Питер Гамильтон - Дремлющая Бездна
Ген–орел взмыл в небо над последним деревом саф–вишни и показал Эдеарду, что улица упирается в набережную Главного канала. Широкий водный путь, разделяющий город на две части, простирался в обе стороны. На западе, в месте пересечения с Внешней Дугой, он образовывал Бирмингемскую заводь, а на востоке раскинулась Верхняя заводь, объединяющая его с Витым и Рыночным каналами. Между Силварумом и районом Падуя стояло всего два моста — по одному у каждой заводи. Как и большинство мостов в Маккатране, они были узкими и крутыми, и многие люди предпочитали переправляться через канал, достигающий ста пятидесяти футов в ширину, на гондолах. В конце улицы у причала стояло несколько свободных лодок.
— Засек их, — воскликнул Эдеард. — Они только что добежали до конца улицы. — Но его ликование быстро развеялось; четверо преступников протопали по деревянному настилу причала и спрыгнули в поджидавшую их гондолу. Она сильно отличалась от изящных суденышек, скользивших по водным городским протокам, казалась старой и грязной, краска давно облупилась, а навес выгорел под солнцем. Но на корме стояли два гондольера с шестами в руках. — О, Хоньо!
— Что такое? — потребовала объяснений Кансин.
Она покраснела и запыхалась от бега, но не отставала.
— Лодка, — выдохнул Эдеард. — Скорее, мы еще можем их поймать.
Прямо перед ним из роскошного ресторана, каких на улице Албарик было немало, вышла величественная дама в развевающемся черно–белом одеянии, сопровождаемая эскортом молодых горничных. Его посыл освободить дорогу, похоже, не дошел ни до одной из женщин. Он метнулся в сторону, огибая процессию и ругаясь на бегу. Третья рука хлопнула его, словно назойливое насекомое, и Эдеард не удержался от свирепого взгляда.
Ген–орел поднялся по спирали и показал, что облупленная гондола отошла от причала и присоединилась к потоку судов, курсирующих по широкому каналу. Гондольеры, хоть и не утруждали себя ремонтом лодки, но дело свое знали отлично. Работая одновременно двумя шестами, они погнали свою гондолу быстрее всех остальных лодок. Четверо грабителей уселись на скамьях и засмеялись.
Эдеард, Максен и Кансин выбежали на берег канала и проскочили до самых ступеней причала, рискуя свалиться в воду.
— Мерзавцы! — крикнул вслед преступникам Максен.
Один из гондольеров издевательским жестом махнул им шляпой, украшенной зелеными и синими лентами. Гондола уже отошла вниз по течению ярдов на двадцать. Эдеард с мрачной уверенностью понял, что грабители беспрепятственно продолжат свой путь до самого Сампалока. а пострадавший торговец будет разорен.
— Помогите нам, — крикнул он оставшемуся у причала гондольеру. — Помогите их догнать.
Эта гондола сияла на солнце черными лакированными бортами, а навес над ней был вышит алыми птичьими лапками. Эдеард почему–то вдруг понял, что она принадлежит той женщине, которую они обогнали.
— Не могу, парень, — ответил лодочник. — Это личная гондола госпожи Флорелл.
Эдеард прикинул, не столкнуть ли его в канал и не реквизировать ли гондолу, чтобы пуститься в погоню. Но он не имел ни малейшего представления, как работать шестом.
Над водой раздался громкий хохот. Грабители, уже уплывшие на три десятка ярдов, перегибались через борта, сыпали насмешками и размахивали руками. У Эдеарда от такого издевательства заледенела кровь. Он свирепо усмехнулся. Какая–то часть его ярости видимо просочилась наружу. Максен и Кансин отшатнулись. Хохот прекратился.
Эдеард протянул третью руку и вырвал из рук грабителя похищенный ларец. Бандит судорожно схватил воздух, но ящичек уже поднялся над гондолой футов на десять. Грабители попытались вернуть добычу при помощи своих третьих рук.
— И это все, на что вы способны? — поддразнил их Эдеард.
Их старания даже не ослабили его хватки.
Люди в гондолах в молчании смотрели, как ящичек плавно летит по воздуху и приземляется у ног злорадно улыбающегося Эдеарда. Он скрестил руки на груди и обратился к грабителям:
— Больше не появляйтесь в нашем районе, — отправил он телепатический посыл вслед удаляющейся гондоле. — Никогда.
— Считай, что ты уже сдох, паршивец, — пришел ответ.
Эдеард третьей рукой нажал на корму гондолы, заставив ее опасно качнуться. Но, чтобы ее опрокинуть, было уже слишком далеко, а потом все шестеро поспешно закрылись общим щитом.
Максен, рассмеявшись, сильно хлопнул Эдеарда по плечу.
— Клянусь Заступницей, ты лучший из нас, Эдеард. Самый лучший. Ты видел их рожи?
— Видел, — протянул Эдеард, ехидно улыбаясь.
— Этот день они никогда не забудут, — сказала Кансин. — Великие небеса, Эдеард, ты, верно, испугал их до смерти.
— Будем надеяться. — Он улыбнулся своим друзьям, уверенный, что это происшествие немного укрепило связь между ними. Кружевной зонтик ударил его по руке. — Ой.
Зонтик принадлежал пожилой женщине, которую они обогнали на тротуаре.
— В будущем, молодой человек, вы должны проявлять большее уважение к тем, кто старше вас и занимает более высокое положение, — заявила она Эдеарду. — Вы оттолкнули меня с дороги, когда гнались за кем–то, не обращая ни малейшего внимания на окружающих. Я такого не потерплю.
— Э-э, да, мадам. Простите.
— Госпожа Флорелл! — Ее голос задрожал от возмущения. — И не притворяйтесь, что вы не знаете, кто я такая.
Эдеард услышал за спиной сдавленный смешок Максена.
— Да, госпожа Флорелл.
Она окинула его подозрительным взглядом. Эдеард решил, что на вид она не моложе, чем мастер Соларин.
— Я доложу о вас своему племяннику, — сказала женщина. — В былые времена в констеблях служили достойные люди. Но эти дни прошли. А теперь прочь с моей дороги.
Говоря по правде, он и не стоял у нее на пути, но все же сделал шаг назад. Женщина, шурша необъятной юбкой, прошла мимо и стала спускаться по ступеням на деревянный настил причала. Ее свита поспешила следом. Две горничные одарили его озорными усмешками. А потом вся компания погрузилась в гондолу.
— Видел? — заговорил Максен, обнимая Эдеарда за плечи. — Такова наша награда — почет и уважение от благодарного населения.
— Кто это? — простонал Эдеард.
Его вопрос вызвал у Максена очередной приступ смеха.
— Ты действительно не знаешь? — недоверчиво спросила Кансин.
— Нет.
— Помимо всего прочего, это госпожа Флорелл, тетка нашего мэра.
— Ого. Полагаю, такая встреча не сулит нам ничего хорошего, да?
— Верно. В последние сто лет каждый мэр приходится ей каким–то родственником. По существу, она и решает, кого изберет Высший Совет.
Эдеард покачал головой и посмотрел на гондолу. Госпожа Флорелл скрылась под навесом. Гондольер подмигнул ему и отчалил.
— Надо возвращаться, — сказал Эдеард.
Неунывающий Максен нагнулся, чтобы поднять ящик. Ощутив его тяжесть, он оглянулся на Эдеарда.
— Я чувствую, что здесь полным–полно цепочек на шею. Должно быть, золотые.
— Я надеюсь, что с ним все в порядке, — сказал Эдеард.
— С Чаэ? — с некоторым беспокойством спросила Кансин.
— Нет, с пострадавшим торговцем.
— А, да. Наверное.
Высоко над Главным каналом ген–орел парил в потоках нагретого воздуха, не теряя из виду потрепанную гондолу, спешившую к Сампалоку.
Эдеард и его товарищи вернулись на место преступления, когда большая часть людей уже разошлись. Несколько торговцев в отличительных темнозеленых фартуках суетились вокруг поставленных на место прилавков и заново раскладывали товар. Бойд и Динлей помогали закрепить сорванный при нападении навес.
Раненый торговец все еще лежал на земле. Возле него на коленях стояла женщина, а у ее ног виднелся открытый докторский саквояж. Ей помогали двое подмастерьев. Они уже забинтовали грудь мужчины, и женщина, неподвижно замерев и прикрыв глаза, положила руку на повязку. Ее третья рука манипулировала рассеченной плотью, соединяя разорванные сосуды и связки. Утонченное лицо застыло от напряжения. Время от времени женщина негромко отдавала команды своим помощникам, и по ее указанию они задействовали свой телекинез.
Эдеард внимательно смотрел, одновременно пытаясь проследить за ходом процесса и своим про–взглядом. Доктор Сенео никогда не пользовалась для операций третьей рукой, хотя Фахин рассказывал, что во врачебных книгах такая тактика рассматривается.
— Вы трое в порядке? — пришел телепатический посыл от Бойда.
— Конечно, — ответил Максен.
Бойд взглядом указал на сержанта Чаэ, беседующего с группой торговцев.
— Будьте осторожны, — едва слышно прошептал он.
Чаэ направился к ним с искаженным яростью лицом. Его ботинки так тяжело ступали по серо–коричневому тротуару, что Эдеарду показалось, будто они оставляют в твердом покрытии отпечатки. Он и сам не понял, как вышло, что он встал впереди Максена и Кансин.
