Борт 513 (СИ) - Макара Дэйв
Все усугублялось тем, что атмосфера на планете была далеко не кислородной и любое повреждение скафа грозило запечением гостя в собственном поту.
Вот тут-то и пошла жара – один из команды «Ипохондры» мало того что нарушил приказ, оторвавшись от группы, так он, в придачу, впал в состояние Бемби при угрозе и только кошаки его успели вытащить из-под набегающего лавового языка!
Правда, по запарке, ему сломали руку, когда он начал отбиваться от спасителей, но это мелочи.
Основное – он, вернувшись на корабль, потребовал с десантников оплаты за пребывание в капсуле!
Войдя в кают-компанию, где сидели все заинтересованные стороны, уже, в принципе, знал свой вердикт, тем более что от вердикта искина «Ипохондры», подтвержденного многоопытным Николаем Ивановичем, он отличался в более жесткую к нарушителям, сторону.
- Искин, огласить предварительное решение! – Мой старпом искоса глянул на меня, догадываясь, что решение нифига не будет добрым.
- По существу проблемы… - «Искин «Ипохондры» сделал маленькую паузу». – В удовлетворении иска Сай-Он-Лиира к десантникам мрзинам Луукса и Марсик, отказать в связи…
- Искин! – Я перебил говорящую железяку. – Иск Сай-Он-Лиира к десантникам принять и назначить в качестве наказания 250 часов тренировок Сай-Он-Лиира с рекомыми десантниками, без тренажерных капсул!
Народ переглянулся.
- Сай-Он-Лиир! – Я развернулся к мужчине, до которого вдруг стало доходить, что демократией на моих кораблях вообще нихрена не пахло. – Ваши действия на поверхности четвертой планеты говорят об общей неподготовленности экипажа крейсера «Ипохондра» к прямым столкновениям чрезвычайными ситуациями, а потому экипажу крейсера пройти трехдневные планетарные учения по «чрезвычайным ситуациям на поверхности планеты»!
О, как же Сайя сразу полюбили его собственные коллеги!
По окончанию учений, владельцам худших и средних показателей будут запрещены:
А) Нахождение в капсулах дополненной реальности;
Б) «Призовые» спуски на планету или корабли противника;
В) Отпуска;
Я вздохнул, пытаясь собраться мыслями:
Г) Излечение в медкапсулах будет производиться за их личный счет;
Владельцы худших показателей будут переведены в десантные войска до сдачи зачетов.
Народ, с каждым моим словом роптал, повышал голоса, демонстрировал свое веское «фе», забывая, что хоть корабль и частный, но – боевой и находится в боевом походе, а значит любой, даже самый идиотский приказ командира исполняется без пререканий!
Эх, жаль искин им все это объяснил популярно, напомнив, в придачу, что у многих из членов экипажа и вовсе есть «грешки», за которые можно оказаться если и не голышом в космосе, то с голой жопой по возвращению – запросто!
- Это не приемлимо! – Пробился наконец-то один из команды «Ипохондры», мужественно размахивая руками и отчего-то вопя во всю глотку, словно я его не слышу. – Мы не обязаны! В конце-концов, например, я – пилот и мои действия касаются исключительно космоса!
Нет, можно было дуралею объяснить, что «пределами космоса» ограничивается любой, кто дальше собственного носа не видит, но…
Глядя на крикуна, я вспомнил кое-что…
Глава 26
Лозунг «Пису-пис!» болтающийся на двух жердинах, вкопанных на въезде в лагерь меня всегда нозил.
Нозил и тогда, когда я только приехал сюда из своего родного города простым работягой, нозил уже когда я стал старшим смены, а уж когда я здесь теперь и вовсе начальник – нозит еще больше!
Дав себе слово завтра же, собственноручно спилить этот «шедевр», возвращаюсь на территоррию детского лагеря-базы для «сложных подростков», с которым меня судьба связала вот уже на пять лет!
Три сотни подростков за лето.
Судьбы разные, жизньи разные, а вот поведение одинаковое.
Кто-то доказывает мне, что он отсюда сбежит – в добрый путь, 400 км по тайге, где ближайшая деревенька в 500 км!
Кто-то уже засматривается на девчонок-инструкторов, придумывая себе, как они будут весело развлекаться.
Вон тот, уже прикидывает что украсть, а вон та «розовая пара» угрюмо взирает на мир, считая, что родители их предали.
А родителям просто надоели их психически больные подростки, чье место не прекрасной тайге, а за серыми бетонными стенами и окнами в крепкую решетку.
Полторы тысячи подростков, из которых «людей» человек сто.
Остальные – генетический мусор, который наш «санаторий» три месяца будет ошкуривать и полировать, если не превращая в людей, так хотя бы в болванки для работы психологам или оперативникам.
Да, я от них не в восторге.
Более того, я отношусь к ним ровно так, как они того заслуживают за свои реальные дела и поступки, а не диагнозы болных психологов, которые и сами, в большинстве своем, еще те психопаты!
- Здоровья вам желать – себя не уважать. – Я прошел вдоль строя, старательно наступив на ноги тем, кто попытался поставить мне подножку. – А себя я уважаю. А вот вас… Нет. И мне вас не жалко. И никому в этом лагере вас не жалко, так что хорошее отношение придется зарабатывать. Кто считает, что он уникальный – милости прошу обратно в автобус, там вас ждут очень уставшие люди в погонах, которые сразу отвезут вас по объектам вашего нахождения и люди этого заведения вздохнут с облегчением. А ваши родители начнут таскать передачки и учиться ботать по фене. Желающие уехать – налево, по тропинке и всего самого наилучшего!
Половина идиотов рванула налево…
Интересно, через сколько до них дойдет, что никаких автобусов нет?!
Оставшиеся полторы сотни распределяю между своими лучшими воспитателями, все же надеясь, что из полутора сотен ушедших, сдохнет хоть сотня малолеток-неоумков, давая своим родителям право пять минут поскорбеть и дальше идти по жизни.
- … Он нас совсем не любит… - Шмыгнула носом проходящая мимо меня «розовая дефаччка», злобно зыркнув плохо накрашенным глазом.
- А за что тебя любить? – Доставшаяся ей «воспиталка» громко расхохоталась. – За то что ты убогое небинарное говно, начитавшееся изречений партийного деятеля без яиц?! За твою подружку, с которой бегали трахались по кустам вместо уроков? За разбитую чужую машину…
- Она моей матери!
- Но не твоя же, не так ли? – Мария захохотала. – «Ах, он нас не любит»! От тебя воняет говном и мочой, это нормально? Нечистоплотная хамка, приворовывавшая у одноклассников, обвинившая пацана в изнасиловании, а теперь в розовом сарафанчике? За что тебя любить? За твою розовизну? Или за психические отклонения?
«Н-да-а-а-а-а, сдается мне, зря я Машке эту крыску-Криську отдал, она ее в последний путь проводит. Хотя, может и не зря, вон крыскина подружайка уже принюхиваться начала…» - Прибывшие воспитанники, с каждым годом все омерзительнее и омерзительнее, тупее, жаднее и наглее.
Раньше Машке надо было просто минуту, чтобы разделить свою группу на овец и козлищ, а теперь вон, видно, что поубивала бы сразу, всех…
Издержки воспитания – свободы много, прав много, а исполнять обязанности будут другие.
Перые пару лет и я жалел это «племя молодое, незнакомое», а сейчас…
Если это будущее моей Родины, то спасибо, но – нет!
Через пятнадцать минут вернулись первые беглецы, до кого дошло, что они никому нахрен не нужны и уж точно ради них никто задерживать автобусы не будет.
Что же, первый урок преподан.
Через час Ольга отключит GSM и три сотни малолетних мудакофф останутся без связи.
И снова кто-то побежит, но вернется, потому что 500 км по тайге для них слишком далеко.
