М. Гуминенко - Созвездие близнецов
— Готово! — заорала кадийка, прыгая в отверзавшийся люк.
Рек услышал ее, отбросил одного охранника (второго удалось на время отправить в нокаут) и кинулся к "Медузе".
Эвиза рыдая упала на четвереньки… И ощутила под ладонью громоздкий предмет.
Взбежав по пандусу, Рек стукнул кнопку экстренной герметизации, понадеявшись, что местным воякам не пришло в голову обесточить внутренние системы корабля. Пандус дрогнул, словно был недоволен, что люди сами не знают, чего хотят. Но послушно пополз вверх. Рек обернулся. Убедиться, что никто из охранников не запрыгнул следом…
И для того, чтобы увидеть внизу Эвизу с бластером в руке. Именно в этот момент она нажала на курок.
Импульс отбросил его назад, на пол грузового коридора, согнул пополам. Пресек дыхание. Пандус встал на место и Рек успел заметить, как смыкаются внутренние переборки. Потом появилась мордочка На-Лы.
— Взлетай!.. — хотел крикнуть он, но только шевельнул губами.
На-Ла исчезла.
* * *Перед глазами плыли какие-то пятна. Рек понял, что все еще в сознании и попытался отползти к стене. Знакомое вздрагивание пола говорило о том, что На-Ла исполняет приказание. Зажимая руками живот, Рек чувствовал под пальцами что-то мерзкое, непохожее на ткань одежды. К горлу подкатила тошнота. Стало страшно в пустом коридоре.
"Рана в живот"… Но если он не умер моментально от болевого шока, значит проживет минимум несколько дней… Или хотя бы один день.
Корабль вздрогнул. Противоперегрузочная система немного отставала при экстренных взлетах. Река вдавило в пол, потом оттолкнуло к стене, до которой он и сам пытался добраться. Ему удалось сесть и упереться спиной в ребристую переборку. Перед глазами все плыло, но сознание терять он, видимо, не собирался.
Рек не мог заставить себя отвести руки от раны, посмотреть. Но тут же в сознание прорвалась мысль: На-Ла не справится одна. Надо убираться отсюда. И как можно скорее, пока истребители не начали стрелять.
Его снова вдавило в пол. Некоторое время оформленных мыслей не было. Но потом всплыло последнее решение: "Надо идти". Хотя принять это решение было проще, чем осуществить.
Ему удалось-таки заставить себя отцепить одну руку от живота. Цепляясь за неровную поверхность стены, он попытался встать. Сперва на колени. Потом на ноги. Дальше — легче. Хотя коридор "Медузы" показался второму пилоту Реку Дагварду бесконечным.
Когда он увидел перед носом свое кресло в кокпите, он был даже удивлен. Последний рывок — и он плюхнулся на свое место. Некоторое время необходимо было, чтобы прийти в себя, но и это было некогда.
Экран заднего обзора показывал точки стартующих вслед кораблю истребителей.
— Нас догонят, — косясь на него, констатировала На-Ла.
Рек вцепился одной рукой в пульт. Пальцы были липкие и это почему-то его особенно раздосадовало.
— Держи направление, — выдохнул он, борясь с нежеланием отцеплять от живота вторую руку. Потом все же решился.
Ничего особенного не произошло, хотя стало еще больнее. Рек нащупал кнопку в подлокотнике и включил автоматические крепления. На-Ла, глянув на него, вспомнила о безопасности и проделала тот же маневр.
Боевые крепления прочно охватили тело и прижали к спинке кресла. Рек постарался дышать неглубоко, справился с очередным приступом дурноты и взялся за управление всерьез.
— Где они?
— Сзади, через полторы минуты догонят, — оценила На-Ла.
Рек пробежал глазами по показателям приборов. Ничего существенного им не отключили.
— Что будем делать? — Вопрос На-Лы был вполне к месту.
— Придется драться… Сколько до выхода из атмосферы?
— Четыре минуты до безопасного разгона. Не успеем.
Рек закрыл глаза и сосредоточился. Драться со счастьевскими истребителями было бессмысленно. "Медуза" — не военный корабль. У нее есть табельное оружие, которое полагается иметь любому самому гражданскому кораблю. Но этого недостаточно, если тебя преследуют настоящие военные.
Драться бессмысленно. Значит, надо удирать.
— Считай прыжок, — скомандовал он.
На-Ла оторвалась от монитора и уставилась на него. Но Рек уже принял решение.
— В худшем случае сожжем обшивку или развалимся. Считай прыжок. Короткий, за зону их спутников слежения. — Рек включил атлас и нашел подходящий сектор космоса. — Вот к этой луне.
На-Ла молча кивнула и запустила навигацию.
— Так! Сотня-другая километров на торможение… — Рек продолжал думать. Просто отлететь в сторону недостаточно. — Вот от этой точки — на теневую сторону планеты. Их системам слежения такой маневр не уловить.
— Расчет готов.
На-Ла ткнула в соответствующие кнопки.
Автопилот включился автоматически, реагируя на опасный, по мнению системы, маневр.
На-Ла выключила автопилот и послала команду снова.
Драгоценные секунды убывали. Истребители приближались.
Автопилот вновь погасил команду.
На-Ла озверела — и отключила автопилот совсем. Для верности выдернула соответствующий разъем под пультом, обесточив дублирующую систему управления.
— Давай! — крикнула она Реку.
Рек отвел рычаг гиперпривода — и корабль завибрировал всем корпусом, в тщетной попытке погасить слишком внезапную перегрузку. Истребители были уже совсем рядом, когда грузовой шаттл "Медуза" вдруг ринулся в ускорение прямо в верхних слоях атмосферы. За бортом, кажется, взорвался воздух. Оставив дымный шлейф, корабль исчез. Наблюдателям с планеты и пилотам истребителя осталось только гадать, ушел ли он в гиперпространство или сгорел мгновенно. Небо было пусто. Так или иначе экипажу "Медузы" удалось уйти.
Глава 23. День третий
Чистый блеск металла — вот что ему особенно нравилось. Начищенная до блеска металлическая поверхность пола наводила на мысли о чистоте мира, ради которого стоило побороться. А Земля с ее развращенными людишками, мелкими дрязгами, разногласиями, амбициями и пороками, была рассадником всего, что он ненавидел. Здесь, на "Счастье Человечества", у человечества появился шанс начать жизнь заново, отказаться от насквозь прогнивших представлений о том, как должен быть устроен мир. Но вместо того, чтобы с благодарностью принять старания граждан "Счастья", земляне предпочли свои заблуждения. Когда-нибудь они поплатятся за это. Возможно, это время настанет не скоро и ему самому не удастся увидеть новую зарю человечества. Зато он знает, что его труды не пропадут напрасно. Он — один из тех, кто начинает великое дело. Разве это не прекрасно? Его память будет жить в благодарных умах будущих людей. А сейчас, к сожалению, приходится делать грязную работу. Но это вполне естественно. Чтобы стало чисто, надо вынести грязь.
Март Акдак, личный помощник Вождя, его Правая рука (и прочее, и прочее, и прочее), заслуживший как на "Счастьи Человечества", так и во внешнем мире громкое прозвище — Железный Март — отвернулся от окна и кивнул своему ординарцу.
— Приведите его.
Маленькое дельце, на которое Железный Март не собирался тратить слишком много времени, обернулось неожиданной удачей. Он заполучил досье человека, посмевшего бросить ему вызов и спутать его планы. Железный Март не собирался носиться по космосу в поисках этого наглеца. Он всего лишь разослал предупреждение по всем счастьевским объектам: сообщить, если в зоне досягаемости окажется шаттл СГ класса, только не несуществующий "Георгин", а "Медуза" (идентификационный код корабля содержался в досье). Железный Март даже не ожидал, что однажды эта самая "Медуза" посмеет запросить посадку в одном из самых крупных портов "Счастья". Еще меньше ожидал, что окажется совсем рядом, когда это произойдет. Но удача несомненно сопутствовала его целеустремленности. Чудо произошло. Осталось только выяснить, ради чего эти наглецы явились на их планету. Нет, даже не это главное. Теперь, когда они в его руках, Железный Март поступит великодушно. Он не станет убивать врага. Он его переубедит.
Дверь открылась. Железный Март не спеша обернулся, оценивающим взглядом обежав пленника.
— Снимите наручники, — скомандовал помощник Вождя. — Это ни к чему.
Да, перед ним стоял тот самый человек, представившийся ему как командир третьей ремонтной бригады Молт Роз. Только сегодня он был в немного помятой синей форме капитана гражданского флота землян, а не в сером комбинезоне счастьевского ремонтника. Русые волосы длиннее, чем у его брата-близнеца. Лицо вроде бы ничем особенным не примечательное, но Железный Март его запомнил. Так же, как эту едва заметную полоску шрама на правой щеке.
Пленник смотрел спокойно, если не сказать: без всякого выражения. Просто ждал, что будет дальше. Ему не давали пить и спать почти двое суток, держали в ярко освещенной комнате. У него наверняка болят глаза. Громила отметил про себя и воспаленные веки и высохшие, потрескавшиеся губы. "Ты не станешь показывать своей слабости, — подумал он. — Принципиально не станешь. Ты слишком горд для этого".
