Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл
Перед ними предстал обнесенный проволочным заграждением поселок: племя макак-резусов лежало среди отслуживших свое компьютерных плат и старых моторов. У многих животных были открытые язвы, словно их опрыскали сильнодействующим дефолиантом. Двое неряшливых шимпанзе (один без глаза, другой — с культей вместо руки) ссорились из-за игры, в которую играли телепатическими карточками[88] и набором побрякушек: фигурками из коробок «Крекер Джек»[89], дешифровочными кольцами от детской игры «Секретный эскадрон» и маленькими, светящимися в темноте черепами.
Прислоняясь к песчаной насыпи, на треснувшем фарфоровом унитазе восседала с видом старейшины племени большая носатая обезьяна, обмотанная грязными бинтами. На голове у нее красовался потрепанный шлем для гольфа с эмблемой калифорнийского турнира. Еще на ней была кислородная маска, от которой резиновый шланг тянулся к большой канистре с газом. Каждые несколько минут иссохшие пальцы открывали вентиль, и животное получало новую дозу.
— Да что с ними такое? — разинула рот Мэгги.
— Последствия экспериментов в области ускоренного обучения и переходного развития.
Лемуры с каменными лицами смотрели из спортзала-джунглей точно пациенты электрошоковой терапии.
— Гляньте-ка! — ахнул Шериф, указывая на изможденных макак, стреляющих друг в друга начиненными транквилизаторами стрелами.
— Почему вы не положите конец их мучениям? — спросил Чистотец.
— Какая бесчеловечность! — воскликнул на это Юла. — Неужели вы настолько узколобы, что считаете, будто меня интересуют их мучения или то, какую форму они принимают? Нет, нет, эксперимент еще не завершен. Регулярно поступают новые данные. Ни в коем случае нельзя это забывать. Мы существуем, чтобы создавать новые данные — предварительный вывод о смысле жизни.
Тяжело топая, индрикотеры пересекли ручей, скрывавшийся в череде пещер, населенных существами, о которых лучше умолчать.
Впереди показалось строение, похожее на игрушку-волчок. Юла щелкнул языком, и ездовые твари опустились на колени.
— Пойдемте, — позвал он, спешившись. — Никто тут не причинит вам вреда. Во всяком случае, пока я рядом.
Внутри оказалась лаборатория побольше той, которую они уже видели, где одновременно проводилось несколько вскрытий. Еще тут имелась библиотека дата-кристаллов с названиями научных исследований вроде «Инициация спаривания, следующая за удалением лобных долей» или «Микроэлектрическая бионика». В дальнем конце помещения они увидели аквариум во всю стену, в котором плавала нерка размером с дельфина.
— Что вы тут выращиваете? — спросил Шериф.
— Эпифизы. Согласно Декарту, эпифиз — место соприкосновения тела и души, — ответил их необычный провожатый.
— Круто вам, наверное, испоганили детство, — заявила Мэгги.
— Напротив, дорогая, я продолжаю им наслаждаться.
— Как вы до такого дошли?
— По большей части самообразованием. Хотя мне и довелось встретить пару-тройку наставников. Правду сказать, вы похожи на одну мою учительницу, чьим советам я следую уже многие годы. Только вы моложе и симпатичнее.
— Выбрали кого-то из звезд? — колко поинтересовался Шериф.
— Нет, — отрезал Юла. — Это было в школе. Мы мастерили марионеток для рождественского действа, и она сказал: «Постарайся сделать так, чтобы голоса твоих кукол соответствовали их характерам, и не думай, что они все должны пищать только потому, что они куклы». Я еще не проник до конца в глубокий смысл этого замечания.
Потом Юла показал ряд высоких, скрытых за занавесками лабораторных сосудов. Он нажал кнопку, и занавески раздвинулись, а над сосудами загорелись лампочки, высвечивая в каждом сосуде нагое тело неопределенного пола.
— Ух ты! — выдохнула Мэгги, присмотревшись внимательней.
— Это… просто тошнотворно! — поморщился Шериф.
— Да не будьте так зашорены! — пожурил его Юла. — В вас говорят предрассудки позвоночных и млекопитающих. Наши друзья моллюски и кольчатые черви, да и рыбы тоже, как никто понимают достоинства гермафродитов. Доселе люди были одержимы сексуальными предпочтениями и внешними призраками — дурацким засовыванием членов в отверстия или внутримышечными инъекциями прогестерона. Перед вами шанс изменить сексуальные возможности индивидуума. Креативная эндокринология.
— Но зачем вам это? — спросил Шериф, перебрасывая из руки в руку старинный винчестер.
— Многообразие, любопытство. Слышали про призывы к мужчинам проявлять свою женскую сущность? Разве мы не женщины? Ха! Мужчины лишь тогда понимают, что такое клитор, когда он у них самих появляется, вы уж мне поверьте.
— Ужас какой! — рявкнул Шериф.
— Кастрюля жалуется, что у нее есть ручки, — издевательски ответил Юла. — Я просто передвинул кое-какие внешние признаки или добавил новые. Но мне следовало бы подождать, пока вы отдохнете. Прошу меня простить. Душевые и чистую одежду вы найдете вон там. — Он указал на еще один занавес. — А потом будем праздновать. Все просто умирают от желания с вами познакомиться!
— Надеюсь, не в буквальном смысле? — поинтересовался Шериф.
Юла наградил его язвительной улыбкой и глянул на Мэгги, которая смотрела в окно, — ее лицо застыло, словно маска почти бесконечной тревоги.
— Витгенштейн! — взревел Юла. — Вот ты где!
Глава 8
Чаепитие в Бэд-Лендс
Витгенштейн показался бы самым обычным дикобразом, не будь он размером с рейсовый автобус. Еще долгое время после того, как дроиды вкатили твари транквилизатор и уволокли ее (этот подвиг потребовал совместных действий индрикотеров и роботизованного портального крана), Мэгги переживала то, что впоследствии назвала «безумной догадкой». Понадобилось немалое упорство Шерифа, чтобы заставить ее заняться такими формальностями, как душ и смена одежды, и из транса она вышла, лишь когда сообразила, что «старый греховодник» видел ее голой (и даже тер ей спину), а тогда принялась жаловаться, как ей и было свойственно.
Тем временем Чистотцу казалось, что все вернулось на круги своя и загадки начинаются, а не заканчиваются. Эта мысль лишь окрепла, когда, освежившись и надев приготовленную для них одежду (простые белые балахоны в духе Неру), они вышли с постоялого двора и обнаружили, что все дома тут тщательно отремонтированы и покрашены. (Гостиница «Красное облако» была сама роскошь и гостеприимство.) На улице под транспарантом «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ» появился стол, заставленный серебряными чайничками и тарелками со сладостями. К самому транспаранту-перетяжке присоединились две гирлянды ярких мешочков с подарками. Рядом со столом воздвигли затянутую красной тканью сцену, где поставили стульев столько, что хватило бы на большой оркестр, а также рояль. Место Мэгги было отмечено живыми деметродончиком и стегозавриком, которые поместились бы у нее на тарелке (хотя ни один не намеревался там оставаться: вегетарианец-стегозавр атаковал острые сырные палочки, а шипастый хищник предпочел сосиски в тесте). У места Шерифа красовался дилижанс размером с сахарницу. Место рядом с тарелкой Чистотца пустовало — пока он не обнаружил длинный, почти прозрачный предмет, похожий на тот, какой он нашел среди Святых Даров в Дастдевиле. Его чайная ложка оказалась от подарочного набора Панамериканской выставки в Буффало в 1901 году.
Юла предложил им чай и сладости, но, кажется, был слишком взволновал и даже крошки в рот взять не мог. А поскольку гостям, которых переполняли удивление и вопросы, тоже было не до еды, миниатюрные динозавры смогли беспрепятственно расправляться с миндальными пирожными.
Садясь, Чистотец прикидывал, какой бы вопрос задать первым, но вдруг заметил, что к ним присоединилось огроменное, похожее на медведя существо, одетое в воскресное платьице маленькой девочки. Впрочем, его (или ее) посадили за отдельный стол с собственными чашками и молочниками.
— Э… это Эс-Би-Джи… то есть Джейн… то есть Джейн Стихийное Бедствие[90].
— Что… — Мэгги с трудом сглотнула. — Что это такое?
— Она немного робеет, — пояснил Юла.
— Я не о том…
— Она мегатериум, гигантский земляной ленивец. Разумеется, уменьшенный. Знаете, как трудно выдрессировать ленивца?
— Что она делает? — спросил, понаблюдав немного за Джейн, Чистотец.
— У нее собственное чаепитие, — отозвался Юла. — Воображаемое чаепитие.
— Я тоже такие устраивала, — сказала Мэгги. — Пока не перешла на что покрепче.
— Если хотите, можете присоединиться к ней. Она будет рада подружке!
— Не стану я сидеть с волосатым чудищем, мистер! — задохнулась от возмущения Мэгги.
Джейн Стихийное Бедствие обиженно взвизгнула и смахнула свой сервиз на землю, где он разлетелся вдребезги.
