Ирина Котова - Королевская кровь. Проклятый трон
Молчать было легко, но боль никуда не уходила, и он привык, закаменел, принял свою новую жизнь и все реже вспоминал о том, кем был до храма. Но часто думал о пропавших принцессах. О своей дочери. И молился о ней. И мучился тем, что не стал сразу разыскивать их, сосредоточившись на мести. И сомневался: а если бы, найдя, привел к ним убийц?
Семь лет Игорь делал вид, что может забыть о том, кто он есть. И если бы не разбередившая память просьба Его Священства о помощи Кембритчу… Если бы не случайная встреча со Святославом Федоровичем на кладбище… Молчал бы он до сих пор, стирая одежду какого-нибудь бродяги.
Жизнь за пределами монастыря оказалась наполнена радостью и страхом, встречами со старыми знакомыми, ждущим его домом, вкусной пищей и терпким алкоголем, делами, которые он обязан был довести до конца. Ответственностью за дочь и за всех принцесс, в каждой из которых продолжала жить его королева; синеглазой северянкой, смотрящей на него как на божество, и восхитительной золотой осенью, плавно уходящей в зиму. Жизнь продолжалась. Жизнь яркая, брызжущая, разная. И мысли вернуться становились все неуверенней, пока вовсе не превратились в смутное сожаление, не имеющее, впрочем, над ним власти.
Полковник Стрелковский наконец поднял голову, отцепил влажные ладони от руля, посмотрел на проносящиеся мимо машины. Оказывается, он припарковался прямо у моста через реку Адигель. Против всех правил, мешая потоку и рискуя получить удар в бампер.
Включил аварийку и вышел на тротуар, подошел к перилам и перегнулся, наблюдая за закручивающейся у мощных бетонных опор моста водой, за пятнами водоворотов и светлыми полосами течений. Когда-то давно, когда он еще был стажером в столичной полиции, их вызвали на самоубийцу – мужик перелез через ограждение, встал пятками между черных прутьев перил и непрерывно сглатывал, глядя вниз, на воду. Так и прыгнул – на глазах десятков зевак, под ругань полицейских и метнувшегося к нему переговорщика.
Адигель, как любая женщина, неохотно отдавала свои жертвы. Мужика так и не нашли.
Проезжающие машины зло сигналили нарушителю, но высокий мужчина в темно-сером коротком пальто и с ежиком светлых волос не оборачивался.
Как просто – сделать один шаг и не задерживать дыхания. Убить ледяную змею, извергнуть ее с последними пузырьками воздуха в холодную, быстро движущуюся воду. Покориться течению, прекратить бултыхаться и изображать, что он жив. Смерть не так страшна. Она милосердна и ласкова, она дарит встречу с теми, кого ты любишь.
«Живи, Игорь. Живи за нас двоих».
«Я не хочу больше, Ирина. Устал».
Завибрировал в кармане телефон, и он вздрогнул, потянулся за ним.
– Полковник, – хриплый и резковатый от смущения голос Дробжек, – звонила мама. Она планирует навестить меня, приедет на пару дней. Может, будет удобнее, если я вернусь в общежитие? Не хочется вас стеснять.
Игорь Иванович помотал головой – так разителен был контраст между затягивающей его рекой, манящей в благословенную, темную бесконечность, и простыми бытовыми проблемами.
– Не говорите ерунды, – повторил он раздраженно – не на нее, на свою слабость, – я распоряжусь, чтобы для Анежки Витановны подготовили комнату. И встретили ее. Ваша родительница не откусит мне голову за то, что я вас компрометирую?
– Мама может, – со смешком произнесла Люджина, – главное, чтобы не взяла с собой ружье и не заставила вас жениться на мне. Спасибо, командир.
Он поглядел на трубку, потом на реку. Трус и слабак. Умереть легко; попробуй жить, как мужчина.
Телефон снова завибрировал – незнакомый номер.
– Игорь Иванович!
И голос смутно знакомый, и интонации, но из-за искажений связи никак не сообразить, кто это.
– Игорь Иванович! – почти кричали ему в трубку, радостно и возбужденно. – Вы меня слышите?
– Слышу, – сказал он сухо и недоуменно.
– Это Полина! Извините, что беспокою…
– Ваше высочество, здравствуйте.
– …Но мне нужна ваша помощь. Вы сегодня уже не будете в Управлении?
Река снова стала тем, чем она была, – просто потоком текущей воды.
– Буду, – ответил он, – через полчаса подъеду. Где вам удобнее встретиться?
Глава 8
Начало ноября, Иоаннесбург
МаринаБыло так жарко, что я задыхалась, и сумрак комнаты подрагивал, взрывался радужными пятнами; из глаз текли слезы, в висках пульсировала боль, и дыхание туманным лиловым облачком струилось к потолку, разливалось дымными мерцающими струями и спускалось, сплетаясь в страшные образы.
«Это бред, Марина».
Реальность в виде голой, дрожащей, свернувшейся клубочком в грязи Алины глядела на меня зелеными мерцающими глазами.
«У тебя жар, температура».
Черный человек со сложенными за спиной крыльями рассекал воздух сверкающим мечом, и красная кровь текла из его ран, расплываясь каплями по комнате.
«Открой глаза. Открой».
Царица Иппоталия выла в голос и царапала лицо ногтями. Седые волосы ее падали на обнаженную грудь.
Я разлепила веки, повернула голову – руки были раскинуты крестом, с ладоней сочилась кровь, заливая белые простыни. Отвернулась, подняла глаза к потолку, которого не было, судорожно сглатывая совершенно сухим ртом.
Ни потолка, ни стен, ни парка вокруг. Я была пришпиленной к поверхности букашкой, маленькой точкой на ровном изгибе земли, омываемой воздухом и дождем. Надо мной крутился невероятной величины ураган, поднимаясь чудовищной своей спиралью в стратосферу, собирая в свое чрево стремительно несущиеся к нему облака со всего мира. И тело белого змея воздуха с изорванными крыльями возносилось ветром к чернеющему, подмигивающему холодными звездами оку тайфуна, уходящему туда, где живому не бывать.
«Марина. Дыши. Марина».
Ангелина висела в прозрачном терновнике, и длинные иглы пили кровь из ее дергающегося тела. Губы сестры двигались, и я потянулась туда, к ней, чтобы услышать, чтобы спасти.
«Слишком поздно», – прошептала она мне на ухо, и я с размаху упала обратно на кровать.
«Бред… на фоне температуры… происходит из-за интоксикации организма и является продуктом воспаленного сознания, не имеющим отношения к реальности…»
На моей груди лежала голова огромного змея, сам он обвивался вокруг меня прохладными кольцами, укачивал, шипел, утешал и щекотно прикасался раздвоенным языком куда-то в область ключицы.
Комната постепенно принимала свои очертания.
– Ты все-таки оказался у меня в постели, – просипела я и рассмеялась хриплым, каркающим смехом, проваливаясь в сон без сновидений.
Я вышла на работу в четверг, отболев обозначенные Мартином три дня. Дрянь всякая мне больше не мерещилась, и слабости никакой не было. Как рукой сняло.
– Сегодня у нас язва, – недовольно сообщил мне Эльсен в курилке. – Вы как-то неудачно заболели, Марина Михайловна. Уж постарайтесь меня больше не подводить так. В моем возрасте, – он отхлебнул из кружки с надписью «Злой я», – очень трудно менять привычки.
– Извините, – покаялась я, пряча улыбку. Но он заметил, хмыкнул. Знал бы Сергей Витальевич, что я собиралась ехать на поиски Ани и оставить его на совершенно неопределенное время, – наверное, выпорол бы, несмотря на статус.
Вечером в среду я на семейном ужине предложила отправиться в пустыню в составе поисковой группы. Сестренку я чувствовала, и очень хорошо, но казалось, что она как маятник передвигается туда-сюда за Милокардерами. Сейчас Ангелина была ближе к горам, чем ощущалось ранее, и, кажется, двигалась в сторону Рудлога. Экскурсии она по Пескам, что ли, посещает?
Но Вася, несмотря на то что сама просила меня помочь с поисками, покачала головой. И эта ее нерешительность кольнула в груди злостью и разочарованием.
– Мариш, нам обещали вернуть ее через десять дней. Смысла нет. Со дня на день я жду ответа от нынешнего Владыки на предложение о переговорах.
– А если не вернут? – спокойно спросила я. – Если они тянут время? Я могу провести за собой маленькую армию, и драконам придется нас выслушать. Собрать отряд боевых магов и дойти до Ангелины.
– Если не вернут, тогда будем решать, – твердо сказала Василина. – Я не хочу обострения старого конфликта. Войны нам только не хватает. Они очень большие, Мариш. Боюсь, маленькая армия их не впечатлит, а только разозлит.
Мариан хмурился, но в разговор не вступал. Я обвела взглядом притихших родных. Может, Василина права. Но картинки вчерашнего кошмара стояли перед глазами, и мне было страшно. И противно от своего бессилия.
– Что мы станем делать, если окажется, что мы потеряли время? – Откуда эти истерические нотки, Марина? – Ты готова взять на себя ответственность, если с ней что-то случится?
Сестра побледнела.
– Это и так моя ответственность, Мари.
Байдек аккуратно положил вилку у тарелки и поднял на меня предупреждающий взгляд.
Сестры упорно смотрели в тарелки. Мне было стыдно, мне было гадко от себя самой, но в ушах стоял шепот.
