Сергей Лукьяненко - Фальшивые зеркала
— Какими окажутся — всё индивидуально. Будут ли рады — посмотрим. Любая жизнь лучше небытия, верно?
Тёмный Дайвер во мне смеётся, и я качаю головой.
— Дмитрий, ты же не перед журналистом. Как ты сам думаешь?
Дибенко отводит глаза.
— Леонид… ладно, чёрт с тобой. Я не знаю! Не знаю ответов на оба вопроса. Но кто-то должен искать ответы? Верно?
— Да, кто-то должен. И я их нашёл. Оба ответа — нет.
— Леонид, я ничего уже не решаю! Всё! Маховик запущен. Я могу притормозить его, могу раскрутить быстрее. Остановить — никак. Программа выйдет. Это бизнес, понимаешь? Просто большой бизнес и большие деньги. Детские игры в «медаль вседозволенности» — они в прошлом. Меня сожрут компаньоны, меня задушат конкуренты. Деньги вложены, продукт создан. Он пойдёт в продажу.
— Понимаю. Только один совет… не обещай слишком многого.
— Не понял…
— Дмитрий, рекламируй «Искусственную натуру» как самый удобный интерфейс для глубины. Как программу с элементами искусственного интеллекта. Как надёжный щит от психотропного виртуального оружия. Как прогностическую систему, в конце концов! Вот только не говори никогда, что она способна породить разум… засмеют.
Он молчит и смотрит на меня. А я добавляю, и ехидство моё — скорее от Тёмного Дайвера, от его боли и одиночества, от жизни в сером тумане.
— Мы же с тобой серьёзные люди. Не журналисты, которым нужные сенсации, не писатели, которые мечтают о чудесах. Невозможен искусственный интеллект на современной технической базе. Когда-нибудь потом…
— Леонид, ты ведь читал отчёты?
Улыбаюсь, развожу руками:
— Ну, мало ли, что могло померещиться восторженным молодым программистам? Погрешности экспериментов, субъективная трактовка, может быть, и подтасовка данных…
— Как ты это сделал?
— Так же, как два года назад добавил таймер в дип-программу.
Дибенко сжимает губы. Он не выглядит удивлённым. Или догадывался, раньше меня догадывался, или держит удар.
— И всё-таки?
— Дмитрий, ты же лучше меня знаешь, что такое создание программы. Это всегда на грани мистики и колдовства. Включил — не работает. Включил — работает. Включил третий раз — получил совсем не то, что искал. Алхимия. Волшебство. Ты никогда не сжимал пальцы в колечко, чтобы программа работала? Ведь иногда это помогало. Подойди к художнику и спроси, как он угадывает краски? Подойди к писателю и спроси, как он находит слова? Подойди к скульптору и спроси, что лишнее надо отсечь в куске мрамора?
— А ты уверен, что отсёк лишнее?
— Надеюсь.
Я встаю. Раскланиваюсь.
И рассыпаюсь цветным снегом.
111
Шлем я поставил на монитор. Как обычно.
Выдернул разъём комбинезона. Как обычно.
А вот комбинезон не снял.
Дверь в спальню была открыта. Вика сидела на кровати и смотрела на меня.
— Всё нормально, — сказал я.
— Совсем всё?
— Нет, конечно. Так не бывает. Но всё-таки нормально.
Вика кивнула. Она очень странно на меня смотрела… придирчиво.
— Звонил Падла. Звал в гости к Чингизу, завтра. Сказал, что с Патом всё в порядке, его даже не стали госпитализировать. Что там случилось?
— Заряд третьего поколения. Последний заряд. Их больше нет.
— Я так и подумала. Ты успел?
— Не я, Чингиз. Успеть должен тот, кто рядом.
— У тебя глаза красные, Лёня. И вид… Тёмных Дайверов пугать.
— Тёмный Дайвер был один. И его больше нет.
— Ты?..
— Нет, не в том смысле! Он перестал быть Тёмным Дайвером. Вот и всё.
— Лёня, нам, наверное, надо поговорить. О многом.
— Надо. Только утром. Вначале с тобой. Потом мы пойдём к Чингизу, и там мне тоже придётся кое-что рассказать.
Вика кивнула:
— Да, я вижу. Ложись.
— Я не о том. У меня ещё осталось одно дело в глубине. Последнее. И я до сих пор не знаю, как поступить. И не вправе даже просить совета.
— Ты уверен, что это так срочно?
— Да. Вика, я понял одну вещь. Простую, конечно, но я только сейчас её понял. Если умеешь плавать — не сиди на берегу.
— Время дайверов снова пришло?
— Оно никогда не уходило, Вика. Мы просто устали. Все. Но дайверы были, есть и будут. Пока живёт глубина и те, кто может утонуть.
— Какое разочарование для Недосилова…
— Ничего. Он придумает новое логичное объяснение. Это его талант.
Мы засмеялись, глядя друг на друга. Потом Вика сказала:
— Иди ныряй. И возвращайся. Помни, что я жду.
— Я всегда это помню.
Шлем тяжёлый, но это привычная тяжесть.
Неизбежная.
deep Ввод.
Гостиничные стены. Протей и мотоциклист на кровати. Картина на стене, с хижиной, размазанной на грубые полоски краски.
Как надоела эта гостиница.
Давно пора строить свой дом.
Поднимаю тела Протея и мотоциклиста, встряхиваю, чтобы обвисли, вешаю в шкаф.
Потом открываю дверь и выхожу из номера.
Не оглядываясь по сторонам.
Я могу идти по Диптауну напрямик, сквозь стены домов и барьеры защитных программ. Могу подняться в нарисованное небо, где плывут белые облачка и светит солнце. Могу просто перенестись из одной точки в другую.
Тот, кто был Тёмным Дайвером, во мне. И вместе мы можем многое.
Но я поднимаю руку и ловлю такси.
— «Лабиринт Смерти».
— Срочно? — интересуется рыжий веснушчатый водитель.
— Не обязательно. Как получится.
Мы выезжаем на Гибсона, едем в сторону американского квартала. Проезжаем мимо улицы Тюрина, мимо площади Васильева.
Нет, всё-таки кто же такой этот Гибсон?
Можно спросить ту силу, что живёт сейчас во мне. И получить ответ.
Но это так скучно — быстрые ответы. Это не для людей.
Ей есть другое применение.
Мы едем — а я закрываю глаза и тянусь сквозь сеть. Сервер. Другой. Третий. Поисковые системы. Вопрос, ответ. Сервер. Локальная сеть больницы в далёком Ванкувере. Защита крепкая, но это теперь не играет никакой роли.
Я смотрю на экраны мониторов, считываю данные с компьютеров. Подключаюсь к видеокамере под потолком палаты и секунду смотрю на спящего Крейзи Тоссера.
Давай… быстрее поправляйся.
У нас всегда будет чем заняться в глубине.
— «Лабиринт».
Я расплачиваюсь, качаю головой, увидев остаток на своём счёте. Всё-таки надо будет поговорить с Крейзи, когда он вернётся на работу. Роялей таскать я больше не стану.
Толпы у входа в «Лабиринт Смерти» сегодня нет. Несколько групп оживлённо беседующих игроков, и всё. Я знал, что так будет, и всё-таки непривычно.
— Лёнька!
Рыжеволосый мальчишка подбегает ко мне и протягивает руку:
— Здорово! А «Лабиринт» сегодня не работает!
— Знаю. У них возникли проблемы на последнем этапе игры. Отказала программа главного монстра.
— Вот ламеры, — возмущается Илья. — И весь «Лабиринт» закрывать? Я на двенадцатом этапе застрял немного. Не помнишь, как там проходить?
— Абсолютно не помню, — признаюсь я. — Ну что… звуковую карту себе купил?
— А то! Ты бы слышал! Бум-бум-бум! Йа-а!
Он трясёт головой, и я понимаю, что он сейчас слышит какую-то свою музыку. Неизбежно прекрасную. В его возрасте вся музыка делится на отвратительную и великолепную.
— Поздравляю, — говорю я. — А ты знаешь, что у Дибенко совсем не было звуковой карты, и поэтому дип-программа запускается без звука?
— Знаю. Только я всё равно что-то слышу, когда начинает идти цветной снег. Какую-то музыку, только очень тихо. Я думал, это из-за плохой карточки. А ничего не изменилось!
— Это не в карточке дело. Это в тебе.
Мальчик кивает, тут же забывая о сказанном. В нём слишком много энергии, чтобы долго говорить об одном.
— А ты, значит, у этих… у бывших дайверов?
— Да, у дайверов.
— Ну, я как-нибудь загляну, ладно? И ты в хакерский бар заглядывай, ага? Только там пароль сменили… сейчас. А! «Любовь и верность»! Запомнишь? Я побёг…
— Постараюсь. — Я остаюсь очень серьёзным. — Давай. Беги. У тебя, наверное, куча дел?
— Миллион! — уже на бегу кричит Илья. — А больше не бывает!
Я стою минуту, улыбаясь.
А потом тянусь сквозь закрытую арку входа.
У меня тоже есть дело. Одно-единственное, но неприятное дело.
Болото, с копошащимися монстрами…
Горы, с ползающими монстрами…
Небо, с летящими монстрами…
Подземелья, с бегающими монстрами…
И город, с монстрами всех сортов.
Обрушенный нами небоскрёб уже восстановили. Крыши, конечно, не видно, но я знаю, что там группа монстров суетится у пушки.
Грожу им пальцем и иду по улице.
В меня не стреляют.
Вхожу в сад Императорского дворца. Осматриваюсь. Вот тут мы прятались… как это было давно. Вот тут шла группа игроков, которых перебил могучий Император.
Мне нужна сейчас ярость. Ярость, ненависть, злоба. Иначе не сделать того, что я должен сделать. Одно дело — лишить первых проблесков жизни оживающие доспехи… панков, грызущих пистолеты и давящих прохожих.
