Ольга Чигиринская - Мятежный дом
Нуарэ заметил их, спустился с табурета и направился к Ройе. Дик смотрел и пытался понять, искренна его широкая улыбка и раскрывающиеся на ходу объятия, или нет.
— Макс, мальчик мой! — мужчины обнялись, и Дик понял, что эти объятия — дань вежливости, а не эмоциям. — Я ждал тебя здесь, уже и заседание должно было начаться… Ну да здесь ничто не делается вовремя, оно и к лучшему, — Нуарэ разомкнул объятия, но оставил правую руку на плече Ройе.
— Так стало быть, именно вы удостоены высокой чести представлять здесь нашу сиятельную госпожу? — Детонатор поклонился так низко, что Нуарэ пришлось убрать руку с его плеча.
— Да, — сказал он, когда собеседник выпрямился. — К моему глубочайшему сожалению. Ах, Максим, Максим, что ты делаешь! Зачем эта поза? Неужели все нельзя было решить в семейном кругу, почему ты начал трясти нашим бельем перед тайсёгунским представителем?
— Потому что в семейном кругу, то есть в суде клана, дело сочли недостойным разбирательства, учитель. И именно вы приложили довольно много усилий к тому, чтобы его утопить.
— Максим, — Нуарэ поднял руку, словно бы для того, чтобы опять коснуться плеча Детонатора, но тот как бы невзначай отступил, и Нуарэ просто сделал неопределенный жест. — Я всегда защищал тебя. И утопил твою глупость исключительно по одной причине — чтобы ты не позорился перед всем белым светом. Но ты не воспользовался данным шансом. И вот теперь, когда в моем присутствии говорят, что Ройе предал свой круг, свой клан — мне совершенно нечего ответить.
— А почему вы не отвечаете, что Ройе старается спасти клан от голодной смерти?
— Потому что это смешно, Макс.
— Это нисколько не смешно, учитель. Мы дырявим озоновый слой в пять раз интенсивней, чем в прошлые годы. В Море Пустоты вымирает планктон, гибнут растения, а значит — уходят китовые и рыба. За ними уходят снежные тролли — раньше времени, до того, как успеет встать лед. Мы уверенными шагами движемся к краю пропасти. Звездолеты универсального взлета-посадки предназначены в первую очередь для безатмосферных планет, сеу Нуарэ, для экстраординарных случаев. То, как наш клан обращается со своими ресурсами — беда нашего клана. Но планета — общий ресурс. Корабельную обшивку нельзя есть.
— Я видел твой доклад, — Нуарэ поморщился. — Незачем цитировать его тут страницами. Катастрофа, по твоим оценкам, будет самое меньшее через тридцать пять лет. Нас здесь не будет через двадцать пять. Когда-то у Рива не было каменной гири, привязанной к ногам — и мы неплохо себя чувствовали. Наконец-то тайсёгун решил вернуться к традициям предков.
— Тайсёгун в отчаянии, и я его понимаю, — всё так же спокойно сказал Ройе. — Но я не понимаю вас и нашу сиятельную госпожу. На континенте живет около семисот тысяч душ, считая гемов. Из них эвакуировать на Инару — допустим, что план тайсёгуна реален — мы сможем не больше двухсот тысяч. Остальные?
— Это же планетники, — пожал плечами Нуарэ. — Впрочем, ты уже мало чем от них отличаешься — и внешне, и по образу мысли. Когда ты в последний раз ступал на борт корабля? Я имею в виду корабль, а не эти корыта, которые плавают по воде.
— Эти корыта доставляют пищу и одежду, — Ройе не изменился в голосе, но нехорошо звучало теперь его спокойствие. — Если не вам, то людям из вашего ближайшего окружения, обслуге, без которой ваше существование невозможно. Никто из нас не может жить изолированной жизнью, хоть бы и хотел. Как сказал древний поэт — никто не остров, но каждый — часть континента.
— Макс, я желаю тебе только добра, — Нуарэ печально покачал головой. — Кстати, я недавно видел Селию. Она просила передать, что как бы ты себя ни вел, для нее ты всегда останешься мужем, а для Эльмо — отцом.
— Благодарю, — спокойствие Ройе было все страшнее и страшнее. — Но мне жаль, что Селия до сих пор пребывает в иллюзиях относительно наших… отношений, простите за тавтологию. Ей давно следовало бы найти кого-нибудь достойней меня на должность своего мужа и отца для Эльмо.
— Мне горько это слышать, — Нуарэ почти прошептал это, а Дик готов был поклясться, что в его глазах блеснули слезы. — Кстати о детях, что это за мальчик?
— Сын одного старого приятеля, военный сирота. Как видите, пристроил его в отряд — у паренька совершенно никого не осталось.
— Какую похвальную заботу ты проявляешь, когда речь идет о чужих детях.
— Я уверен, что люди, связанные со мной узами долга, сделают то же для Эльмо, если я умру.
— Не сомневайся, малыш. Отдавать долги чести — черта, которая отличает благородных людей от всяких планетников и прочей швали.
— Это черта порядочных людей, — возразил Ройе, — независимо от происхождения и образа жизни.
Тут раздался мелодичный свист — сантор-терминал на руке Ройе сказал голосом давешней чиновницы:
— Господин Ройе, слушание вашего дела вот-вот начнется, поторопитесь в зал.
Дик незаметно вздохнул. Сигнал прозвучал очень вовремя — он уже не мог понять, от кого из двух собеседников его сейчас начнет трясти.
— Мира, — войдя в зал, Ройе чуть подтолкнул Дика к женщине. — Найди мальчику место в зрительских рядах.
Дик последовал за ней главным образом потому, что предпочел сейчас находиться на некотором расстоянии от Ройе и Нуарэ. Нехорошее от них исходило напряжение.
Мира устроила его на галерейке, и соседи сразу приметили и форму, и то, что он пришел с Детонатором.
— Эй, боя, — какой-то длинноносый дядька потормошил его за плечо. — А правда, что Детонатор сегодня потребует исполнительный лист?
— Понятия не имею, — признался Дик. Признание было дважды честным: что такое исполнительный лист, юноше тоже было неизвестно.
— Темнишь, а?
— Отцепись, — сказал длинноносому кто-то, кого Дик не разглядел. — Если с самого начала все знать, какой интерес?
Длинноносый отстал. Процесс начался. Точнее, как понял Дик, начался самый конец процесса.
Зал имел форму полукруга: вдоль «диаметра» располагались места для судьи и… видимо, заседателей, а зрительские трибуны размещались концентрическими полукружьями и занимали чуть ли не все пространство: два круга, в которых помещались кресла для истца и ответчика, примыкали к месту судьи чуть ли не вплотную, а зрители первых рядов дышали Ройе в затылок.
Судья и Детонатор без конца ссылались на какие-то «записи предыдущих заседаний», секретарь открывал нужные страницы, судья кивал и продолжал задавать Детонатору какие-то вопросы. Нуарэ в кресле ответчика откровенно скучал. Кажется, итог был всем понятен — интересовал публику лишь вопрос об исполнительном листе. Поскольку Дик не знал, что это такое, за ходом процесса он следил очень рассеянно и думал о своем.
Почему все они, думал он, поскрипывая зубами, все эти Исии, Детонаторы, Александры Кордо — не могут говорить по-человечески, напрямую? Проклятие на них, что ли, — всё обиняками да намёками? Детонатор сейчас мне показал, что нынешние правители Сога — не дерьмо и не мисо, а так, не пойми что. А значит, заключить мир с Сэйта они вряд ли захотят. Если верить Детонатору, госпожа Джемма и вовсе мужеубийца, и вражда с Сэйта нужна ей как алиби. Хотя неизвестно, можно ли верить Детонатору на этот счет. Но вот что им наплевать на планетников — я слышал из первых уст. И все идет к тому, что Детонатору понадобится мой меч. Он даже подсказывает мне, как действовать, если я тут кого-то прирежу. А я не хочу, Господи, я не хочу лезть опять в кровавую лужу! Почему Ройе не может справиться один? Зачем ему нужен я? Чем я отличаюсь от прочих хороших флордсманов? Я — чужак, у меня нет здесь родных. Нуарэ передал Детонатору привет от жены — а что он сказал на самом деле? Не намекнул ли часом на то, что его ребенок будет втянут в кровную вражду? Интересно, пытались ли убить самого Ройе… Нет, не то. Интересно, сколько раз его пытались убить…
— Представитель ответчика может сказать что-нибудь в защиту? — мелодический звон, вернувший Дика к реальности, исходил от маленького гонга, в который судья ударил молоточком.
— Да, ваша честь, — Нуарэ поднялся, а Ройе сел. Их движения были такими одновременно-слаженными, словно обоих прикрепили к коромыслу весов. — Я представляю здесь клан Сога, который всегда, от основания Дома Рива, был опорой этого Дома. Сога проливали кровь в каждой войне, в которой участвовал Дом. Нас обвиняют в том, что мы хотим причинить Дому вред? Это смешно. Мы занимаемся тем же самым, чем занимались веками, от основания дома: вольной торговлей. Чем мы хуже всех прочих? Тем, что Сэйта отняли у нас возможность пользоваться космопортом Лагаш? Так возбудите иск против Сэйта, господин Ройе. Почему вы кусаете грудь, которая вас выкормила?
— Это вы кусаете грудь, которая вас выкормила, — огрызнулся Ройе. — Вы пускаете псу под хвост труд нескольких поколений экологов.
