Красная тетрадь - Беляева Дария Андреевна

– Кто здесь чище и лучше тебя, маленький доносчик?

Я не знал, что сказать, вроде бы ответ у меня был, был даже список, но мне не хотелось терять это короткое, секундное, ощущение покоя.

Мы еще долго сидели молча, потом я ушел с балкона, включил свет и стал писать эту запись.

А теперь я закончил.

Запись 196: Как на меня ругались

Сегодня Валя подошла ко мне и сказала, что видела, как я держусь за руку с Милой. Я попытался ей что-то объяснить, но Валя сказала:

– Ничего не хочу знать.

Я сказал:

– Но ты ведь сама мне велела ни на что не рассчитывать.

А она сказала, что я совсем идиот, и пнула меня (между прочим, больно) по колену, а потом убежала. Теперь Валя со мной не разговаривает, а я задаюсь вопросом, почему одни девочки нравятся нам так сильно, а другие – нет. Почему, когда я держался за руку с Милой, случилось нечто особенное, хотя мы и не близки?

Валя меня, наверное, возненавидит.

Женщины.

Запись 197: Взросление

Сегодня состоялся разговор с Эдуардом Андреевичем, который я тоже хочу записать.

Для финального сканирования я должен был быть в сознании, и Эдуард Андреевич всячески развлекал меня разговорами, хотя я и не знаю зачем, ведь сканирование вовсе не болезненная процедура.

Эдуард Андреевич говорил об эволюции.

– Эволюция, если хочешь знать, не имеет никакой разумной цели. Это набор великих случайностей, растянутых во времени до бесконечности. Кажется, будто целью природы должно быть создание наиболее совершенного организма, но это вовсе не так. Природа создает все на свете: море ужасных нелепостей, чудовищных ошибок и гениальных безумств. Затем все это обтесывается об естественную среду и долгое время то, что живо, кажется нам совершенным. А потом среда меняется и все умирают. Бедные совершенные, приспособленные, кажущиеся нам идеальными организмы не выдерживают перемен. И все начинается сначала. Бесконечный процесс, лишенный какого-либо разумного начала и ясного конца. Как удивительна и разнообразна природа и как безжалостна!

Я с удивлением понял, что о чем-то таком упоминал и Боря в том странном сне о будущем. Было странно вот так соотносить настоящее с тем, что еще только должно будет произойти.

– А вы Боре тоже про это рассказывали, когда он сканировался?

– Да, Жданов, конечно, у меня же одна тема для разговора.

Я замолчал.

– А что?

– Просто подумал, что ему это запомнится.

– Надеюсь, и тебе запомнится. Одна из самых больших человеческих ошибок – считать, что мы живем в разумном и логичном мире. Мир не устроен подобно нашему разуму. Очень трагический разрыв. Помни об этом, Жданов. Мир – это хаос, природа – это хаос. Ты появился на свет в результате миллиардов безумных случайностей. Когда-то твои предки вышли из воды, стали живородящими, слезли с деревьев, прошли весь период земной истории, были выбраны для колонизации другой планеты, адаптировались к мозговому паразиту и выжили после страшной болезни, пережили все чистки. Все это ради того, чтобы на свет появился ты? Напротив, встреться твои родители на день позже, у них появился бы уже не ты, а кто-то другой. Все так случайно и так бессмысленно, но разве жизнь не удивительна в конце концов?

– Удивительна, – сказал я. – Но нужно внести больше порядка. Обязательно нужен порядок.

– Порядок? Какой, к черту, порядок, Жданов! Не думай об этом, чудо не в этом, не в порядке. Чудо в том, что ты – прямой потомок двух невероятностей Вселенной: жизни, возникшей на планете Земля, и жизни, возникшей на планете Аврора. Ты и твой червь – единое целое, доказательство того, что все в мире случайно, но так прекрасно, совсем не мудро, даже глупо, но невероятно красиво и мощно, будто взрыв.

Я сказал:

– Вам правда нравится биология.

– Мне нравится сама идея жизни.

Я вздохнул.

– Тогда почему так непросто жить эту жизнь? Я бы хотел, чтобы все было просто.

– Потому что жизнь слепая и яростная. Очень жаль, что не все мы умираем в старости.

– Но я не только об этом, – сказал я. – Все время приходится принимать сложные решения. И никто тебя не научит.

– Это взросление. Мы рождаемся с нулевым опытом, но с годами учимся решать все больше сложных задач. Историк Ранке говорил о невозможности всеобщего нравственного прогресса по той простой причине, что нравственность – дело сугубо индивидуальное, а всякий индивид умирает вместе со всем своим прогрессом. Но я думаю, что наш опыт не умирает вместе с нами, не до конца, он помогает другим стать лучше, умнее, обрести новые знания. Это тоже чудо. С другой стороны, мы можем передать вперед лишь крупицы, а основная, так сказать, горсть окажется на земле. Если, конечно, не учитывать возможности червя. Червь может изменить все.

Я сказал:

– Вы сегодня в игривом настроении.

– Да, сегодня я большой утопист.

– Одна девочка увидела, как я держусь за руку с другой девочкой. Теперь мы не разговариваем. А та, другая девочка, она любит другого. А я был в нее влюблен всего секунду.

– Скоро тебе стукнет тринадцать, и ты наконец официально станешь подростком. Узнаешь о себе много нового. Но вообще социальные игры маленьких приматов в этом смысле удивительно интересны. Какие происходят драмы! Какие интриги! И ко всему этому нас побуждают древнейшие инстинкты. Тоже чудо!

– У вас сегодня все чудо.

– Это потому, что так и есть. Приучайся смотреть так на мир, и твоя жизнь будет наполненной и интересной. Как по мне, так это самый особый период в жизни человека, эта тонкая перемычка между детством и ранней юностью. Она темная и странная, мутная перепонка между двумя формами.

Да, подумал я, все темное и странное, в самом деле, как подходят эти определения к тому, что со мной творится. Ощущение неясности и мерцания, близости чего-то удивительного, но загадочного и пугающего, какой-то внутренней темноты, которую я впервые в себе нахожу, а ведь раньше я думал, что состою только из сияющего света.

Нет, конечно, я понимал, что во мне живет червь и потому я могу быть опасен, но все-таки мне всегда казалось, что я нахожусь на солнечной стороне.

– Да, – сказал я. – Пожалуй.

– Все замечательно, Жданов. Покажи зубки.

Я с готовностью открыл рот и вырастил зубы так, что они изранили мне нижнюю губу.

– Хорошо, Жданов. Верни обратно.

Ранки на губах исчезли так же быстро, как вернулись в норму мои зубы.

Разговор этот хочу запомнить. Еще не понимаю почему, но он представляется мне таким важным.

Запись 198: Есть о чем волноваться

Скоро экзамен! Сегодня в столовой нам об этом объявил Эдуард Андреевич. К нам приедут люди из Космоса, чтобы посмотреть на нас и решить, готовы ли мы.

Меня одолевает сильное волнение!

Конечно, я, скорее всего, справлюсь. Я так думаю, что я справлюсь. Но все-таки этого никогда точно не знаешь.

Экзамены – ужасно ответственное дело. А вдруг я не подойду? Вдруг по какой-то причине окажусь обычной выбраковкой?

Еще переживаю за Андрюшу и Валю. Они единственные пока не показали трансформаций, а у Андрюши еще и темп регенерации неудовлетворительный.

Запись 199: Я тоже переживаю

Я не читал то, что Арлен мне сказал не читать, да это и сложно, ведь Арлен на меня смотрит.

Да, пусть Арлен знает, что я очень волнуюсь.

Наверное, чтобы завершить метаморфозы (или начать их, как посмотреть) нужно большое и сильное потрясение.

А у меня его нет.

Есть у меня одна идея, только вот я, наверное, не успею.

Запись 200: Ужас

А если Андрюша не сдаст? Что тогда делать? Волнуюсь за него, все время провожу с ним и пытаюсь объяснить, как нужно изменяться.

Но ничего не получается, потому что это в принципе необъяснимо.

Запись 201: Звонок маме

Сегодня Дени Исмаилович нас всех повел на почту, звонить родителям.