Ты хочешь сказать, что с Пеллигом что–то не так? – Он странно фыркнул. – С моим приятелем Пеллигом?
Из боковой комнаты появился Веррик и, расталкивая людей, направился в их сторону.
– Мур, уведи его отсюда. Я же велел вам идти наверх. – Он взмахом руки указал собравшимся на двустворчатые двери. – Вечеринка окончена. Расходитесь. Когда вы понадобитесь, с вами свяжутся.
Люди начали разбредаться, двигаясь к выходам. Роботы подавали им пальто и плащи. Гости выходили маленькими группами, продолжая переговариваться и с любопытством глядя на Веррика и Пеллига.
Веррик взял Пеллига за плечо:
– Уходите. Поднимайтесь наверх. Господи, уже поздно. – Он, ссутулившись, направился к широкой лестнице, его большая голова склонилась к плечу. – Несмотря ни на что, мы сегодня многого добились. Я пошел спать.
Тщательно стараясь сохранить равновесие, Бентли громко крикнул ему вслед:
– Слушайте, Веррик! У меня есть идея! А почему бы вам самому не убить Картрайта? Уберите посредника. Это ведь будет более научно.
Веррик неожиданно разразился смехом, продолжая идти, не замедляя шага и не оборачиваясь.
– Я поговорю с тобой завтра, – крикнул он через плечо. – Иди домой и ложись спать.
– Я не собираюсь идти домой, – упрямо заявил Бентли. – Я пришел сюда, чтобы выяснить вашу стратегию, и не уйду отсюда, пока не узнаю.
Веррик резко остановился и обернулся. Его массивное рельефное лицо стало удивленным.
– Что ты сказал?
– Вы слышали, – ответил Бентли.
Он зажмурился и широко расставил ноги, удерживая равновесие посреди внезапно закачавшегося и закружившегося зала. Когда он снова открыл глаза, Веррик уже поднимался по лестнице, а Элеонора Стивенс отчаянно тянула его за руку.
– Круглый идиот! – пронзительно закричала она. – Что на тебя нашло?
– Его развезло, – нетвердо сказал Мур и потащил Пеллига к лестнице. – Лучше убери его отсюда, Элеонора. А то он скоро начнет жевать ковры.
Бентли был озадачен. Он открыл было рот, чтобы что–то сказать, но так и не издал ни звука.
– Он ушел, – выдавил он наконец. – Все ушли. И Веррик, и Мур, и это восковое чучело.
Элеонора вывела его в боковую комнату и закрыла дверь. Комната была маленькой. В ней царил полумрак, углы скрывались в темноте. Элеонора трясущимися руками прикурила сигарету и начала резко затягиваться, пуская дым из ноздрей.
– Бентли, да ты помешанный.
– Я просто пьян. Это твой каллистианский тараканий сок виноват. А это правда, что тысяча работяг погибает в метановой атмосфере только ради того, чтобы Веррик мог пить свое пойло?
– Садись. – Она усадила его на стул и начала ходить кругами, как марионетка на веревочке. – Все рушится. Мур настолько горд своим Пеллигом, что готов показать его всему миру. А Веррик никак не может смириться со своей отставкой, он все еще думает, что рядом с ним Корпус телепатов, которые будут подсказывать ему, что делать дальше. О боже!
Она отвернулась и закрыла лицо руками.
Бентли, ничего не понимая, смотрел на нее. Она справилась с собой и начала вытирать распухшие глаза.
– Я могу тебе чем–то помочь? – участливо спросил он.
Элеонора взяла со стола графин с холодной водой. Вытряхнула на стул сладости из фарфоровой чаши и наполнила ее водой. Поспешно вымыла лицо и руки, потом сорвала с окна занавеску и вытерлась.
– Пошли, Бентли, – сказала она. – Давай убираться отсюда.
Она направилась к двери. Бентли поднялся и последовал за ней.
Ее маленькая тень скользила, как фантом, между предметами, составлявшими собственность Веррика: массивными величественными статуями и стеклянными шкафами. Они поднимались по устланным темными коврами лестницам и заворачивали за углы, где в молчаливом ожидании приказов застыли роботы–слуги.
Они вышли на пустынный пыльный этаж, погруженный в темноту. Элеонора подождала, пока он нагонит ее.
– Я в постель, – напрямик сказала она. – Если хочешь, можешь пойти со мной, нет – ступай домой.
– Мой дом накрылся. У меня нет дома.
Он последовал за ней по коридору мимо ряда полузакрытых дверей. То там, то здесь мелькал свет. Он слышал голоса. Некоторые из них показались ему знакомыми. Мужские голоса смешивались с неразборчивым сонным женским бормотанием. Внезапно Элеонора исчезла, и он остался один.
Он начал искать дорогу среди колеблющихся теней. Неожиданно на что–то наткнулся, и на него что–то посыпалось. Бентли растерянно отошел в сторону и нелепо застыл на месте.
– Что ты здесь делаешь? – раздался резкий голос.
Из темноты возникло лицо Герба Мура.
– Тебе здесь не место! – закричал Мур. – Убирайся отсюда к чертовой матери! Иди откуда пришел, третьесортный изгой. Класс восемь–восемь? Да не смеши ты меня. Кто тебе сказал, что…
Бентли с размаха врезал ему, и Мур замолчал. Что–то опять посыпалось сверху.
– Угомонитесь! – взволнованно прошептала Элеонора. – Ради бога, угомонитесь оба! Успокойтесь!
Бентли отступил от Мура. Тот тяжело дышал и вытирал кровь с лица.
– Я убью тебя, ублюдок! – всхлипывая от боли и бессильной ярости, пообещал он. – Ты еще пожалеешь, что ударил меня!
Следующее, что Бентли мог припомнить, – это как он сидел на чем–то низком и, согнувшись, искал свои ботинки. Пальто валялось на полу. Ботинки оказались в разных концах толстого ковра. Стояла полная тишина; комната была безмолвной и холодной. В дальнем углу вспыхнула тусклая лампа.
