Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл
— Вопросы, вопросы… Вижу, у вас уйма вопросов! — взревел он. — Вы, моя дорогая, недоумеваете по поводу птицы и… ах да, вижу, по поводу собственной матери. Лучик надежды, что однажды вы ее встретите. Как бы грустно это ни звучало, но кто знает? Конечно. Моя так называемая птица зовется Симург. Эта мифологическая персидская птица, которая жила так долго, что видела, как мир был разрушен трижды. Прошу прощения, если мои меры показались вам крайними. Мне всегда хочется всего и сразу! А вас, Шериф, интересует туман. Ну, объяснить его будет непросто. Считайте его дымовой завесой, хотя на самом деле это отражающее энергетическое поле, которое не поддается восприятию. Я в общем-то люблю, чтобы мне никто не мешал. А ваш отец… да, это тоже очень грустно… А ты… — Он всем телом обернулся к Чистотцу. — До твоих вопросов мы, разумеется, тоже дойдем. Возможно, скорее раньше, чем позже, ха? О Господи!
— Вы… тот… тот, кто мы думаем? — спросил Чистотец.
— Moi?[84] Я, сэр, Царь Развлечений, Глава Дураков, Верховный Шут, Король Дурацкого Дикого Запада. Но тот ли я, кем вы меня считаете? — Тут он улыбнулся. — Это зависит от того, кем вы меня считаете.
— Нет ничего столь более эксцентричного, чем будущее, недоступное даже самой буйной фантазии, — запинаясь, произнес Чистотец.
— Эммерсон однажды сказал: «Ненавижу цитаты. Скажите мне, что вам известно».
— Вонючка… Юла!
— К вашим услугам! — Вонючка поклонился.
— Что? — пискнула Мэгги. — Вы Вонючка Юла?
— За годы я сменил много лиц и имен, — с тенью раздражения ответил хозяин Каньона.
— Но… но что вы тут делаете? — поинтересовался Шериф.
— Собственно говоря, я здесь существую.
— Ха! — не выдержала Мэгги.
— Нет, я хотел сказать, да. Ну, к этой мысли нужно привыкнуть. Давайте пока остановимся на том, что мне нравится с комфортом обитать среди семидесяти пяти миллионов лет геологии. Плюс всегда полезно жить поближе к Национальному музею резьбы по дереву.
Мэгги недоуменно поглядела на Шерифа, но старик только пожал плечами. Юла сделал шаг к ним, и вдруг из-за цистерны, беззвучно, словно ожившая тень, вышел, баюкая гитару, слепой негр. Негр был старым, но жилистым — со сгорбленной спиной и длинными, подвижными конечностями. На нем были темные очки, белая рубашка, подтяжки, лоснящиеся черные брюки в узкую полоску и жемчужно-серый «стетсон», из-под которого выбивались реденькие волосы.
— Слепой Лемон Джексон Джефферсон Джонсон Джонс! — воскликнул Чистотец.
— Слепой Лемон Пятый, — ответил Юла. — Мы сделали кое-какие апгрейды.
У Шерифа отвисла челюсть. Неужели это дроид?! Но выглядит-то он совершенно как живой человек.
— Вы хотите сказать, он лучше играет? — спросил Чистотец.
— Увы, только учусь, — ответил негр, глядя прямо в лицо Чистотцу.
Потом он потянул воздух и, перебирая струны, завел: «Можешь выжимать мой лимон, пока сок не потечет по ноге». Чистотец заметил, что палец Мэгги подергивается на спусковом крючке. К счастью, Шериф внимательно всматривался в руки на струнах.
— Смотрите! — воскликнул он. — У него шесть пальцев. На обеих руках!
— Да, — отозвался Юла. — Я же сказал, что мы немного его проапгрейдили. Пальцы у него длиннее, сильнее и подвижнее человеческих и соединены с очень чувствительным микромедийным механизмом. Еще у него аудиографическая память и совершенная чистота тона. Сначала я подумал было, что так будет нечестно, а потом решил, ну и пусть.
— Но его кожа! — восхитился Шериф.
— Иначе нужной акустики не получится. Нужны душевная боль и тысячи мелких царапин и травм, какие накапливает за жизнь тело.
— Вы хотите сказать, он настоящий! — несказанно удивился Шериф.
— Как там сказал Пиндар? «Человек есть сновиденье тени». В физическом и философском смысле он столь же реален, как и вы. Более того, его нервную систему сконструировал искусственный интеллект по имени Савуар Фэр[85], который, по моему скромному разумению, гораздо умнее нас с вами.
— Савуар Фэр?
— Вы, наверное, Клондайкского Кота[86] не помните, — нахмурился Юла. — Так звали одного стража порядка. Его злейшим врагом был пронырливый канадский француз по имени Савуар Фэр.
Из извращенности я всегда принимаю сторону злодея. В конце каждой главы Клондайкский Кот утверждал: «Кот свою мышь ни за что не упустит», а на деле Савуару Фэру всегда удавалось сбежать. И мы слышим, как ветер насвистывает его песенку-дразнилку: «Савуар Фэр повсюду и нигде». Мой Савуар Фэр составил сложнейшие диаграммы нервной системы вот для этого Лемона. Кое-какие штуки я позаимствовал у Лемона второй модели, добавил органический процессор «Прозрение» и процессор «Мнемозина» в качестве бэкапа. Чтобы не выращивать клетки — мне это показалось ужасно нудным, — я использовал систему биоконструирования «ЕВА», которую сам изобрел и которая, в свою очередь, продемонстрировала великолепную способность к саморазвитию. На всех стадиях развития нового существа она функционирует как консультант по инкубации. В первых моделях я сначала выращивал глаза, а потом ослеплял их или закладывал направленный сбой с задержкой во времени. Но новая «ЕВА» предложила вообще без них обойтись. Затем я нарастил обонятельный и слуховой аппарат и добавил парочку каналов ввода информации и бортовую навигационную систему на ультразвуковых датчиках для определения расстояний и способности обходить препятствия…
— Мистер! — возопила, не выдержав этой технической чепухи, Мэгги и выстрелила в воздух.
— А? Ох, извините, — заерзал Юла. — Прошу прощения.
Выстрел долго отдавался эхом от стен каньона. Подняв глаза, Чистотец увидел, как из пещеры вышла пара сонных саблезубых тигров. А еще он услышал какой-то странный звук. Теперь он не сомневался, что за ним кто-то наблюдает.
Мимо пробежал оркестрик мариаччи[87], за которым гналась нагая женщина верхом на лошади.
— Это еще что? — спросил Шериф.
— Просто случайная мысль, — пожал плечами Юла. — Милтон как-то сказал, что «Разум человека — сам по себе царство». Так пусть это будет царство веселья! Но звери еще не появились. Пойдемте, вы примете душ, а потом мы устроим симпатичное утреннее… чаепитие!
Он хлопнул в ладоши, земля задрожала — и из-за горы вулканического пепла возникли два огромных существа с серыми бугристыми шкурами носорогов и длинными шеями жирафов. В холке они были больше пятнадцати футов и, наверное, весили по нескольку тонн. На спине каждого покачивался небольшой шатер. Гиганты разом опустились на колени, и Юла помог взобраться в один из шатров Слепому Лемону, жестом предложив Чистотцу к ним присоединиться, в то время как Шериф и Мэгги устроились во втором.
— Это дино-зразы? — наконец нашла в себе силы поинтересоваться Мэгги, выражение у нее на лице помогло Шерифу отвлечься от собственного страха.
— Это индрикотеры, — ответил Юла. — Из олигоценского периода. Динозавры мне всегда казались клишированными, если только не подавались в миниатюре. Я предпочитаю гигантских млекопитающих.
Мощь животных внушала благоговение, тяжеловесная поступь гипнотизировала. Процессия вышла к развилке, и, сворачивая в боковой каньон, первый индрикотер пропустил вперед второго. Повсюду стояла озерцами дождевая вода, в запрудах у источников кишела жизнь: там обитали огромные птицы и странные, похожие на бегемотов животные со слоновьими бивнями. Задрав голову, Чистотец увидел, как по веревочному мосту в вышине пробираются хариджаны. Их ловкие движения и настороженные позы наводили на мысль об охотниках.
— Древний атавизм, — объяснил Юла, указав на разгороженные высокими скалами участки. В одном закутке скучала гигантская хищная птица эоценского периода, вид у нее был угрюмый. В другом затеяли медлительную схватку два глиптодонта — большущие броненосцы с шипастыми хвостами. — Я предпочитаю химерологию.
— И что это такое? — спросил Чистотец.
— Придумываю собственных существ или создаю сложные гибриды. Физиология и, разумеется, психология тогда гораздо интереснее.
Чистотец оглядел испещренные отверстиями туннелей отвесные стены и снова почувствовал на себе чей-то взгляд. Вот уж чего он не ожидал найти в Южной Дакоте. Впрочем, он не знал, что, собственно, надеялся тут отыскать, но только не воплощение чужих снов.
Перед ними предстал обнесенный проволочным заграждением поселок: племя макак-резусов лежало среди отслуживших свое компьютерных плат и старых моторов. У многих животных были открытые язвы, словно их опрыскали сильнодействующим дефолиантом. Двое неряшливых шимпанзе (один без глаза, другой — с культей вместо руки) ссорились из-за игры, в которую играли телепатическими карточками[88] и набором побрякушек: фигурками из коробок «Крекер Джек»[89], дешифровочными кольцами от детской игры «Секретный эскадрон» и маленькими, светящимися в темноте черепами.
